— Я умею говорить со змеями. Я это заметил, когда мы ездили за город. Они сами приползают ко мне и шепчутся со мной. Это обычная вещь для волшебника?
Гарри сразу понял, что он нарочно приберегал самую странную свою способность под конец, для пущего эффекта.
— Нет, необычная, — сказал Дамблдор после секундной заминки, — но это встречается.
Он говорил небрежным тоном, но с интересом задержал взгляд на лице Реддла. Так они стояли, мужчина и мальчик, глядя друг на друга. Затем рукопожатие распалось. Дамблдор подошел к двери.
— До свидания, Том, до встречи в Хогвартсе.
— Думаю, достаточно, — произнес седовласый Дамблдор.
В следующий миг они с Гарри взмыли вверх, в темноту, и снова приземлились в сегодняшнем кабинете.
— Садись, — сказал Дамблдор, прочно вставая на пол рядом с Гарри.
Гарри подчинился; он весь еще был полон тем, что видел.
— Он поверил гораздо быстрее, чем я — ну, когда вы сказали ему, что он волшебник Я сначала не поверил Хагриду.
— Да, Реддл был вполне готов поверить, что он, как он выразился, «особенный», — сказал Дамблдор.
— А вы уже знали — тогда? — спросил Гарри.
— Знал ли я, что вижу перед собой самого опасного Темного волшебника всех времен? — спросил Дамблдор. — Нет, я и понятия не имел, что из него вырастет. Но он, безусловно, меня заинтриговал. Я вернулся в Хогвартс с намерением внимательно за ним приглядывать. Я сделал бы это в любом случае, поскольку он был одинок, без родных и друзей, но я почувствовал, что это необходимо не только ради него, но и ради других.
Как ты слышал, его способности были удивительно сильно развиты для такого юного возраста, а интереснее всего — и больше всего внушало опасений, — что он в какой-то мере уже научился управлять своими возможностями и пользовался ими сознательно. Как ты видел, это не были беспорядочные эксперименты, характерные для большинства начинающих волшебников; он уже использовал магию против окружающих, чтобы с ее помощью запугивать, наказывать, подчинять себе других людей. Истории о повешенном кролике и о мальчике с девочкой, которых он заманил в пещеру, наводили на размышления... «Могу сделать человеку больно, если захочу»...
— А еще он понимал язык змей, — вставил Гарри.
— Да, действительно. Это редкая способность, ее обычно связывают с Темными искусствами, хотя, как мы знаем, среди великих и добрых волшебников тоже попадаются знатоки змеиного языка. На самом деле его способность разговаривать со змеями тревожила меня гораздо меньше, чем его явная склонность к жестокости, скрытности и тиранству.
Время, как всегда, перехитрило нас, — заметил Дамблдор, указывая на потемневшее небо за окном. — Но прежде чем мы расстанемся, я хочу обратить твое внимание на некоторые моменты той сцены, которую мы только что наблюдали, — они имеют самое прямое отношение к тому, что мы будем обсуждать на следующих уроках.
Во-первых, надеюсь, ты заметил, как реагировал Реддл на мои слова, что кто-то другой тоже носит его имя — Том?
Гарри кивнул.
— Он показал свое отвращение ко всему, что сближает его с другими людьми, делает его обыкновенным. Уже тогда он стремился быть другим, отдельным от всех, быть знаменитостью. Как ты знаешь, всего через несколько лет после этого разговора он навсегда отказался от своего имени и придумал личину лорда Волан-де-Морта, за которой и прятался с тех пор.
Думаю, ты заметил также, что Том Реддл был абсолютно самодостаточен, не любил ни с кем откровенничать и, по-видимому, у него не было друзей. Ему не требовалась помощь, не нужен был спутник для путешествия в Косой переулок. Он предпочитал действовать в одиночку. Взрослый Волан-де-Морт остался таким же. Многие Пожиратели смерти утверждают, будто пользуются его доверием, приближены к нему и даже — что они понимают его. Они заблуждаются. У лорда Волан-де-Морта никогда не было друзей. Я думаю, ему не нужны друзья.
И последнее... Надеюсь, Гарри, ты еще не слишком сонный, чтобы внимательно слушать. В детстве Том Реддл любил собирать своего рода охотничьи трофеи. Ты видел коробку, которую он прятал у себя в комнате. В ней он хранил мелкие вещицы — если угодно, сувениры — на память о жертвах особо неприятных проявлений своей магии. Запомни эту особенность, несколько напоминающую сорочьи повадки, — она будет очень важна для нас в дальнейшем... А теперь и в самом деле пришло время ложиться спать.
Гарри встал. По дороге к двери на глаза ему попался столик, на котором в прошлый раз лежало кольцо Марволо. Кольца там больше не было.
— Да, Гарри? — сказал Дамблдор, увидев, что Гарри остановился.
