Фон изменился: появилось изображение Джима Джонса и «Народного храма».
— Трагедия в Китае обнаруживает зловещее сходство с массовым самоубийством, произошедшем в Гайане в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году, когда девятьсот четырнадцать членов джонстаунского «Народного храма» покончили с собой, выпив напиток «Кул-Эйд», содержавший цианистый калий. Кроме того, это событие напоминает о массовом самоубийстве тридцати девяти членов секты «Врата Небесные» в тысяча девятьсот девяносто седьмом году в Калифорнии.
Мы будем сообщать вам подробности этой страшной трагедии по мере их поступления. А сейчас перейдем к другим новостям…
Лестер Риппл сунул в рот очередную порцию подсоленной воздушной кукурузы и посмотрел на экран.
— Ерунда, — проворчал он, облизывая пальцы.
«Раз, два, три», — сосчитал он про себя.
Он слышал про университет в Чанши. Он учился в аспирантуре вместе с его выпускницей. Ее звали Гу. Она была хорошенькая. И очень умная. Умная потому, что соглашалась с Рипплом. В отличие от остальных тупиц, которые прочли его диссертацию. Во-первых, все знают, что существует пять теорий струн. Это и ежу понятно. Это все равно что спрашивать, встает ли солнце на востоке. Но до сих пор никто не принял его идею о том, что существует и шестая теория. Теория, которую он назвал «нитяной теорией», — существуют параллельные измерения, иные миры, они связаны, словно нитью, качеством, которым обладают все люди. Да, конечно, смахивает на философствование, но теория основана на точных науках и может быть доказана математически. В этом и состоит ее невероятная красота. Она представляет собой идеальный союз двух дисциплин, которые, объединившись, позволяют ответить на вопрос, существует ли загробная жизнь. Он задумался над словом «загробная». Некорректный термин. При чем здесь жизнь после смерти? Об этом надо поразмыслить и придумать другое название. Может, «альтернативная жизнь», хотя и это не очень точно.
Он сделал пометку на салфетке, чтобы не забыть об этом подумать, сложил салфетку втрое и пихнул ее в карман рубашки. Там уже лежал обрывок упаковки сухого завтрака, на котором было написано уравнение и счет за электричество, где цифры выстраивались в определенную закономерность. Это явно не случайно. Совпадений вообще не бывает. В субботу вечером надо попробовать разыграть эти цифры в лотерею.
Риппл улыбнулся, вспомнив название своей теории, которое придумал в память о бабушке — «нитяная теория Риппла». Бабушка всю жизнь проработала портнихой — шила одежду для других людей. Ребенком он часами наблюдал, как она, сшивая куски ткани, создавала новый и неповторимый предмет. Она говорила ему, что одежда уже есть — надо только подобрать нужные части, чтобы та обрела форму.
Любимая бабушка даже не подозревала, что, занимаясь шитьем, обучала его тайне мироздания. Один раз она объяснила ему эту тайну самыми простыми словами. И для него словно небо прояснилось. Словно земля пошатнулась. Словно Бог обратился к нему.
— Лестер, — сказала она, — если хочешь чего-нибудь добиться — в этой жизни или в следующей, — ты должен вдеть нитку в иголку.
Стержень
Эли Лэддингтон провел Ричарда и Марию Гапсбургов в свой кабинет. Насыщенный цвет бразильского красного дерева, мебель ручной работы от пола до потолка. Полированная медь и серебро, фацетированное стекло, уотерфордский хрусталь, белый мрамор, сусальное золото — все лучшее, что можно купить за деньги.
— Мария, сегодня ты выглядишь просто потрясающе, — сказал Эли. — Ты согласен, Ричард?
Ричард кивнул, сел на кожаный диван и похлопал рядом с собой, ожидая, что жена подсядет к нему. Но Мария, как обычно, стала кокетничать с Эли.
Было невыносимо наблюдать, как жена погладила Эли по плечу и руке. Но Мария не собиралась изменять своим привычкам — особенно с Эли.
— Ах, Эли, быть в твоем обществе — всегда радость, — сказала она.
Эли взял ее руки, поднес к губам и поцеловал пальцы.
— Мария. — В голосе Ричарда зазвучали нервные нотки. — Нам надо обговорить еще массу дел. Пора начинать, если мы хотим успеть к ужину.
Мария улыбнулась откровенно фальшивой улыбкой и присела рядом с ним.
Эли махнул рукой.
— Что ты, Ричард. Если ты заказывал столик в ресторане, приношу свои извинения. У меня готов ужин на троих. — Он взглянул на высокие деревянные напольные часы с римскими цифрами. — Через несколько минут нас уже позовут.
Эли Лэддингтон действовал Ричарду на нервы. Само имя Эли вызывало во рту кислый привкус. Он не понимал, как слово может иметь мерзкий вкус. Но еще более горьким было настоящее имя Эли — великий падший ангел Белиал — из этого имени и были взяты буквы «э», «л», «и». Может быть, думал Ричард, оно напоминает многовековую работу, которую они делали вместе и которая в конце концов высосала из него все силы. В любом случае он устал — устал от Эли, от работы, от миссии. В одиночестве он чаще всего размышлял о том, как освободиться, выйти из игры. Но не мог поделиться этими мыслями ни с кем, и уж тем более с Эли или Марией.
В комнату вошел слуга и объявил, что ужин готов.
Эли протянул руку, Мария встала и оперлась на нее. Ричард поплелся позади. Он не сводил глаз с ее гибкой спины в вырезе платья. Ее кожа была сладкой, как мед. И она не останется с ним, если он откажется от своей власти и отвергнет свои права, принадлежащие ему по происхождению. А он так ее хочет. Только это удерживало его рядом с Эли и в конечном счете рядом со Старцем. Впрочем, Эли понимал, что так и будет, потому-то и познакомил его с Марией. Мария — поводок, на котором он его держит. Если бы не жена, все давно было бы кончено. Власть уже не возбуждала Ричарда, грандиозность и величие миссии, которая длилась целую вечность, уже не вдохновляла. Он охладел ко всему этому.
Эли проводил Марию к ее месту и сел во главе стола — длинного стола семнадцатого века для официальных обедов, который он перевез из Шотландии. Мария села по правую руку от него, Ричард — по левую.
К удивлению Ричарда, Эли не поднял бокал с вином, чтобы произнести тост. Напротив, первые несколько минут протекли в неуютном молчании.
— Вы не будете возражать, если я подам только горячее? — спросил Эли. — Пропустим закуску и суп. Я не в настроении. Надеюсь, вас это устроит. Разумеется, салат и овощи будут. Но мне не терпится перейти к основному блюду — ягненку. Думаю, вполне уместный выбор.
— О, я согласна, — сказала Мария. — Да и вообще мне надо есть поменьше.
Ричард подавил высокомерную улыбку. Она совершенно не уловила соль шутки. «Перейти к ягненку». Она не поняла этого символа. В голове зазвучали слова древней молитвы: «Агнец Божий, взявший на себя грехи мира, будь милостив к нам».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
