Он взглянул на часы.
— Пять минут одиннадцатого.
— О, так поздно.
— У тебя завтра важный день. — Колин выключил телевизор. — Тебе нужно хорошенько выспаться.
Я поднялась на ноги.
— Могу я одолжить что-нибудь для сна? Мне сейчас не хочется возвращаться к себе домой.
— Конечно, — сказал он, схватив меня за руку и потянув за собой в спальню.
Это было странно — заходить с ним в комнату Колина. Я много раз бывала там одна, но следовать за его высоким телом через дверной проем внутрь его логова было совершенно новым опытом.
Он нажал на настенный выключатель, и зажглись прикроватные лампы, наполнив комнату теплым светом. Блин, мне понравилась его комната. Она была изящной и современной, но в ней все еще было то уютное ощущение, от которого хотелось свернуться калачиком под тяжелым одеялом и смотреть фильмы весь день.
— Ты хочешь настоящую пижаму, — спросил он, выдвигая ящик, — или предпочитаешь футболку?
— Серьезно, посмотри на свои вещи. — Я подошла к нему и заглянула через его плечо на одежду, аккуратно сложенную в его комоде. — Такое внимание к деталям непристойно.
— Я покажу тебе непристойность, — пробормотал он, протягивая мне футболку. — Это подойдет?
Я кивнула и взяла ее, внезапно занервничав.
Но прежде чем я успела обдумать это, зазвонил его телефон. Он вытащил его из кармана, взглянул на дисплей и сказал, как будто спрашивал разрешения ответить:
— Это моя сестра.
— Ответь.
Он поднес телефон к уху.
— Привет, Джилл. Что случилось?
По какой-то причине я находила его дружбу с сестрой очаровательной.
Он сказал:
— О, да. Давай я дам тебе его номер.
Колин вышел на кухню, так что я потратила время, чтобы переодеться в его рубашку и украсть пару толстых носков из его верхнего ящика. Я не была уверена, спал ли он на определенной стороне кровати или нет, но я откинула одеяло и забралась на левую сторону кровати.
— Просто позвони ему и скажи, что есть вибрация в шинах, и он позаботится об этом.
Он вернулся в спальню, и выражение его лица изменилось, когда он увидел меня в своей постели.
— Я не могу говорить, Джилл. Мне пора.
Он повесил трубку и бросил телефон на скамейку в ногах кровати.
— Я буду ужасным человеком, если скажу тебе, что фантазировал именно об этом, когда ты еще жила здесь?
Это сделало меня странно счастливой.
— Нет, ты этого не делал.
— Клянусь Богом. — Он стянул свитер через голову и бросил его в корзину, затем потянулся к своему ремню, ухмыляясь мне, когда расстегнул, расстегнул молнию и позволил брюкам упасть на пол, снимая их. — Как только ты сказала мне, что спала в моей комнате, я не мог избавиться от мысли о тебе в моей постели. Я представлял, как обнаружу тебя здесь крепко спящей…
— И…? — Я перекатилась на бок и подперла голову рукой.
— И я бы разбудил тебя, но ты была бы в середине очень неприятного сна.
— Конечно, ты бы так и сделал. — Я была одержима мыслью о том, что он фантазирует обо мне. — Ты маленький извращенец. Бьюсь об заклад, в твоих фантазиях я думала, что ты был частью сна, верно? Так что я повалила тебя на кровать…?
Его зубы блеснули.
— Что-то в этом роде.
— Почему ты не сказал мне об этом прошлой ночью, когда я умоляла?
— Ты спрашивала о том, что было до того, как ты вернулась. — Вместо того, чтобы залезть на меня сверху, как я ожидала и хотела, Колин бросил штаны на стул, забрался под одеяло рядом со мной и выключил лампу.
Это было так… привычно. Ритуально. Мне казалось, что мы были парой, забирающейся в постель, как и каждую вторую ночь. Он повернулся ко мне и сказал:
— Ты собираешься выключить эту лампу или как, Маршалл?
— Сейчас. — Я выключила лампу, погрузив комнату в полную темноту.
— Намного лучше, — выдохнул он, его тело придвинулось ближе, когда он натянул одеяло на нас. Тяжелое одеяло окутало нас, и я почувствовала, как из моих легких выкачали воздух, потому что в одну минуту я была в порядке, а в следующую его руки обхватили мои щеки, и он осыпал мое лицо нежнейшими поцелуями.
