Многочисленные русские купцы, ежегодно посещавшие столицу Империи, и послы киевских князей также были знакомы с христианской верой. В дипломатической практике византийского двора такое знакомство «варваров»-язычников с великолепием столичных храмов и главнейшими христианскими святынями предусматривалось особо. Так, например, император Лев VI Мудрый, заключив в 911 году договор с русскими и, по обычаю, одарив прибывших в его город послов, «приставил к ним мужей своих показать им церковную красоту, и полаты златые, и в них сущее богатство… и Страсти Господни, и венец, и гвозди, и хламиду багряную (в которую был облачен распятый Христос. — А.К.), и мощи святых, уча их вере своей и показуя им истинную веру, и так отпустил их в свою землю с честью великой»{165}. Подобное поверхностное знакомство с христианским вероучением и христианскими святынями для кого-то могло обернуться и искренним приобщением к новой вере.
Но в комментарии летописца к договору 944 года обращает на себя внимание еще одна подробность. Оказывается, церковь Святого Ильи находилась в непосредственной близости к тому району Киева, который был заселен выходцами из Хазарского каганата. Случайно ли?
На этот вопрос трудно ответить однозначно. Обычно когда речь идет о Хазарии, вспоминают о том, что официальной религией Каганата был иудаизм. Но это не вполне точно. Среди хазар были приверженцы разных конфессий, в том числе и христиане. Хазарское государство отличала относительная веротерпимость: иудеи (к числу которых принадлежала правящая верхушка), мусульмане (из них состояла наиболее боеспособная часть армии), христиане и язычники жили, как правило, мирно. Но случались и эксцессы. Один из таких эксцессов имел место в 30-е годы X века, при хазарском царе Иосифе, когда в Хазарии было перебито множество «необрезанных», то есть христиан{166}. Уцелевшим пришлось бежать из страны, и вполне вероятно, что часть из них осела в Киеве, который издавна был связан с хазарским миром (напомню, что поляне в течение долгого времени были данниками хазар) и в котором имелась хазарская колония. Компактное проживание единоверцев в отдельном, обособленном квартале чужого города — повсеместная практика не только Средневековья, но и более позднего времени, вплоть до наших дней. Так, славяно-русская языческая колония существовала в столице Каганата Итиле-Хазаране, причем славяне и руссы имели здесь своих собственных судей, которые судили их «согласно языческому обычаю, то есть по велениям разума»{167}. Позднее русский квартал появится и в Константинополе. Между прочим, имелся в Киеве и особый квартал, заселенный иудеями, главным образом также хазарского происхождения. Он носил название Жиды, или Жидове, но располагался в иной части Киева. Так что очень похоже на то, что киевские «Козаре» были заселены хотя и выходцами из Хазарского каганата, но не иудеями, а главным образом христианами, причем число последних возросло как раз в годы княжения Игоря. Они не меньше, чем варяги-христиане, нуждались в собственной церкви.
Пути знакомства древней Руси с христианской верой были разнообразными. Язычество вообще более или менее терпимо относится к любой религии, а потому в Киеве находили пристанище христиане разных толков из разных стран, в том числе, несомненно, и славянских.
Киевская Русь была частью обширного славянского мира. При этом ряд соседних с Русью славянских народов, прежде всего жившие на Дунае болгары, а также моравы и чехи, уже давно были христианами. Они не просто говорили на одном языке с восточными славянами, но и совершали службу по-славянски (в Болгарии, а еще раньше в Моравии) и имели свои богослужебные книги, переведенные на славянский язык еще в IX веке святыми Константином (Кириллом) и Мефодием и их учениками. Контакты древней Руси со славянскими соседями были очень широкими и затрагивали самые разные сферы жизни, в том числе духовную. Так, например, на Руси задолго до принятия христианства получила распространение славянская, кириллическая письменность, пришедшая к нам из славянских стран, прежде всего из Болгарии; в повседневной практике древней Руси она использовалась князьями в чисто практических, хозяйственных целях.
В конце IX — первой половине X века Болгарское царство переживало расцвет — и в политическом, и в экономическом, и в культурном отношении. В 927 году болгарский царь Петр породнился с византийским императорским семейством, а глава Болгарской церкви получил сан патриарха, который признавался и в Константинополе. Войны древней Руси с Византийской империей напрямую затрагивали Болгарию, а потому вынуждали правителей государства к налаживанию мирных отношений с беспокойным соседом. Исследователи полагают, что правящие круги Болгарии вели целенаправленную миссионерскую деятельность в русских землях, хотя прямых подтверждений этому источники не содержат{168}. Понятно, что миссионеры-болгары гораздо легче, нежели греки, могли найти общий язык с русскими.
Восточнославянские земли непосредственно граничили и с Чехией. Поздние чешские источники свидетельствуют о том, что беглецы из Руси в X веке находили пристанище в чешских и моравских землях[132]. Нет ничего невероятного в том, что и беглецы из Чехии, в том числе приверженцы христианской веры, могли оказаться в Киеве и других русских градах. А основания предполагать это у нас есть. Так, по сведениям некоторых западных источников, в 20-е годы X века в Чехии имела место временная реставрация язычества, и из страны были изгнаны христианские священники[133]. Не исключено, что некоторые из них могли найти приют на Руси.
Существование христианской общины в Киеве и других русских городах в первой половине — середине X века подтверждают и данные археологов. Среди погребений этого времени, найденных и исследованных в Киеве, Чернигове, Гнёздове под Смоленском, Пскове и в других местах, имеются и такие, которые по ряду признаков определяются как христианские: это прежде всего погребения в вырытых в земле могилах, без каких-либо признаков насыпанных над ними курганов, в деревянных гробах или целых срубах и сориентированные строго на запад (как это принято у христиан){169}.[134] Однако различать языческие и христианские погребения того времени чрезвычайно сложно, ибо сама по себе ингумация (трупоположение) еще не свидетельствует о христианской принадлежности погребенного: наряду с кремацией (трупосожжением), она была известна язычникам-славянам и раньше. В указанных погребениях X века нередко отмечают и такие признаки, которые, напротив, кажутся невозможными для людей, принявших христианскую веру: это не только богатый инвентарь (оружие, украшения, посуда, кости животных и т. п.), но и следы ритуальных жертвоприношений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
