Мне стало ощутимо легче, когда я достиг третьего этажа и открыл дверь в прихожую. Будто в иной мир попал. На полу ковер цвета морской волны. На стенах – со вкусом подобранные фрески: путаница линий и многоцветные узоры, среди которых иногда мелькали морские коньки и морские звезды. Интерьер детской спальни по версии Жака Кусто.
Я не успел постучать, как Набико резко распахнул дверь и поманил меня внутрь. Когда я вошел, он высунул голову в прихожую, будто проверяя, не следит ли кто за мной, а потом закрыл дверь.
– Как дела? – спросил он.
– Лучше не бывает, – сказал я, подпустив дрожи в голос, чтобы зародить у Набико сомнения. – Мне больше не к кому было обратиться.
– Молодец, что пришли. Прошу. – Он жестом пригласил меня в крошечную столовую, где стояли кухонный стол и два стула. – Позвольте предложить вам что-нибудь выпить. – Он прошел все восемь футов в кухню и открыл холодильник.
По стенам висели киношные реликвии. В том числе и фотография Набико с Йоко Ториката на съемочной площадке. Она, смеясь, задирала рубашку, чтобы показать в камеру одну из своих знаменитых грудей. Еще была фотография, на которой Набико в каком-то туристическом центре почтительно стоял рядом с манекеном Дарта Вейдера[82] в натуральную величину. Набико так благоговейно взирал на манекен, будто оказался подле святых мощей.
– Прошу, – сказал он, протягивая мне виски с содовой.
– Благодарю, – сказал я, слегка дрожащей рукой поднося бокал ко рту. Сделав глоток, я поставил бокал на стол. На этом сценарий, в общем, заканчивался.
– Несколько дней назад приходили полицейские, искали вас, – сказал он. – Не говорили, в чем дело. Спрашивали, видел ли я вас в последнее время.
– Ну? И что вы им сказали?
– Сказал, что некоторое время назад вы приходили на студию, но с тех пор я вас не видел. Настроены они были не очень доброжелательно, – усмехнулся он. Полагаю, хотел меня приободрить. Я глотнул еще виски с содовой. И это меня тоже не очень приободрило.
– Они считают, что я отрезал человеку голову, – ровным голосом поделился я.
– Вашему водителю, да? – Набико притворно смутился. Это было ошибкой. Полицейские никогда бы не сказали, почему они меня ищут, и тем более – что подозревают меня в убийстве Синто Хирохито.
– Ага, – сказал я. – Вы как думаете, это я сделал?
– Конечно, нет. С какой стати! – Набико подкрепил ответ нервным смешком. И оглянулся через плечо на дверь спальни, она же гостиная. Насколько мне было видно, там лежали всевозможные киношные причиндалы, и стоял кинопроектор, обращенный к большой пустой стене. Дальше виднелось окно с задернутыми шторами. В него, очевидно, и смотрел Ихара через улицу.
– А как продвигается сделка? – мимоходом спросил я.
– Какая сделка? Не понимаю, о чем это вы. – У него в неподходящий момент забегали глаза.
– Фильм. «Разборки в Токио».
– Ах да. – Он хихикнул. – Конечно. Движется. Требуется время, как вы понимаете. Но, думаю, скоро все уладится.
– Думаете, завтра? – Я допил виски и пристально посмотрел на Набико.
– Завтра? Ну, может быть. Вообще-то нет. Вряд ли так скоро. Вы же знаете, как все это бывает. Хотите еще выпить?
– Если вам это нужно.
Набико быстро взглянул на меня, а потом решил, что ему послышалось. Он взял мой бокал, и теперь у него подрагивали руки. Он прошел на кухню и на сей раз налил две порции, нам обоим. Я наблюдал за ним, чтобы он не подмешал туда ничего лишнего. Он поймал мой взгляд и выдавил из себя улыбку. Принес напитки.
– Вы наверняка слышали, что Йоко Ториката в этом году опять выиграла соревнования по спаррингу среди женщин-инвалидов, – сказал Набико. – Лучший матч турнира.
– Слыхал, – ответил я. На самом деле это новость. Турнир был много световых лет назад.
– Тогда вы, наверное, слышали, что подтвердилось явление Учителя Ядо. Есть снимки, как он смотрит бои. Проверили на компьютере и все такое. Это он, никаких сомнений. Он появился на финальных боях, а затем исчез, с ним даже поговорить никто не успел. Как вам это нравится?
Мне это совсем не нравилось. Редкостная невезуха. В другой раз я был бы убит, узнав, что упустил шанс взять интервью у одного из величайших мастеров боевых искусств за всю историю человечества. И, если по-честному, даже сейчас внутри саднило. Я начал было заводиться, но отмел раздражение. Прошлое – в прошлом; по крайней мере, никто меня не опередил.
– Знаете, – сказал я, – мы с Сато Мигусё заключили пари, что когда-нибудь Ядо вернется на соревнования. Если это произойдет в четный год, выигрывал я, а если в нечетный – выигрывал он.