— Кольцо исчезло, — сказал Гарри, обернувшись. — Но я подумал, может, там будет лежать губная гармоника или еще что-нибудь...
Дамблдор лучезарно улыбнулся, глядя на него поверх своих очков-половинок.
— Тонко подмечено, Гарри, но губная гармоника была всего лишь губной гармоникой.
На этой загадочной ноте он махнул рукой, и Гарри понял, что ему пора уходить.
Глава 14. «Феликс фелицис»
На следующее утро первым уроком у Гарри была травология. За завтраком он ничего не говорил Рону и Гермионе о вчерашнем уроке у Дамблдора — боялся, что кто-нибудь услышит. Зато он все рассказал им по дороге к теплицам. Ветер, бушевавший все выходные, наконец-то утих, вернулся загадочный туман, и пришлось дольше обычного искать нужную теплицу.
— Ух ты, жуткое дело — Сам-Знаешь-Кто в детстве! — тихо сказал Рон. Трое друзей окружили узловатый пень растения цапень из семейства бешеных огурцов, которое проходили в этом полугодии, и принялись натягивать защитные перчатки. — Но все-таки непонятно, зачем Дамблдор тебе разные такие штуки показывает. То есть все это, конечно, очень интересно и так далее, но для чего это нужно?
— Не знаю, — ответил Гарри, вставляя в рот защитную пластинку для десен. — Он говорит, что эти Уроки очень важны и каким-то образом помогут мне выжить.
— А по-моему, возвращаться в прошлое ужасно интересно, просто дух захватывает, — азартно воскликнула Гермиона. — Вполне логично — как можно больше узнать о Волан-де-Морте. Как иначе ты найдешь его слабые места?
— Как прошла последняя вечеринка у Слизнорта? — спросил ее Гарри. Он говорил невнятно из-за пластинки.
— На самом деле там было довольно весело, — ответила Гермиона, нацепляя защитные очки. — То есть он, как обычно, нудно бубнил про своих знаменитых учеников, и к тому же он без ума от Маклаггена и от его высокопоставленных знакомых, зато угощал разными вкусностями и познакомил нас с Гвеног Джонс.
— Гвеног Джонс? — Глаза Рона расширились за стеклами защитных очков, которые он тоже успел надеть. — Та самая? Капитан «Холихедских гарпий»?
— Точно, — подтвердила Гермиона. — Мне лично она показалась немного зазнайкой, но...
— А ну-ка, прекратили разговоры! — строго сказала, подходя к ним, профессор Стебль. — Не отставайте, все давно приступили к работе. Невилл уже добыл первый огурец!
Друзья оглянулись. Ну, точно, Невилл сидел с разбитой губой и глубокими царапинами на физиономии, сжимая в руках неприятно пульсирующий зеленый плод размером с грейпфрут.
— Да-да, профессор, сию минуту начинаем! — сказал Рон и прибавил вполголоса, как только профессор Стебль отвернулась: — Эх, Гарри, надо было применить твое заклятие «Оглохни!».
— Нет, не надо! — сразу же вскинулась Гермиона, как всегда страшно рассердившись при намеке на Принца-полукровку и его самодельные чары. — Ладно, хватит болтать. Давайте работать.
Она обреченно взглянула на Рона и Гарри; все трое сделали глубокий вдох и ринулись в атаку на корявый пень.
Пень моментально ожил: из него выметнулись длинные колючие побеги, со свистом рассекая воздух. Один запутался в волосах у Гермионы, Рон отхватил его секатором. Гарри изловчился перехватить два побега и связать их узлом. Среди шевелящихся, словно щупальца, ветвей открылось отверстие; Гермиона бесстрашно запустила туда руку, и края отверстия тут же сомкнулись, защемив ей локоть. Гарри и Рон, всем весом повиснув на ветках, раздвинули края дырки. Гермиона выдернула руку, сжимая в кулаке раздутый огурец вроде того, что добыл Невилл. Колючие побеги сразу втянулись обратно, и вот перед ними снова стоит узловатый пень, с виду безобидный, как обыкновенный старый чурбан.
— Знаете что? Когда у меня будет собственный сад, я в нем такие сажать не стану, — объявил Рон, сдвинув защитные очки на лоб и утирая потное лицо.
— Дай сюда миску, — попросила Гермиона, держа пульсирующий плод на вытянутых руках.
Гарри подставил миску, и Гермиона с отвращением плюхнула туда огурец.
— Нечего привередничать! Выдавливайте сок, это лучше делать, пока плод совсем свежий! - крикнула с другого конца теплицы профессор Стебль.
— И вообще, — сказала Гермиона, продолжая разговор с того места, на котором он прервался, как будто им минуту назад и не грозил увечьем трухлявый пень, — Слизнорт устраивает прием по случаю Рождества, Гарри, и уж на этот раз ты не отвертишься, потому что он специально просил меня уточнить твое расписание, чтобы назначить вечеринку на тот день, когда ты наверняка сможешь прийти.
