АРТЕМ ТАРАСОВ: МЕНЯ ПЕРЕСТАЛИ ОБЫСКИВАТЬ. НАЧАЛИ ГРАБИТЬ
20 февраля неизвестные ограбили квартиру бывшей жены Артема Тарасова. Президент «Истока» принял это оскорбление на свой счет и посчитал его закамуфлированным обыском.
Что касается незакамуфлированного обыска в депутатском офисе Тарасова, произведенного московским ГУВД, то он, по мнению генерального прокурора России и вопреки мнению Тарасова, не является нарушением уголовного законодательства.
28 и 31 января московская милиция обыскала две фирмы, связанные с руководимой Тарасовым ассоциацией «Исток». Обыск проводился по ходатайству прокуратуры Литовской Республики, расследующей дело о рэкетирах. 8 февраля был обыскан депутатский офис самого руководителя «Истока». Подробности в «Ъ» № 6, 7за 1991 г.
Тарасов объяснил корреспонденту «Ъ», почему он связывает с собой ограбление квартиры гражданки Дмитрук. Артем Михайлович очень часто навещает живущего здесь сына (последний раз — за несколько часов до вторжения), поэтому можно было принять эту квартиру за его «явку», обыскать которую законным образом невозможно.
Итак, в результате «обыска» изъято: шуба песцовая, полушубок волчий, куртка кожаная, дубленка детская, сервиз японский, магнитофон двухкассетный, утюг «Филипс» электрический, цепочка с бриллиантами, серьги и еще кое-какие мелочи — общей стоимостью, по предварительной оценке потерпевшей, около 30 тыс. рублей в рыночных ценах. Однако посетители проявили странную умеренность, удержавшись от многих соблазнов. Типа денег, лежавших толстой пачкой на видном месте. Или золота, «спрятанного» всего лишь в шкатулке. Не был также проведен досмотр постельного белья — традиционного места хранения трудовых сбережений.
Эти факты в какой-то степени подтверждают тарасовскую версию об обыске. Но другие факты ее косвенно компрометируют. Например, то, что к деловым бумагам Тарасова посетители даже не притронулись. Правда, точно установить это невозможно, поскольку вызванные на место происшествия милиционеры, по утверждению потерпевшей, отпечатков пальцев в квартире не искали, в том числе и на бумагах.
Оперуполномоченный угрозыска 64-го отделения милиции Николай Цымбалюк, который расследует происшествие, версию об обыске отметает: по его словам, «обыск так не делается». Однако и он признал, что по происшествию у него возникло «слишком много вопросов, интересных и необычных». Многое, сказал Цымбалюк, «…двояко: действовали люди явно грамотные, но слишком по-дилетантски; то есть как бы профессионалы, но на воров непохожи».
Иными словами, происшедшее можно расценить как психическую атаку на Тарасова, хотя записки «Берегись, у нас длинные руки» в квартире не найдено.
Тем не менее президент «Истока» не исключает наличия в его деле «длинных рук». В беседе с корреспондентом «Ъ» он заявил: «Все больше растет наглость их поведения, я же чувствую все меньшую защиту со стороны парламента России».
Определенные основания для таких чувств к парламенту у Тарасова есть. Генеральный прокурор России Валентин Степанков в день ограбления сказал ему, что уголовного дела из-за обыска (имея в виду официальный обыск в депутатском офисе) заводить пока не собирается. Объяснив: «Исток», а вместе с ним и депутатский офис формально, по своему юридическому адресу, находится в другом месте. Обыск же проводился в помещении, которое юридически офисом депутата Тарасова не является. Следовательно, милиционеры, по мнению прокурора, могли и не знать, кого обыскивают. Могли, правда, и знать, но это для возбуждения уголовного дела надо доказать.
В этой связи представляет интерес мнение о депутатской неприкосновенности вообще и Артема Тарасова в частности, которое высказал корреспонденту «Ъ» следователь прокуратуры Литовской Республики Сильвинас Левицкас:
— Не делать обыск только потому, что Тарасов депутат, — это же абсурд. Депутат или не депутат — это может быть и президент, — если нам надо будет делать обыск, мы сделаем. Мы на чины не смотрим, а его неприкосновенность никто не трогал. Если он будет каждую неделю менять помещение, что нам, и обыскать нельзя? У нас уже аллергия от Тарасова. Тарасов, Тарасов, Тарасов… Это же можно свихнуться.
Тарасов тем не менее считает, что последний взлом связан с предыдущим, и сказал корреспонденту «Ъ», что ждет продолжения провокационных действий. Он утверждает, что располагает информацией об исполнителях и об имеющемся у них «высшем дозволении». И готов ею поделиться, но только после возбуждения уголовного дела о нарушении его депутатских прав.
