тётей Леной скальпелем сердце, проткнутое стрелой, и дальше написал: «Вова + Марьяна =Л». И ниже приписал: «среда в 12.00». И не успокоился. Точно такую же надпись с припиской «в нашем парке» накарябал возле подъезда, в котором они жили. Давно накарябал, в конце августа ещё, и каждую среду мотался в Москву, и просиживал пару часов на скамейке, вглядываясь в каждую высокую девушку. Один раз даже бросился к одной высокой блондинке, перепугав ту до икоты.
— Марьяна! Это ты?
Девушка шла в жёлтой куртке и в руке несла спортивную сумку на плече. Этой сумкой она от Левина и отмахнулась.
— Съям ти Морьнна, — и дальше чего-то на венгерском, должно быть.
Иностранка ускорила шаг, опасливо оглядываясь на неадекватного молодого человека.
В Москву по средам и так и так приходилось мотаться. Рассказ и статья в журнале «Юность» нашли отклик в сердцах советских людей. Просили писем — получите. Писем были мешки. Десятки обычных картофельных мешков, в которые работники отдела писем редакции складывали корреспонденцию для Квасина. Чёрт бы его побрал.
Если можно открыто ругать городской транспорт, да ещё будет человек, который это прочитает, то попробуй остановить праведный поток народного негодования. Владимир Ильич все письма увозил с собой в Гольево и там по вечерам старался прочесть. Свободного времени у него оказалось с избытком. Готовить еду не нужно, стоять в очереди за продуктами — тем более и даже посуду мыть не надо. А ещё нет телевизора. В холле гостиницы сельской был небольшой чёрно-белый «Рекорд», но спустившись пару раз вечером посмотреть кино или даже передачу «Вокруг смеха», Левин понял, что это не удовольствие, а пытка: плохой звук, не смешные в основном шутки, которые он к тому же уже много раз слышал. Посидел пару минут, и на этом выдержка заканчивалась. Уходил к себе в номер. Там мешок писем очередной.
Прочитав, Левин рассортировывал их на три кучки. В первую откладывал просто жалобы на транспорт, на плохие дороги, на давку в трамваях и прочее и прочее. Что с ними делать, пока не решил. Там была вся географии СССР, и даже рассортировать по городам или областям, и то ничего бы не дало. Узнал, что в Перми хуже, чем в Свердловске, и гораздо хуже, чем в Челябинске. И что? Думал собрать и отнести в министерство… А какое министерство занимается трамваями, троллейбусами и автобусами? Какое-то.
Во вторую стопку попадали письма с описанием смешных или интересных случаев, описанных очевидцами или непосредственными их участниками. Стопочка была не очень большая, но зато она позволила Владимиру Ильичу на основе этих писем родить три рассказа юмористических про случаи в электричках и два про автобусы и трамваи. Прочитавший их Дементьев даже пару раз хихикнул. Потом встал, прошёлся из угла в угол своего кабинета, заваленного такими же мешками с письмами и газетами.
— А чего, не плохо. Давай продолжай, Костя, как наберёшь на семь печатных листов хотя бы, так поспособствую изданию их отдельной книгой. А пока вот этот рассказ про трамвай я Регине Дубовицкой покажу. Она работает редактором по письмам в отделе сатиры и юмора передачи «С добрым утром!» на Всесоюзном радио. Слышал, наверное. Плятт. Или Табаков? Нет, всё же Плятт. Вот уверен, ему подойдёт этот рассказ.
Так и случилось, его рассказ «Не тот трамвай» в исполнении Плятта имел успех, и даже после Ростислав Янович прочёл его на передаче «Вокруг смеха».
А в третью совсем небольшую стопочку Левин откладывал письма о преступлениях, что совершали на транспорте. Потом их перед отъездом уже в Свердловск систематизировал и, договорившись через Дементьева, отнёс в милицию. Даже и не знал, что в СССР существует отдельная транспортная милиция. Как-то не доводилась сталкиваться, думал, что это простые милиционеры. Ан нет. Оказывается, есть отдельная милиция, и она недавно была преобразована в управление внутренних дел на транспорте МВД СССР. Туда письма и отнёс. Чем чёрт не шутит, вдруг это поможет задержать нескольких воров и воришек?
