— Мягко стелешь, думаешь, я клюнул на твою приманку! Сам меня учил никому не верить, думать своей головой, чтобы потом не пришлось никого винить, кроме как самого себя. А в твоем хитром предложении есть рациональное зерно — поиграть на нервах Гусева.
Семенов поднял руки вверх, как бы сдался:
— Вот сейчас я уверен, уголовный розыск в надежных руках, а то думал после ухода на пенсию нас, старых оперов, в бандитском отделе с мозгами в голове остались одни Сечины и Миллеры — ни украсть, ни покараулить! — назвал политических деятелей, которые не пользуются у россиян авторитетом.
— Олигархи, каким боком имеют отношение к операм, что-то я не врубаюсь?
— За что не возьмутся — одни косяки! Взять цену на бензин. Он с каждым днем дорожает, а должно быть все наоборот. Народу лапшу на уши вешают — якобы так диктует рынок, на самом деле не хотят делиться баблом. А сами втихаря строят яхты за миллионы долларов и скупили в Лондоне все дворцы. Попомни мои слова, англосаксы еще те парни! Они у этих крыс в скором времени все до копейки заберут. Предателей родины никто не любит. Такая судьба ждет и Гусева.
— Так он не олигарх, у него забирать-то нечего! — удивился Ермаков, не понимая, зачем Семенов включил в список «порядочных» бизнесменов и Гусева.
— Юра, извини, забираю свои слова обратно. Малость погорячился, что после ухода нас старых оперов из легендарного отдела он остался в надежных руках! Ты туго соображаешь! Гусев — самое слабое звено в цепочке всех участников убийства судьи, а куда тянутся нити, — показав пальцем вверх, — нам неизвестно. Знаем только одного исполнителя, может, таких как он с десяток людей. Не исключаю, что в метре от нас та же ячейка Аль-Каиды[1], всё может быть! Если засветилось ФСБ, наводит на нехорошие мысли, у них всегда в закромах припасены «консервы». Заметь, в твоей кобуре не зря имеется запасная обойма. Вот! А они что лохи?
— Консервы! Ты уж возомнил себя сотрудником службы внешней разведки, выражаешься их сленгом. Книжек начитался про немецких разведчиков. Далеко тебя понесло! Причаливай к берегу, конкретно, что предлагаешь по Гусеву, — и стал стучать пальцем по ручным часам: — Цигель, цигель, ай-лю-лю, Михаил Светлов ту-ту, — напомнил Семенову цитату из фильма «Бриллиантовая рука», в конце изобразил гудок парохода.
— Торопишься на планерку?! Так слушай в два уха, записывать не надо, опер полученную информацию должен держать в своих мозгах, если, конечно, они у него есть.
— Фёдырыч, пенсионеры часов не наблюдают. Короче можно!
— Срочно встречаешься с Ежовым и ему скажешь слово в слово, что тебе сейчас скажу. Пусть пригласит в свой кабинет Гусева и расскажет ему, как он случайно в ящике стола нашел чей-то телефон. Телефон отдал тебе, но через некоторое время ты его вернул. Вынет из ящика смартфон и снова положит на место. И обязательно расскажет, что когда Ермаков, то есть ты просмотрел на нем информацию, сказал, что с него отправлен приказ убить судью Морозова. Прямо так и скажет в его бесстыжие глаза: если бить по нервной системе Гусева, то только бронебойными снарядами. И по секрету ты ему на ухо шепнул, что опера вышли на след киллера. И чтобы спровоцировать убийцу действовать, то есть задержать его на месте преступления, тобой отправлено еще одно СМС на одного клиента. Но киллер облажался — помешали свидетели. И сейчас преступника ищут не только органы милиции, но и «космонавты», осматривая из космоса каждый уголок земли.
— Психологическая атака! Так, так, так, — заинтересовался Ермаков, — а это вариант!
— Надо же, ты даже знаешь то, что знают только избранные богом люди, то есть я!
