С шеи свисали толстые связки, кровь впитывалась в сухую землю.
Несколько секунд я пребывал в параличе. Потом меня охватила паника. Я подскочил с протяжным воплем. Если б Старик не повис у меня на ногах, я бы выскочил из траншеи навстречу смерти.
Мы похоронили Плутона в лесу под елью. Порта вырезал на стволе крест, а под ним — имя нашего погибшего товарища.
— Погиб еще один из воевавших с тридцать девятого года, — горестно вздохнул Старик. — Нас осталось очень мало.
Малыш был глубоко потрясен.
— Теперь мой черед, — простонал он. — У Плутона линия жизни была самую малость короче моей.
Ему никто не ответил.
Штеге разобрал вещи погибшего. Старый кошелек с несколькими марками и рублями. Маленькая, выцветшая фотография девушки с велосипедом. Складной нож, три ключа, искусно вырезанное из кости кольцо и две голубых почтовых марки. Недописанное письмо девушке в Гамбурге. Это и были все земные сокровища ефрейтора Густава Эйкена.
Не стало доброго друга. Для него уже не будет большого празднества, мы уже не сможем сидеть с ним на набережной Эльбы и поплевывать в воду.
Мы долго молчали.
21
«С искренним прискорбием сообщаю, что ваш сын погиб, но я рад возможности написать, что пал он как доблестный солдат на поле чести, сражаясь за Адольфа Гитлера и Великую Германию.
Он погиб, как мужчина, храня верность присяге. Хайль Гитлер! Фюрер приветствует вас и благодарит за вашу жертву. Господь вознаградит вас!»
Это повторялось двадцать тысяч раз только в нашем полку
РОДЫ
Порта был безумно взволнован. Он носился вокруг больших, новых «тигров», которые получил полк. Восторженно пинал гусеницы.
Малыш заправлял танки бензином. Зарядные ящики были заполнены снарядами и пулеметными лентами.
Легионер поцеловал большой противопехотный снаряд.
— Нашпигуй Ивана в спину, — сказал он и бросил его вверх мне и Старику.
Большую 88-миллиметровую танковую пушку вычистили в двадцатый раз. Два пулемета были тщательно осмотрены. Прицельное устройство проверено. Порта опробовал двигатели, пока не задрожала земля.
Мы тронулись, ревя моторами, когда стемнело. Громадные стальные гусеницы вгрызались в подлесок и грязь. Маленькие домики содрогались, когда громадные стальные чудовища проносились мимо с воем турбовен-тиляторов.
— В чем, собственно, наша задача? — прокричал Порта, сидевший за рычагами управления. — Нам приказывают: «Ехать!», и мы едем, но куда, черт возьми? Хотелось бы знать побольше.
— Едешь, потому что идет война, — вмешался Малыш. — Когда увидишь русских, вежливо скажешь: «Дорогой Малыш, не будешь ли так так любезен отправить этих бандитов на тот свет?» Я согну указательный палец, и этот старый утешитель осыплет Ивана своим конфетти.
— Заткнись, — сказал Порта. — Ты понятия не имеешь, что такое война, тупой охламон.
Северо-восточнее Оловска мы остановились. Командиров рот вызвали на совещание, чтобы дать планы действий каждой роте.
Из темноты появились серые силуэты. То были наши гренадеры и артиллеристы.
Мы, сидя на танках, разговаривали с ними. Унтер-офицер из Сто четвертого полка утверждал, что происходит нечто значительное.
— Местность кишит всеми родами войск. Смотрите, вот идут саперы-огнеметчики!
Мы подались вперед, чтобы получше разглядеть это необычное зрелище. Он был прав. Появились невысокие, крепкие люди с легко узнаваемыми контейнерами на спинах. Неразговорчивые, односложно отвечавшие на вопросы об их зловещем деле.
Один унтер-офицер, раздраженный вопросом Малыша, трудно ли быть сапером-огнеметчиком, резко ответил:
— Нет, мы наслаждаемся, олух.
И бросил ему тяжелый контейнер.
— Попробуй побегать и попрыгать с этой штукой на спине, когда русские целятся в тебя из всех стволов!
Малыш угрожающе посмотрел на него, но унтер продолжал говорить о тяжелой ноше своих солдат.
— Извини, что спросил.
— Что за черт? — заорал унтер. — Этот здоровенный скот хочет получить в рыло!
Малыш ликующе хлопнул себя по бедрам.
— О Господи, у этого младенца из «черных» мания величия!
Унтер молниеносно с силой ударил Малыша в подбородок. Но Малыш стоял твердо, как скала.
