Каждую секунду я стараюсь быть в курсе дел Стоуна и его фан-клуба. Одна из женщин уделяет больше внимания мужчине, сидящему рядом с ней, оставляя Мансфилд неловкое хихиканье. Она сверкает перед Беннеттом своими ультра белыми зубами, наклоняется вперед, чтобы продемонстрировать свой салонный загар и едва прикрытую грудь. Ясли бы я могла закатить глаза больше, я бы сделала это в мгновение ока.
Мансфилд пробегается пальцами по его руке, конечно, она хочет большего, и касается его вот уже в который раз. Меня вконец раздражает то, что она к нему прикасается, и я задерживаю дыхание, выжидая следующего раза, когда она опять потянется к нему ― сначала просто скользнет к его предплечью, потому она ухватиться своими пальцами за его рукав, что приведет к тому что ее рука окажется в его. Когда он начинает постукивать своими пальцами по ее груди, я окончательно выхожу из себя. Я на грани возгласа «Уединитесь!», сидя на краю стула и наблюдая за его фанаткой-поклонницей.
Он ничего не делает, чтобы остановить эту женщину. Он разговаривает, улыбается и веселит целый столик.
Мое лицо разгорается сильнее, и мой предохранитель начинает слетать. Он ищет что-нибудь для своих нужд у меня под носом для…. мести? Это не похоже на нечто возможное. Что если он чувствует себя задетым и теперь отплачивает мне сполна? Проклятье. Он не может быть все еще зол на то, что я исчезла. Я принесла свои извинения, хотя и не самые идеальные извинения. Я вспоминаю о Колине. Я хмурюсь. Колин.
― Сенатор Стоун, вы не возражаете? ― Мужчина с камерой в руке улыбается, стоя за спиной генерального директора, и я слышу, как Беннетт отвечает:
― Смелее.
Фотограф кивает женщине рядом с ним, и она постукивает своими пальцами по экрану планшета. Она начинает печатать, ее глаза пробегаются по каждому человеку, сидящему за нашим столом, быстро рассматривая бирки с именами, но когда она доходит до меня, ей приходится дважды посмотреть на табличку, и я чувствую, как леденеет мое тело.
Она постукивает по руке фотографа и указывает подбородком. У меня уже была собственная коллекция фотографий с моментами предвыборных кампаний в прошлом. Коктейльные вечеринки и празднования с семьей. Я наблюдала, как фотограф выбирает позицию. Он поднимает и направляет свою камеру напротив стола, целясь в меня. Вспышка. Крошечный взрыв света.
Я продолжаю думать о моем придурошном кузене. Его неожиданное появление сегодня нависло, словно черная туча, за исключением всех вспышек от этого парнишки, что рядом с нами делает бесчисленное множество фотографий, как сейчас.
Фотограф со стороны стола вошел в раж, делая потоки фотографий. Внезапно, все замерли, налепив на лица поддельные улыбки. Я не могу смотреть на Беннетта… но я смотрю. Я только метаю взгляд на его профиль, и он не улыбается. Я быстро отвожу взгляд. Фотографии появятся в газетах. Общественная секция ― фотографии могут отфильтровать к выходу в СМИ, Ассоциация печати ― список бесконечен. Проклятье, эти фотографии могут набрать обороты.
Конечно, так все и будет. Нора как раз говорила об этом, когда я отправила ей сегодняшний разворот? Их PR команда будет настроена на это сегодня ― это последняя остановка компании Беннетта на какое-то время.
О чем я думала? Я была бы стажером, застрявшим в каком-нибудь старом офисе? Не с таким именем как Кеннеди. Я сижу, справа от влиятельного мужчины, и он обрабатывает толпу.
Странно, что кузен не позвонил мне, но появился, бросив бомбу мне в руки… и я могу видеть поведение Колина, ясное как день. Он не пытался скрыть то, что он делал ― использовал меня как орудие! Колин управлял мной, и теперь, он, вероятнее всего, говорит гадости обо мне. Я обернулась избегая прямого взгляда в объектив камеры.
Одна мысль не давала покоя. Продали другу версию меня? Я так устала, что меня постоянно используют.
Теперь я вижу красный. Не такой как галстук Сенатора Стоуна или как мое красное платье от Валентино, а такой, который заставил меня сравнять счет.
Для начала мне нужно разобраться со своей семьей, а потом с Беннеттом. Понять, что его тревожит и разобраться с махинациями. Он использует меня ― мое имя ― чтобы раскрутить себя?
Теперь меня больше не интересует, что подумает моя семья. Я собираюсь вывести все начистоту и сказать им, чтобы они отстали. Нужно было сделать это давно. Пусть даже они отрекутся от меня. Черт, может быть даже лучше разорвать удушающие связи со Стиллман. Не могу поверить, что я ждала так долго, чтобы выйти из всего этого. Может если я стану просто Кеннеди, без связей своей семьи, внезапный интерес Стоуна ко мне пропадет. Ха! Не могу дождаться того момента, когда увижу его лицо, после того как я объявлю, что я ― свободная птица.
Я извиняюсь перед генеральным директором и направляюсь к выходу из зала. Я хочу позвонить бабушке и поговорить с ней о ее внуке и о том, какой же он идиот, и как их коллективный уровень сплетен упал так низко. Я не хочу больше быть частью их мирка. Я по горло сыта ими.
Я не успеваю пройти и пяти шагов по холлу, когда чьи-то пальцы хватают меня за руку, врезаясь в мою плоть.
― Какого… ― Я перестаю шипеть и смотрю в очень сердитое лицо Стоуна.
― Куда, черт возьми, ты собралась? ― спрашивает он низким голосом. Его глаза словно лед ― холодные и ранят больше чем слова.
Я не обращаю внимания на последствия.
― А какая разница? Тебе что не хватает женщин, что бросаются к тебе под ноги здесь?
Легким движением руки он хватает мое запястье и тянет к себе.
― Ты не можешь просто взять и уйти. Ты должна была подойти и сказать мне об этом. Лично. Даже если я на сцене или сижу с президентом. Ты находишь меня и говоришь мне о своем желании. У нас не должно быть никаких исчезновений.
― Еще увидим.
― Это еще что, черт возьми, значит? ― рычит он тихо.
― Мне нужно кое-что разрулить. У меня был посетитель, сегодня в кампусе. Ты не понимаешь моей властной семьи, но я решила порвать с ними. И если это значит, что я больше не в твоей команде, тогда просто скажи мне. Я большая девочка!
― С кем ты разговаривала в коридоре «Гарварда»? Тот парень, что загнал тебя в угол.
Мой кузен не тот, кого можно назвать парнем. Моя семья требует быть начеку: планируя варианты отступления, чтобы не оказаться в ситуации, когда я была вынужнена уйти, сообщив об этом Беннету по телефону. Я вспоминаю разговор в кампусе и Колина, затаившегося в коридоре. Ладно, я тоже принимала участие в том, что мужчина напротив меня зол.
― Это был мой кузен, ― вздыхаю я, и ловлю его взгляд, понимая, что это означает ― я могла бы объяснить насколько у меня сумасшедшая семья и увидеть, поймет ли он, насколько далеко я собираюсь сейчас зайти. Я буду по другую сторону преимуществ, если положусь на «С» список Стиллман. ― Этот парень, Колин Стиллман, мой кузен. Родственник, моя раздражающая семейка, и, как ты теперь знаешь, я собираюсь разорвать все отношения с ними. Я Кеннеди только по имени. Я Стиллман ― черная овечка, и после сегодняшнего, у меня есть очень большие шансы быть гонимой обеими сторонами.