— Опять тебя понесло! Сам себя не похвалишь, никто не похвалит! Знаю, куда ты клонишь, — рассчитываешь на премию от руководства МВД. Хочу тебя огорчить, ты не числишься в списке агентуры уголовного розыска. Работаешь на энтузиазме. В общем, тебе по бороде! Хотя грамоту от бандитского отдела лично нарисую! Но я добро не забываю, раскроем преступление, приеду с ящиком пива и двумя хвостами сёмги. Ох и загуляем на славу!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Семенов потирая руки:
— Ловлю тебя на слове! Расписку с тебя брать не буду! Я еще не договорил, бежишь впереди паровоза! Вот тут начинается самое интересное, что нужно сделать Ежову и лично тебе. Говорю про «ваши доказательства», — проговорил слова с иностранным акцентом. — Возьмем Гусева с поличным. У него нет иного выхода, как выкрасть у Ежова свой телефон. На видео посмотрим, как он его заберет и тут нужно сделать одно важное мероприятие: поставить на воришку капкан. Перед этим нужно обработать телефон родамином, возьмешь его у криминалистов. И для надежности возьми у них специальное устройство, что тебя учу, сам знаешь, какое оно. Ежов пусть этот муляж подложит под телефон. Он стрельнет родамином в наглое лицо Гусеву так, что он мочалку сотрет, чтобы отмыть краску. Я так понимаю, кабинет Ежова он открывает запасным ключом. Дальше дело техники. Берешь Гусева под белые ручки, кладешь перед ним лист чистой бумаги и предлагаешь написать явку с повинной, обещая, договорится со следствием о снисхождении. Самое поганое в нашей оперской профессии — это надевать наручники на своих коллег. И пусть твое сердце не разрывается, оно еще тебе пригодится. ФСБ своего коллегу тебе не простит. Нет, я тебя не пугаю, просто констатирую факт!
— Ты нарисовал мне нерадужную картину! Шорин и так ко мне неровно дышит, даже не представляю, как буду объяснять, почему оперативные мероприятия не согласовал с ним.
— Напиши рапорт на увольнение. Так, мол, и так, я не трус, но я боюсь! Но знай, всю жизнь будешь жить с чувством вины — предал честь офицера. И запомни, пива ты уже со мной не попьешь! — говорил как бы серьезно.
Ермаков спросил с недоумением:
— С какого такого перепугу ты меня записал в предатели? У меня еще остался дух воина, могу постоять за себя. Не ты один его имеешь, точнее, имел, сейчас бабушка надвое сказала! Помню, как ты операм работу подбрасывал, если кого-то из блатных находили с пробитой головой, вслух не говорили, но догадывались один к трем, что это твоих рук дело. Нет, чтобы поступать по закону, устраивал самосуд, — уже с ехидцей говоря. — Что у Тихушника не хватало ума закрыть жулика в тюрьму по закону?!
— Ваши доказательства?! — Семенов снова процитировал реплику из фильма «Красная жара», прищурив один глаз, дав понять, что за ним был такой грешок. — Не в уме дело. Горбатого только могила исправит — эти слова красной нитью проходят через всю мою жизнь. Еще ни одному маньяку не удавалось, выйдя на волю, завязать со своим прошлым. Маньяк, как больной зуб: пока его не удалишь, одна головная боль. Ты посмотри, что сейчас творится. Народ без пистолета из дома выйти боится, и какого только не продают оружия: от газового пистолета до арбалета. Дожили до того, что ребенка одного опасно отпустить в школу, на глазах прохожих недобитые ушлёпки их крадут. Разве такое безобразие могло произойти в советское время? Еще прокуроры с судьями им потворствуют, выносят смехотворное наказание.
Ермаков его перебил:
— Тебя слушал и думал, ну когда же ты подведешь к основному вопросу, и вот, услышал слово «прокурор»! Так и толкаешь меня пойти на преступление?
— Хорошо, подкорректирую свой план, чтобы ты вышел сухим из воды. Пусть Ежов скажет Гусеву, что ты ему сказал то ли в шутку, то ли всерьез, что отправишь киллеру СМС с текстом «прокурор Шувалов». Врубаешься, о чем говорю?! Эти слова его еще сильней подтолкнут выкрасть свой телефон. И в довесок ему скажет, что экспертам удалось обнаружить на телефоне ДНК заказчика убийства судьи, хотя преступник пытался их уничтожить. Чтоб его со всех сторон, как волка, обложить красными флажками.
— Тут, пожалуй, с твоим планом соглашусь, у меня появился шанс пройти между струйками — это когда Шорин задаст мне вопрос по разработке Гусева. Сомневаюсь, что поверит. Но на данную минуту, чтобы вывести Гусева на чистую воду, других вариантов нет, как бросить ему «кость».
