Однако не слишком ли мало работает поэт в своем дачном изгнании? Весь июль, август, сентябрь он пишет давно задуманную большую повесть и заканчивает ее накануне революции.
За двадцать дней до восстания, 5 октября, в «Рабочем пути» появилась крупная, как говорят газетчики, «шапка»:
Про землю, про волю, про рабочую долюНе за страх, а за совесть —Истинная повестьДемьяна Бедного — Мужика Вредного.
Куда только он не повел за собой читателей, чего только не показал им, чему только не научил!..
Эта серьезная работа охватывала целый исторический этап жизни народа, начиная с объявления войны; обращение к читателям тем не менее сделано весело, завлекательно:
Ой вы, братцы, тетки, дяди,Я пишу не шутки ради,Не для смеху, не для слез,Потолкуемте всерьез:Где болит? На что мы ропщем?На совете нашем общем,Ум прибавивши к уму,Подберемся кой к чему…
Главным читателям Демьяна — рабочим и мужикам в солдатских шинелях, да и тем, кто бедует в деревне и кто «под сводами заводов» «жизнь фабричную» ведет, следует «подобраться кой к чему»: повесть об их собственных судьбах приведет их прямо к дню двадцать пятого октября 1917 года.
Многие узнают здесь себя в главных героях. Многие узнают строки, которые иногда отрывками шли в «Правде». Вся картина не может не захватить строгой последовательностью широкого полотна. Бедная Маша, что подалась в город, когда ее друга Ваню угнали на фронт, будет воспринята не как обобщенный образ, а как живой портрет. И воспринята тем более сочувственно, что «многих горькая судьба потянула в города».
Еще больше читателей узнают себя в Ване, проходившем воинское обучение на палках; он, «обученный вполне, чрез неделю был в огне».
Ну, а такого исчерпывающего обзора войны читатель Демьяна, может, и не прочитал бы в серьезной статье:
Не вернуть Карпат нам снова,Не видать нам больше Львова.Что в чужое взор вперять?Своего б не растерять.А потеряно немало.Наше войско отступалоИз залитых кровью мест.Сдали Люблин, Холм и Брест, —Уничтожив переправы,Отошли из-под Варшавы;Потеряли Осовец;Сдали Ковно под конец.Фронт прорвавши нам под Вильно,Потрепал нас немец сильно,Выбивал нас, как мышей,Из болот и из траншей, —Искалеченных, недужных,Тощих, рваных, безоружных,Виноватых без виныГнал до самой до Двины.От дальнейшего отходаНас спасла лишь непогода,Дождь осенний проливной.Вот как шли дела с войной!
С предельной ясностью Маша, ставшая работницей, рассказала своему односельчанину Титу, чего от какой партии можно ожидать. И Тит признается: «Прямо диву я давался, слушал, девкой любовался… Ай да Маша, погляди: хоть в сенат ее сади!»
Повесть показала, что творится не только в окопах и селах. Запросто сводил Демьян читателей в царский дворец, дал им заглянуть через плечо царицы, когда та строчила «немцам письмецо»:
«На Руси я все устроюПо берлинскому покрою,Англичанин и французРусский выкусят арбуз.Англичане сильно гадят:Конституцию нам ладят,А французы — бунтари,Леший всех их побери.Ни английских конституций,Ни французских революцийНам не хочется с царем:Самодержцами умрем…»
Поэт, казалось, не торопился. Показал улицу, рынок, Государственную думу, побывал на всех свадьбах и похоронах. Спел песню, рассказал басню. Все шло так ладно, ясно и плавно, да вдруг оборвалось.
Кончен, братцы, мой рассказ.Будет, нет ли, — продолженье?Как сказать? Идет сраженье.Не до повести. Спешу.Жив останусь — допишу.А погибну? Что ж! Простите.Хоть могилку навестите.Там, сложивши три перста,У соснового крестаСредь высокого бурьянаПомолитесь за Демьяна.Жил, грешил, немножко пил,Смертью грех свой искупил.
Конец будет дописан после… А пока для нового издания пришлось изменить… начало. Четыре строчки подзаголовка об истинной повести были заменены другими:
Демьян Бедный,Мужик Вредный,Просит братьев-мужиковПоддержать большевиков.
Это издание уже печаталось под грифом: «Российская Коммунистическая партия (большевиков)», а на обложке стоял лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Глава VII
НА «ГЛАВНОЙ УЛИЦЕ»
Постоянный пропуск в Смольный выдан Демьяну Бедному Дзержинским 11 ноября.
Демьян бывал здесь и раньше. В комнате № 18 на первом этаже работала большевистская фракция. Здесь всегда толпились рабочие, посланцы революционных полков.
В первые Октябрьские дни поэта усадили за организационные дела в Совнаркоме. Освободило вмешательство Ленина. По словам Бонч-Бруевича, он сказал так:
— Оставьте его в покое. Если он работал до революции по административной линии, то ведь это его беда. Обстоятельства заставили поступить на службу. А теперь он больше всего будет полезен своим пером. Смотрите, какое прекрасное стихотворение в «Правде»! Демьян Бедный — писатель, поэт, не надо мешать ему в творчестве…
А для того чтобы творчески работать, поэту надо бывать в Смольном. Каждый день. Другой раз — и ночь.
На третьем этаже, в шестьдесят седьмой комнате — Ленин. В семьдесят пятой и шестой — Военно-революционный комитет. Тут же, в стороне, в коридоре нары: пристанище для фронтовых делегатов. И днем и ночью слышны те же слова: «Мир», «Хлеб», «Земля»…
В комнате № 37 — только народившаяся редакция газеты. Ее кто-то предложил назвать «Копейкой». Но еще существовала и вовсю голосила старая, вместе с целым хором антибольшевистских газет, среди которых одна носила колоритное название: «Кузькина мать». Название «Копейка» нельзя было использовать еще и потому, что старую Демьян так разделал, что для создания новой и полушки не оставил.
Приняли предложение Володарского — «Красная газета».
Демьян придумал для новорожденной подарок: в первом же номере постоянный раздел — «Наша колокольня».
Сюда призван «Солдат Яшка — медная пряжка». Здесь воскресает любимый Демьянов дед Софрон. У «Деда Софрона» находится новый «Внук — из Великих Лук». Это поэт Василий Князев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
