Засыпая, он думал о Сонни и Мартине. Несколько раз просыпался ночью и лежал, думая о них. Утром он не мог сказать наверняка, что ему приснилось, а что он придумал сам. Он видел Мириам и Мартина, сидящих в машине. Мартин обнимал ее за плечи, будто она принадлежала ему и он хотел защитить ее от любых напастей. А Мириам смеялась. Артур представлял себе эту машину — зеленого цвета, с откидывающимся верхом. Вот ее заносит, и она врезается в дерево. Артур видел и себя на месте происшествия — он бежал на помощь. У Мириам по лбу стекала тонкая струйка крови. Человек, сидевший на водительском месте, уткнулся лицом в руль. Шея его неестественно согнута, как у неправильно сложенной фигурки-оригами. Артур дотронулся до головы мужчины и увидел, что волосы темны от крови. Вдруг Мартин поднял голову и засмеялся страшным смехом. «Она убила меня. Твоя жена убила меня. С днем рождения, Артур».
Артур подскочил на кровати. Пижама промокла и липла к телу, как вторая кожа. Артур стянул ее с себя, бросил на пол ванной и залез под душ, хотя на часах еще не было и пяти.
Стоя под душем Артур старался прогнать из головы ночные видения. Мириам была повинна в смерти человека. Как он мог прожить с ней жизнь и ничего не знать об этом? Неужели ей никогда не хотелось рассказать ему о произошедшем? Каким же надо было быть идиотом, чтобы ничего не почувствовать, ни разу не задать ей ни единого вопроса о ее прошлом. Артур почему-то решил, что Мириам такая же, как он, и у нее тоже до того, как они встретились, в жизни не происходило ничего особенного. Как он ошибался.
Артур тщательно вытерся и машинально надел одну из своих старых рубашек и синие брюки Грейстока. Еще не рассвело. Сил у Артура не было никаких. Сирый и убогий — как есть безнадежный случай. Он размышлял над тем, что необходимо предпринять. Но ничего толкового в голову не приходило. Это должен был быть замечательный день, праздник. Это ведь его день рождения. В итоге он встречает его в одиночестве и скорби.
Артур сидел на той стороне кровати, где обычно спала Мириам. Из прикроватной тумбочки он достал блокнот и ручку и, не задумываясь, принялся писать письмо. Его жена переписывалась с Сонни, теперь и он напишет ей. Пусть Мириам была причастна к смерти Мартина, но Артур любил ее, и всегда будет любить, хоть Она и не была с ним откровенна.
Артур чувствовал, что сделать это необходимо. Растерянность и обида переполняли его. Но он решил, что не позволит себе озлобиться. Надо бороться. Он был так потрясен вчерашним разговором с Сонни, что не успел ей кое-что сказать.
Уважаемая мисс Ярдли
Я любил свою жену больше жизни. Она не была идеальным человеком, но ведь идеальных людей вообще не бывает. Я вот точно не идеален.
Я обычный человек, не очень умный и не слишком привлекательный внешне. Я долго не мог понять, что нашла во мне Мириам. Но ведь что-то она нашла, и мы были счастливы.
Я узнал о ней то, чего раньше не знал. Я никогда не слышал о вас и о Мартине, о том, что она жила в Париже и Индии. Я мог бы остаток жизни гадать, почему она мне ничего не рассказывала. Но у нее наверняка были на то причины, и я не верю, что Мириам поступила так из эгоистических соображений или в попытке что-то скрыть. Я думаю, она это сделала из любви ко мне.
Вы можете считать меня старым дураком, живущим в мире иллюзий. Но я хочу, чтобы вы запомнили меня как человека, который любил Мириам и которого любила она. Поэтому я считаю себя счастливым. Мириам помогла мне стать лучше.
Мне кажется, что она искренне любила вас и Мартина…
Артур писал, не выбирая слов. Вся его обида, вся любовь к жене хлынули на бумагу.
Письмо заняло четыре страницы. У Артура болело запястье, на глаза наворачивались слезы, он чувствовал себя как выжатый лимон. Перечитывать написанное Артур не стал: он знал, что сказал все, что должен был сказать. Лишь приписал в конце…
По прошествии стольких лет я призываю вас найти в себе силы простить Мириам. А если это невозможно, то хотя бы не забывать о той дружбе, которая вас когда-то связывала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Искренне ваш, Артур Пеппер
Он вырвал страницы из блокнота, положил их в конверт и написал на нем «Мисс Сонни Ярдли».