– Правда? – спросил Набико. При упоминании Сато в его глазах мелькнуло что-то странное.
– Видимо, в конечном счете выиграл он, – сказал я. Набико лишь кивнул и снова оглянулся на затемненную комнату и окно. У меня неприятно свело живот. Я посмотрел на проектор.
– Что сегодня в программе? – спросил я. Он непонимающе глянул на меня. – В проекторе. Что крутим?
– А, – сказал он. – Так, один демо-ролик. Давно снимал. Ничего особенного.
– Не скромничайте. Я уверен, это интересно.
– Нет, – сказал он. – Я тогда вообще не умел с камерой обращаться. Иногда люблю пересматривать, чтобы напомнить себе, как я изменился.
– Любопытно, – сказал я. – Сато был вашим любимым режиссером, а у вас нет ни одного постера Мигусё среди всего этого хлама. Почему так?
– Ну… – он замялся. – У меня все они были. Устал на них смотреть за все эти годы. И решил сменить декорации.
– Особенно в последнее время, да?
– О чем вы?
– Ни о чем. Давайте посмотрим эту вашу пленку.
– Нет. Мне слишком стыдно, я вряд ли…
Я встал и направился в спальню. Он схватил меня за руку. Я холодно посмотрел на него. В его глазах билась животная паника. Отдернув руку, я сердито зашагал к проектору. Он засеменил следом, в отчаянии ломая руки, но остановить меня уже не пытался.
Любой ребенок с начальных классов школы умел обращаться с 16-миллиметровым проектором. Задолго до видео. Я щелкнул переключателем, и на стене появился квадрат белого света. Послышалось знакомое жужжание. Я наблюдал за удрученным лицом Набико, пока ракорд отсчитывал:
10… 9… 8… 7… 6… 5… 4… 3… 2… 1
По пустынной улице идет Флердоранж, держа Сато за руку.
Смена кадра.
Флердоранж и Сато на Зимнем карнавале в Саппоро играют в снежки на фоне массивного ледяного дворца. Смена кадра.
Флердоранж смеется и корчит рожицы в камеру, а Сато в темных очках наблюдает за ней и улыбается. Смена кадра.
Флердоранж и Сато сняты с расстояния. В верхнем углу – статический разряд, как на фотографии, которую мне дали яки.
Смена кадра.
Флердоранж и Сато стоят на безымянной улице под дождем – Сато в широкополой шляпе, левой рукой что-то прячет под курткой. Флердоранж прикрывается лацканами своего пальто, которое и впрямь оказалось красным.
Смена кадра.
Сато в толстом зимнем пальто, его старое тело грубо имитирует замах клюшкой для гольфа. Смена кадра.
Общий план. Флердоранж идет по заснеженной тропинке к деревьям. Камера ее теряет. Остается только лес. Смена кадра.
Общий план. Сато расслабленно сидит на складном стуле на снегу. Улыбается и смотрит куда-то вдаль, непонятно на кого. Внезапно неуклюже поворачивается. Ему мешает зимняя одежда. На мгновение он тянется к камере. Затем медленно отворачивается и откидывается на спинку. Даже издалека видно, что он уже не так расслаблен. Камера некоторое время задерживается на нем.
Затемнение.
Конец.
Хвост пленки змеей выполз из проектора и закрутился вокруг бобины. Катушка крутилась, а хвост пленки хлопал и хлопал. Набико обхватил голову руками. Я включил свет.
– Неплохо. Но конец провален, – сказал я. – Кто эта девушка?
– Не помню. Какая-то его подружка. Я снимал это на Хоккайдо, Сато натуру там искал. Вот и все. Просто дурачились.
– Ага, – сказал я. – Странно, что вы ничего об этом не сказали, когда я показал вам фотографию. С другой стороны, вы и про слежку не говорили. Что еще вы забыли упомянуть?
– Билли…
– Видимо, вы считали, что поступили очень умно, навешав мне лапши на уши в «Токо». Атмосферная дымка и все такое…
– Я поясню. Я расскажу вам, как они заполучили пленку…
– Меня это не интересует, Набико. Меня не интересует, что вы с самого начала знали, кто такая Флердоранж, или даже то, что вы с ней встречались сегодня днем. Я хочу, чтобы вы объяснили мне только одно.
Он взглянул на меня, затаив дыхание.
– Вы говорили, что Сато Мигусё был вашим любимым режиссером, вашим наставником, почти отцом. Так?
Набико кивнул.
– Тогда почему вы его убили?
18
Застыв на стуле, он тупо смотрел на меня. Мгновение мы оба не шевелились. Было слышно, как пленка шлепает о проектор и шумит вентилятор лампы. Набико, не отрывая от меня взгляда, медленно встал и сделал шаг ко мне. Я напрягся. Он выключил проектор. Конец пленки крутнулся несколько раз и замер.