Легкие как перышко, благоговейные и милые. Я посмотрела ему в лицо, в глаза, которые я все еще могла видеть в темноте, и почувствовала тепло. Не жар сексуальной потребности — это не было ново ни для кого из нас, — но настоящее тепло, почти как если бы он действительно заботился обо мне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я сделала глубокий вдох и ждала, когда начнется паника, но я думаю, мое тело — мозг, сердце, легкие, нервная система, все это — знало, что Колин безопасен, и медленно опускало защитную стену, которую я тщательно воздвигла. Я расслабилась на мягкой постели, каждый мускул моего тела таял на его идеальных льняных простынях, когда он буквально заставлял меня дрожать.
Его губы прижались к моим, и я позволила своим пальцам скользнуть по его мускулистым плечам, но вместо безумно интенсивных поцелуев, в которых я хорошо разбиралась, тех, которые заставляли меня стонать ему в рот, он дарил мне медленные, протяжные и горячие. Артистизм с широко открытым ртом, от которого у меня сводило пальцы на ногах и кружилась голова, прежде чем он начал посасывать и покусывать, облизывая мои губы, прежде чем спуститься по шее и двинуться вниз.
Я потерялась в дрожащих вздохах, когда он боготворил каждую частичку меня своим ртом и руками. Темнота обострила другие мои чувства, и я чувствовала все интенсивнее. Его губы на моей коже, его дыхание на моей плоти, тепло его сильных пальцев, когда они заставляли меня задыхаться от желания. Он творил свою медленную магию снова и снова, наращивая ее снова и снова, пока я не подумал, что его полное безумие убьет меня.
— Колин. — Я была не из тех, кто умоляет, но я бы сделала это, если бы пришлось. — Давай же.
— Такая нетерпеливая, — прорычал он, двигаясь обратно вверх по моему телу. И когда он навис надо мной, я почувствовала головокружение, просто глядя на него. Сквозь темноту я могла видеть желание под тяжелыми веками на его ухмыляющемся лице, и у меня перехватило дыхание.
Потому что прекрасный Колин Бек, у которого все было идеально, выглядел так, как будто он никогда ничего не хотел больше, чем хотел меня в тот момент. Его волосы торчали из-за моих рук, его ноздри раздувались, глаза горели, и в этот момент я поняла, что полностью принадлежу ему.
Его пальцы переплелись с моими, и он опустил их вниз, так что наши соприкасающиеся руки лежали на подушке, по одной с каждой стороны моей головы. Он наклонился и поцеловал меня долгим, глубоким поцелуем, который говорил о вещах более сильных, чем страсть.
— Колин. — Я выдохнула его имя и хотела сказать ему, но затем он скользнул внутрь меня, сжимая свои пальцы вокруг моих, когда двигался, и разрушил мою способность формировать связные слова. Мои пальцы схватили его, сжимая, когда он продолжил полностью уничтожать все оставшиеся у меня сомнения в том, что я безумно влюблена в него.
***
5 утра.
Это было нелепое время суток для бодрствования. Колин еще даже не проснулся, а он каждый день бегал в половине шестого, как психопат, так что было абсурдно, что я встала. Но я была так взволнована началом своего первого дня в журнале, что не могла уснуть ни на секунду.
И я была рада провести несколько минут наедине без него.
Каждый раз, когда я брала телефон, чтобы отправить сообщение Мистеру Неправильный Номер после нашего ужина в Fleming`s, я действительно не знала, что сказать, и я все испортила. Мы не встречались или что-то в этом роде, так что казалось странно эгоистичным посылать странные сообщения о расставании, особенно когда он вроде как делал это, появляясь исчезая больше раз, чем я могла сосчитать.
Но мне нужно было это сделать.
Мне нужно было быть официально свободной и ясной, потому что, помоги мне Бог, я была по уши влюблена в Колина. Я пыталась защитить свое сердце и не дать этому случиться, но это было бесполезно. Прошлой ночью я несколько часов пролежала в постели, пытаясь объяснить свои эмоции, прежде чем, наконец, поняла, что все это были мысли и слова.