Артур закатал рукав рубашки и ущипнул себя за руку. Кожа сморщилась, потом расправилась, на ней остался розовый отпечаток. Артур ничего не почувствовал. Он ущипнул себя сильнее, пустив в дело ногти. Ему важно было ощутить хоть что-то. Пусть это будет физическая боль, но он должен был почувствовать себя живым, поверить в реальность происходящего.
Погода испортилась — из окна спальни было видно, что небо затянули лохматые темные тучи. Все как обещала Бернадетт. Но оставаться дома Артур не мог — в четырех стенах он задыхался. Провести день рождения здесь — это было бы и вправду ужасно. Сидеть в одиночестве и размышлять о том, что могло произойти, если бы… Неужели все эти сорок лет Мириам оплакивала Мартина и сожалела о том, что рядом с ней не он, а другой?
От всех этих мыслей у Артура начала кружиться голова, и спускаться вниз пришлось, крепко держась за перила. Находиться дома он больше не мог. Куда угодно — лишь бы прочь!
В прихожей Артур надел пальто и первые попавшиеся ботинки, не посмотрев даже, годятся ли они для такой погоды. Конверт с письмом он сунул в карман.
Еще не рассвело. Никто не вспомнит о том, что семьдесят лет назад на свет появился круглолицый, щекастый малыш по имени Артур. День как день, ничего особенного. От прочих его отличает лишь одно; сегодня хороший человек Бернадетт узнает, есть у нее рак или нет.
При этой мысли Артур замер посреди улицы. Отчаянно хотелось, чтобы у Бернадетт все обошлось. Что он будет делать, если потеряет еще одного дорогого ему человека? Артур осознал, что Бернадетт была для него не просто поддержкой в трудное время. Она стала другом. Близким другом.
Из своего дома на улицу вышел Терри.
— Что за погода! Вас подвезти, Артур? — крикнул он, натягивая капюшон куртки.
— Нет, спасибо.
— Куда вы в такую рань?
— Так, разные дела.
— К Люси?
Артур не хотел заводить разговор, поэтому сделал вид, что не расслышал вопроса Терри, и пошел дальше. Он прошел две автобусные остановки и на третьей стал ждать автобуса до центра Норка. Оттуда он на поезде отправился в Скарборо. Ехать было пятьдесят минут, всю дорогу Артур смотрел в окно. Облака на бледном небе напоминали толстые черные покрывала.
В Скарборо шел проливной дождь. Но Артур не стал его пережидать. Он направился в колледж.
В приемной седая дама, которой он протянул конверт, узнала его.
— Вы же вымокли до нитки, — сказала она. — У вас что, нет зонтика?
Артур не ответил.
— Передайте это мисс Сонни Ярдли, как только она появится. Это очень важно. — Он повернулся и пошел обратно к стеклянной входной двери, не услышав, как секретарша кричит ему вслед, предлагая одолжить свою куртку.
Артур шел сквозь толпу курящих, болтающих, тыкающих пальцами в телефоны и торопящихся на занятия студентов. Шел мимо кафе, где под полосатым тентом прятались от дождя родители с детьми. Он не слышал электронной музыки и звяканья монет, доносившихся из только что открывшихся залов игровых автоматов. На пляже Артур оказался в одиночестве. Других желающих гулять в такую погоду, тем более у моря, не нашлось.
Море лежало перед ним, похожее на огромный колышущийся серый ковер. Артур стоял у кромки воды, слушая убаюкивающий шелест волн. Ботинки его промокли, ветер пробирал до костей, лодыжки покраснели и болели.
Всего несколько недель назад он был безутешным вдовцом, чахнущим от скорби по покойной жене, а теперь превратился в живой клубок подозрений.
Они с Мириам знали друг о друге все — и для Артура это было самое важное, самое ценное в их браке. Они были поистине родственные души: каждый знал все мысли и чувства, все симпатии и антипатии другого. Они не знали лишь прошлого друг друга. Почему он никогда не спрашивал у Мириам, как она жила до встречи с ним? Он был уверен, что ее жизнь началась в тот момент, когда они познакомились.