На этом творческая деятельность «великого» писателя Константина Костина не закончилась. Дементьев не слез с него, пока не получил очередной рассказ или всё же статью с перечислением законов Мерфи, относящихся к производству. Часть Владимир Ильич переделал из самих законов Мерфи, часть придумал, а некоторые даже вспомнил. Вот такой, например: «После того, как из защитного кожуха будет выкручен последний из 16 болтов, выяснится, что сняли не тот кожух, а после того, как кожух закрепили 16 удерживающими болтами, окажется, что внутрь забыли поставить прокладку». Давно прочитал его в интернете и вспомнил, как разбирал пылесос в юности, у которого провод перетёрся. Сейчас снова вспомнил. Ну и классика же есть. «После сборки установки на верстаке окажутся лишние детали».
Главный редактор журнала «Юность» прочитал, констатировал, что похуже будет, но народу должно всё равно понравиться. Так и получилось: в октябрьском номере журнала «Законы» напечатали, а в самом начале ноября уже повалили письма.
Так что каждую среду утром Костик приезжал в Москву, заходил в редакцию «Прогресс» по основному месту работы, брал на корректуру новые латиноамериканские книги, отдавал старые, если уже закончил, рассказывал о житье-бытье Седых, звонил в Аргентину оттуда родителям и ехал в редакцию «Юности», забирал там очередной мешок с письмами и с этим мешком спешил в парк на их скамейку.
Марьяна не появлялась. Уже четыре с лишним месяца прошло, а её всё не было и не было. Левин не отчаивался. Лукомор же пообещал прислать его Дюймовочку сюда, должен, выходит, прислать. Волшебник он или нет⁈
А сегодня Владимир Ильич опоздал. Не проспал — поезд из Свердловска задержался. В дороге что-то случилось с вагоном-рестораном, и их отогнали на какой-то станции чуть не в лесу на запасные пути на ремонт. И простоял там состав четыре часа, как ни возмущались пассажиры, что чёрт с ним с вагоном-рестораном, обойдутся один день без него, выйдут на перрон и у бабулек купят варёной картошки с селёдочкой или солёными огурчиками. Начальник поезда устал от них отмахиваться:
— Есть инструкция.
При приближении Ярославского вокзала Владимир Ильич распихал сумки с одеждой и подарками односельчанам и, чуть не на ходу спрыгнув с поезда, помчался к стоянке такси. Там, оборзев до крайности, оттеснил первого мужичка в очереди и запрыгнул в жёлтую волгу.
— Шеф, червонец плачу, поехали быстрее, опаздываю!
Шофёр хмыкнул, но высаживать «наглую молодёжь» не стал, щёлкнул переключателем счётчика и под возмущённые выкрики очереди стартанул, даже шины заскользили, засвистели по свежевыпавшему снегу.
В парке к скамейке Костик бежал бегом. А она пустая. И даже снегом припорошена, то есть в ближайшее время на неё никто и не садился. Владимир Ильич смёл весь снег и присел на краешек. Блин! Блин блинский! Что-то ёкало в сердце в двенадцать часов, когда они ещё только к Москве подъезжали. Неужели Дюймовочка приходила, а он опоздал. И что теперь будет? Сможет она прийти через неделю? Или завтра придёт?
Левину не сиделось. Он вставал и несколько раз доходил до следующей скамейки, возвращаясь назад. Около часа так провёл. Прохожих было мало, шли люди с сумками, детишки группой куда-то с воспитательницами прошли. С флажками красными, все снегом запорошённые. Владимир Ильич проводил их взглядом и решил уходить. Встал со скамейки, ещё раз прошёл до соседней, оглядывая дорожку парка, и, развернувшись, решительно зашагал за детсадовцами.
Маленькую взъерошенную девчушку с вязанной шапкой в руках он увидел издали, она пронеслась мимо детей и, согнувшись пополам, передохнула несколько секунд, а потом вскинулась и широкими шагами побежала дальше. Навстречу замедлившему шаг Костику.
На девчушке была коричневая куртка с жёлтыми вставками и кеды торчали из-под брюк.
Смешная, подумал, Владимир Ильич, и решил, что это-то точно не его Дюймовочка. Девушка пробежала целеустремлённо мимо Левина и, пыхтя как паровоз, поспешила дальше.
Владимир Ильич обернулся. Девушка остановилась около их скамейки и заозиралась. Мазнула глазами по Костику и вдруг вскрикнула… и рванула назад к нему.
— Дюймовочка⁈
Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/286734