Потом унтер с разбегу ударил его в живот с тем же отрицательным результатом. Третий удар пришелся с меткостью кувалды Малышу под ребра, но не успел унтер отойти, как Малыш схватил его и поднял. Пригрозил:
— Веди себя хорошо, а то Малыш рассердится и отшлепает тебя.
И швырнул унтера, тот покатился по земле. Не обращая больше на него внимания, Малыш влез на танк и плюнул на саперов. Потом повернулся к Порте, высунувшемуся из водительского люка.
Малыш и Порта вступили в долгий спор с Легионером о смешивании крепких напитков. Когда эта тема была исчерпана, перешли к дебатам о том, как должны выглядеть женщины, чтобы доставлять наибольшее удовольствие.
— Танки противника! — раздается внезапный крик. Все тут же приходят в боевую готовность.
Мотор ревет. Мигают лампочки. Танк разворачивается. Лязгают гусеницы.
Рота за ротой с грохотом едут по деревне. Переваливают через холм. Проехав шесть километров к востоку, пересекают широкое шоссе, скорее всего, Житомир — Лемберг. Потом еще один холм.
Весь Двадцать седьмой полк идет в атаку широким клином, впереди пятая и седьмая роты.
Малыш держит наготове противопехотный снаряд. На сигнальной лампочке появляется черная буква «3». Значит, все оружие заряжено. Готово к большой бойне.
Сидящий за рычагами управления Порта беззаботно насвистывает. Глаза его неотрывно глядят в смотровую щель.
Легионер дует в телефонную трубку, проверяя радиосвязь. Заряжает автомат быстрыми, отработанными движениями.
Мы слышим в разговорной трубке голос Штеге. Он командует танком номер два. Улыбается Легионеру.
Я смотрю на значки в прицельном устройстве.
С холма нам открывается широкая панорама. Все дороги забиты русскими машинами и пушками. На одном фланге в девяти-десяти километрах мы видим Т-34 и СУ-85. Над деревней Лугини летят тяжелые снаряды русских.
Примерно в полдень мы обнаруживаем в километре от нас танки в парадном построении. Один за другим. В бинокль видно, что экипажи курят, разговаривают. Все танки окрашены в белый цвет, как наши, на башнях черные номера.
По радио раздаются нервозные вопросы.
Мы слышим, как фон Барринг спрашивает Хинку:
— Что это за танки?
Тот неуверенно отвечает:
— Не знаю. Медленно двигайтесь вперед. Мы должны это установить. Возможно, они из Семнадцатой танковой дивизии. И поддержат нас с левого фланга.
Люки открыты. Мы осторожно высовываемся, чтобы лучше видеть.
— Это наши, — шепчет Легионер: — Видите длинные пушки и короткие капоты? Это «пантеры».
— Думаю, ты прав, — неторопливо произносит Старик. — У них нет куполообразных люков. Это не Т-34. На кой черт «пантеры» делают такими похожимина «тридцатьчетверки»? Помедленней, Порта, помедленней! Если это русские и мы слишком приблизимся, они прикончат нас раньше, чем мы успеем сказать «аминь».
Малыш до пояса высовывается из башни.
— Черт возьми, это наверняка не русские. Такие колеса не спутаешь с другими. Это «пантеры». Экипажи уже смеются над нашим страхом.
До них уже около пятисот метров, но ничего не происходит. Наши нервы едва не рвутся от напряжения.
Пот заливает мне глаза, ноги дрожат. Шестьдесят громадных стволов могут открыть по нам огонь с секунды на секунду.
Внезапно люди там оживляются. Вскакивают в свои танки. Четыре машины разворачиваются и едут прямо на нас. Тут же из радио раздается адский шум. Мы разбираем некоторые слова:
— Открыть огонь, это русские! Атакуйте не сворачивая, огонь!
Прежде чем мы успеваем выполнить этот приказ, грохочут выстрелы русских танков. Несмотря на близкое расстояние, они промахиваются.
Через несколько секунд четыре едущих к нам русских танка уничтожены. Бесчисленные снаряды поражают их из каждого нашего танка, башенные стрелки взяли противника на прицел и одновременно открыли огонь.
Все восемь рот Двадцать седьмого полка дают залп по русским танкам. На таком расстоянии даже наши 75-миллиметровые пушки сокрушительны для Т-34.
Мы неистово несемся вперед, из-под гусениц разлетаются земля и грязь. Снаряд за снарядом летит в цель. Вскоре вся местность окутывается черным, тошнотворным дымом от подбитых танков противника.
Экипажи пытаются спастись, их косят из пулеметов и огнеметов. Некоторые попадают под громадные гусеницы.
Около десяти танков пускаются наутек, но наши 105-миллиметровые орудия крушат их.
Рота поддержки пытается отвести от них наш огонь, но они сбились в кучу, словно убежавшие из хлева свиньи.
