— Достаточно, — очень неуверенно повторил красноглазый, и… черт возьми! Мне показалось, что он действительно потрясен моей глупостью! И смотрел с таким странным выражением, что я не поняла, чего в его взгляде было больше: изумления, недоверия или зарождающегося восхищения.
Ну, слава богу, ожили немного. Видать, здорово они оголодали, раз на людей перестали быть похожими. Вон и глаза заблестели ярче, и сами зашевелились. А то стояли не двигаясь, будто каждое движение отбирало у них силы… впрочем, может, и отбирало. Что я знаю о Тенях?
— Вам лучше? — сухо осведомилась я, чувствуя, как зародившаяся где-то глубоко внутри слабость стремительно набирает силу.
— Да, — все еще неверяще прошептал красноглазый.
— Больше не будете угрожать, что обескровите моих друзей?
— Нет. На какое-то время этого хватит.
— А потом? — с подозрением уточнила я, уже зная, каков будет ответ.
— Потом нам придется искать пищу снова.
Я устало потерла виски.
Проклятая слабость! Но уж лучше так, чем поутру я обнаружу возле себя медленно остывающие трупы. Памятуя о судьбе кахгара, вполне могу себе предположить, какую бойню способна устроить эта четверка, если по-настоящему вознамерится добывать себе пропитание. Нет уж. Лина им не отдам. И Мейра не подставлю. Лучше сама буду их кормить. Или Тварь какую пойду искать по чащобам, приманивая ее обещанием славно пообедать.
Я невольно представила, как стану это делать, и криво улыбнулась.
Ну и картинка будет, если я попрусь среди ночи в лес — днем-то Теням, как всякой нежити, наверняка будет некомфортно. Оденусь поприличнее, рубаху расстегну пособлазнительнее, чтобы Твари клюнули наверняка. Кусок мяса с собой возьму… или нет, лучше кровью обмажусь с ног до головы. Говорят, акулы чуют ее на расстоянии в десятки километров. А Твари, если верить Лину, от них недалеко ушли. Так вот: обмажусь я кровушкой какого-нибудь невинно убиенного зверька, возьму факел побольше и пойду бродить по лесу, во весь голос расхваливая себя: а ну, кому мяса? Кому вкусного свежего мяса?..
А когда на меня наконец кто-нибудь позарится, когда привлеченная моим запахом Тварь все-таки сообразит, что бесплатный ужин был так любезен, что пришел с доставкой к логову, то тогда я истошно заору, призывая прячущиеся в браслете Тени, и буду надеяться, что они не запоздают…
Боже, какой бред!
Я попыталась тряхнуть головой, чтобы выкинуть оттуда сюрреалистические картинки, но слегка перестаралась и едва не упала. С трудом удержала равновесие, потому что слабела просто с ужасающей скоростью, затем осторожно выпрямилась и лишь тогда увидела, что Тени неуверенно качнулись навстречу. То ли подхватить под белы рученьки, то ли, наоборот, добить, чтобы не мучилась.
— Я в порядке, — прошептала я, чувствуя, как качаются и двоятся в глазах их силуэты. — Сейчас посижу и снова пойду… скажите, на сколько вам этого хватит? День, два, месяц?
Красноглазый странно дернулся.
— Около полудюжины дней.
— Так мало? — Я устало присела на корточки, чтобы поменьше кружилась голова. — Ладно. Постараюсь что-нибудь придумать. А вы… если вдруг что случится… обращайтесь сразу, понятно? Чтобы мне больше не приходилось ломать голову и в последний момент искать для вас пищу. Когда доберемся до места, верну вас эарам. Но пока вы — исключительно моя головная боль. И именно мне придется отвечать, если вы вдруг испаритесь. Все-таки браслеты Тени на дороге не валяются. Такие Тени, как вы, наверное, тоже. И если я вас потеряю, эары явно не обрадуются. А то и браслету велят избавить меня от одной руки. Я же к ней, если честно, привыкла и очень не хотела бы расставаться во цвете лет. Поэтому говорите сразу, будьте так любезны… договорились?
Они странно дернулись уже все вместе, но не ответили. И вот тогда я, заподозрив подвох, из последних сил нахмурилась.
— Не слышу ответа. Так мы договорились или нет?
— Да, — наконец донеслось до меня слаженное.
— Вот и ладушки… а имена вам все-таки нужны… — Меня снова мотнуло, поэтому пришлось опереться о невидимый пол ладонями. — А то как я вас стану отличать? Решено: сама назову… кстати, у вас какие-то предпочтения есть?
Ошеломленное молчание.
— Нет? Ну и ладно, сами напросились. Значит, так. Вас тут четверо, и все одинаковые. Ну, за исключением цвета глаз. Лиц вы мне своих не кажете, о себе ничего не говорите… короче, ты, «красный», с этого дня будешь Асом. Так у нас зовут летчиков-профессионалов, а твои гляделки мне почему-то напоминают цвет стартовых флажков. Ты, «зеленый», будешь Бером, это у нас медведей в старину так называли. Ты, «синий», — Ваном… в общем-то, почти что Иван или Ванюша — простое русское имя, к которому я всегда была неравнодушна. А ты, «черный», станешь Гором. А, Б, В, Г… по-моему, нормально. Как считаете, сойдет?
Молчание откровенно затянулось, став каким-то зловещим и прямо-таки ненормально натянутым.
— Значит, сойдет, — с подозрительной бодростью кивнула я и, закатив глаза, тут же провалилась в непроглядную черноту.
Просыпалась поутру с трудом, неохотно и с таким ощущением, что на мне всю ночь воду возили — тело ломило так, как никогда в жизни. В глазах все двоилось, в голове звенело, во рту поселился стойкий соленый привкус, как если бы я во сне прикусила себе язык.
— О-ох, и за что ж мне такое наказание? — простонала я, когда почувствовала, что меня настойчиво трясут за плечо. — Отстаньте. Дайте человеку отдохнуть.
— Гайдэ! — внезапно гаркнули мне в ухо. Хорошо так гаркнули — я наполовину оглохла. — Да ты уже полдня спишь беспробудным сном! Гайдэ… Гайдэ, очнись немедленно!
— Лин, — наконец узнала я надоедливого приставалу. — Хватит меня тормошить, я только глаза закрыла.
— Ты проспала полдень! — тревожно сказал он, слегка сбавив тон. — И я не смог тебя разбудить!
Я с трудом разлепила глаза и недоверчиво посмотрела на перекошенную кошачью морду.
— Как полдень?
— Вот так! Лежишь, не шевелишься! Как мертвая! Только сердце и бьется! Я уж бежать хотел за помощью! А Мейр вообще на себя не похож — думал, что это люди Дагона магией балуются. Вон проверять пошел!
Я с тихим стоном заставила себя сесть.
— Да я… в порядке… почти. Просто слабость небольшая. Сейчас поем и оклемаюсь.
— ДА?! А с рукой у тебя что?! — внезапно вызверился шейри.
Я непонимающе подняла левую руку, каким-то образом поняв, что он имеет в виду, несколько секунд озадаченно разглядывала покрасневший и отвратительно мокрый рукав. С каким-то отстраненным сожалением подумала, что испортила оборотню почти новую рубаху, но потом догадалась поднять манжету. А подняв, довольно долго в каком-то отупении разглядывала такой же красный, будто искупавшийся в кровавой ванне, браслет. И глубокие порезы, которые оставили на коже его острые края, успевшие всего за одну ночь впиться в нее так, что рассекли чуть ли не до кости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
