– Ах да, сэр. Благодарю вас.
– Бросьте, Танбридж. Почему у вас такой озабоченный вид?
– Я говорил о том, чтобы предупредить ваших людей насчет сегодняшнего маскарада.
– А что с маскарадом? – Ему надо позаботиться о гобеленах тоже. Уродливые, мрачные вещи, но ему говорили, что они стоят очень дорого.
– Король умер. Замок должен погрузиться в траур.
Траур, когда ему хочется праздновать? Чепуха. Кроме того, после смерти Георга их отношения с Дженет должны резко измениться. Эта мысль вызвала у него на губах улыбку.
Он слишком торопит события. Сначала ему надо призвать к себе Дженет, а для этого нужно повидаться с Фейвор Донн. Наедине. Это задача, которую еще предстоит выполнить. Она может оказаться невыполнимой в связи со всеобщим исходом в Лондон на похороны короля.
– Вы сказали, что Эдгар вернулся в свои комнаты. Он навещал еще кого-нибудь?
– Нет.
– Говорил с кем-нибудь еще?
– Нет, – задумчиво произнес Танбридж. – Когда мы разговаривали, приехали Хайгейты с большой компанией, но бедняга Эдгар был так утомлен, что едва кивнул им и ушел спать.
– Значит, Хайгейтам ничего не известно о смерти короля.
– Нет.
Взгляд Карра упал на ящик письменного стола, где хранились его особые эликсиры.
– Танбридж, вы утром отправитесь в Лондон. А пока не выходите из своей комнаты. Тогда никто не сможет обвинить вас в том, что вы сохранили в тайне смерть монарха, а меня – что я слышал о ней и пренебрег ею.
– Вы сильно рискуете, – возразил Танбридж. – Найдутся такие, которые обвинят вас в том, что вы нарушили национальный траур. Что, если Эдгар кому-нибудь расскажет?
– Эдгар, – небрежно сказал Карр, – еще не скоро выйдет из своей комнаты. Его поездка, как вы уже отметили, вызвала сильную усталость, а усталость переросла в нечто более серьезное.
– А как же его слуги?
– Я их отошлю прочь. Не могу же я рисковать здоровьем своих гостей, подвергая их возможному заражению, если у Эдгара неустановленная болезнь.
– Они могли уже сообщить эту новость другим слугам.
Карр вздохнул. Он уже устал от суетливости Танбриджа. Тот ведет себя совершенно не по-мужски. Он подумывал о том, не вернуть ли Танбриджу закладную на его семейный дом. Теперь он видит, что этот человек не заслуживает такого подарка.
– Ну и пусть, – ответил Карр. – За эти годы уже несколько раз появлялись слухи о смерти Георга. Кто меня осудит за то, что я не прислушался к сплетням слуг?
– Вы, как всегда, предусмотрели все возможности, – с восхищением заявил Танбридж.
– Да, – согласился Карр, – предусмотрел.
– И скоро вы снова будете царить в Лондоне, будете пользоваться влиянием, вас будут уважать, опасаться, искать вашего расположения…
– Да-да. Достаточно, Танбридж, а не то вы сейчас начнете лизать мои новые сапоги, и на них сгниет кожа.
Худой, бледный человек побледнел еще больше. Белая полоска окружила его тонкие губы.
– Ну?
– Вы достигли своей цели, и вам не пришлось угрожать, шантажировать или совращать другого человека.
– Да, – ответил Карр, слегка удивленный тем недовольством, которое вдруг закралось в его душу. – И что?
– Я вам больше не нужен.
– Вы мне никогда не были нужны, Танбридж. Я считал вас удобным. – Карр улыбнулся. – И продолжаю так думать.
Жара стояла невыносимая, а от гомона болела голова. Зрелище трех сотен людей, соперничающих друг с другом яркими, кричащими и безвкусными нарядами, оскорбляло зрение и сбивало дыхание. Карр заявил, что это последний маскарад в Уонтонз-Блаш, и, так как распространился слух о том, что Карр намеревается покинуть замок и уехать в Лондон, его гости доходили до неистовства, стараясь, чтобы этот бал запомнился надолго.
Одетые в причудливые костюмы, увенчанные высокими прическами и экстравагантными париками, они расхаживали с напыщенным видом, не соответствующим откровенным, плотоядным взглядам, обычным для этой публики. Подобно гротескным ежам в усыпанной драгоценностями броне они кружили по комнатам, раздевая друг друга глазами.
Сказать по правде, им не надо было прилагать для этого больших усилий. Юбки волочились по полу под тяжестью жемчуга, бриллиантов и тяжелого золотого шитья. Камзолы хрустели, так как драгоценные камни терлись друг о друга при малейшем движении. Костюмы закрывали только некоторые части тела, а в основном и мужчины и женщины являли собой отнюдь не скромное сборище.
Никакого риска не было. Ибо кто мог догадаться, кто скрывается под черным шелковым домино Просперо или под шелковой маской Королевы лебедей? И если ответом на этот вопрос было «многие», то немногие признались бы в этом. Потому что анонимность была самой сутью маскарада. Сегодня вечером никто не должен был знать, с кем флиртует, танцует и развлекается.
Кроме Карра. Он знал подлинную сущность каждого гостя. Позднее он позаботится о том, чтобы все узнали об этом. Однако в тот момент его мало волновало, кто кого щупает. Его интересовала лишь одна женщина. Его маленькая шотландка.
Он заметил ее несколько минут назад. Его все еще поражала ее смелость, хотя мисс Донн была одной из немногих женщин, кто ухитрился не обнажить грудь.
Она нашла другой способ возбудить самый пресыщенный интерес.
Она надела арисед, традиционный клетчатый шарф обитательниц горной Шотландии, запрещенный с 1747 года актом парламента. Или, правильнее сказать, что они надели этот шарф. Только неукротимый дух Дженет мог стать причиной этого поступка.
Длинный прямоугольный кусок шелкового пледа покрывал ее черные волосы и ниспадал на свободное прямое платье. Эти платья были в моде двадцать лет назад, но ей оно шло.
Фейвор разговаривала со своей пухлой, квашнеобразной старой теткой, напоминающей ворох неопределенных красновато-коричневых драпировок. Донышко ее капора украшала змея, а рот скрывала полупрозрачная вуаль. Великий Боже, эта женщина изображала Клеопатру!
Карр подозвал лакея с подносом, уставленным чашами с пуншем. Пора было решать проблему, поставленную его покойной, но все еще поразительно упрямой женой. Он достал флакон с эликсиром Палы и вылил его в чашу, а потом стал пробираться сквозь толпу, стараясь не пролить ни капли.
– Миссис Дуглас, – приветствовал он старую леди, когда подошел к ним. Наклонил голову в сторону Фейвор. – Мисс Донн.
Она видела, как он приближается, и ее полные губы сжались от отвращения. Еще до наступления рассвета, поклялся он себе, он будет терзать поцелуями эту манящую губку, а леди будет вздыхать от удовольствия.
– Лорд Карр! – Тетушка хихикнула в пухлую, затянутую в перчатку руку. – Какой забавный вечер! Никогда не видела ничего подобного.