Свинаренко: — Сочинял я, значит, такие вот заметки по своему тогдашнему профилю. Но, с другой стороны, когда в Латвии начались разборки за пределами сферы интересов моего отдела, я все бросил и поехал — мне казалось, что надо давать репортажи с мест. Где такое происходило. И поехал туда. Репортеров там было немерено… А ты скажи, как ты воспринимал те события, — как видный специалист по латвийскому вопросу.
— Мне их жалко было.
— Кого?
— Русских омоновцев.
— Да? Ладно. А поехал я с прикрытием, с человеком из газеты «Ленинское знамя». К примеру, тормозят нас латыши. Я выхожу вперед и говорю: «Вы че, я из либеральной газеты „Ъ“! Они пропускают. Далее нас тормозят омоновцы. Я выпихиваю вперед Андрюху, а он им предъявляет ксиву советской коммунистической газеты. И втирает про то, как евреи разваливают Советский Союз — за бабки причем разваливают. Проход, короче, везде. Так мы и действовали. И вот я решил, что надо посетить базу ОМОНа в Вецмилгрависе. Частники не везут, говорят, там убивают, и все. Однако поймали мы машину и за три конца доехали. На базе я выпихиваю вперед Андрюху. Заводят нас к командиру. Это был Чеслав Млынник.
— Он кто по национальности?
— Хороший вопрос…
— Но точно не латыш.
— Какой-то интернационал у него, похоже. Там было как в кино про махновцев — пулеметы стоят, ленты пулеметные висят, ящики с гранатами, люди ходят обвешанные оружием — автомат у каждого, два пистолета, кинжал и еще сабля. И флаги развешены советские. Я тогда лениво так и запоздало подумал, что зря свою ксиву «Ъ» не закопал под вишней. Она тем более в пластик была забита, ничего б с ней не сделалось. Да… Сам Чеслав в тельнике, небритый, типа революционный братишка-матрос в Смольном. Непонятно, правда, зачем офицеру ходить с пулеметной лентой по штабу, но красиво. Публика была живописная. Армейской строгости — никакой, подшитых там подворотничков и бритых щек — такого не было. А была такая казачья вольница. То, что потом я видел в Чечне, — федералы там ходили в шлепанцах, в трениках, с банданами, в тельниках тех же… Но в Чечне мы такого после насмотрелись, а в то время, да для Латвии, — это была экзотика.
— Они больше для журналистов одеваются, чем для себя.
— Я тебе скажу, что все-таки в шлепанцах и небритому легче, и естественней, чем в застегнутой гимнастерке и начищенных сапогах. На мой вкус. А конфликт был между нашими ментами и латышскими. Кто первый начал — сейчас поздно разбирать. Я не только к омоновцам ходил, но и в МВД Латвии. Там рассказывали, что наши менты — убийцы и твари. А латыши — белые пушистые демократические зайчики.
— У меня не было такого ощущения.
— А у пресс-секретарей МИДа и МВД Латвии — было… Если ты помнишь, там была перестрелка и сколько-то человек убили. В их числе и оператора, который работал со знаменитым Подниексом, — они сняли нашумевший фильм «Легко ли быть молодым». Кто стрелял, откуда, зачем — разумеется, каждая из сторон дает свою железную версию. Может, латыши сами своих и застрелили.
— Скорей всего.
ПОСЛЕДНИЕ СОЛДАТЫ СССР
(цитаты из Интернета)
Кто прав, кто виноват, чьи законы главней — поди еще разберись. Несколько человек из десятков миллионов людей, которые присягали Советскому Союзу, отнеслись к этому ритуалу с повышенной серьезностью. Допустим, они наивные, они идеалисты и романтики, они задержались в подростковой стадии развития. И вот этих больших детей мы бросили на часах. Они дали честное слово, что будут стоять до конца, а мы про них забыли, увлекшись взрослыми играми.
«Рижский отряд милиции особого назначения был создан в числе первых пяти подобных отрядов в 1988году. Основной костяк составили бывшие десантники, пограничники и морские пехотинцы. Многие прошли Афганистан. В том числе и командир Чеслав Млынник ( 1960 г.р.). „Это была „ленинская кадровая политика“ — командирами ОМОНов в мятежных Латвии и Литве стали этнические поляки — Чеслав Млынник и Болеслав Макутынович. Оба — комсомольские работники, которым не светила партийная карьера — „польская квота“ была уже давно выбрана, а с резким падением влияния партийных структур в странах Балтии польское меньшинство стало самоорганизовываться примерно на тех же принципах, что литовцы и латыши“.
