Всюду по дороге Роза только и слышала разговоры о черном тюльпане и о премии в сто тысяч флоринов.
Новость облетела уже весь город.
Розе стоило немало трудов вновь проникнуть к ван Систенсу; как и в первый раз, он был очень взволнован, услышав магические слова «черный тюльпан».
Но, когда он узнал Розу, которую мысленно счел сумасшедшей, а может быть, и того хуже, он страшно обозлился и хотел прогнать ее.
Однако Роза сложила руки и с искренней правдивостью, проникавшей в душу, сказала:
— Сударь, во имя Неба, умоляю вас, не отталкивайте меня; наоборот, выслушайте, что я вам скажу, и, если вы не сможете восстановить истину, то, по крайней мере, у вас не будет повода упрекнуть себя перед лицом Господа из-за того, что вы приняли участие в злом деле.
Ван Систенс дрожал от нетерпения: Роза уже второй раз отрывала его от работы, вдвойне льстившей его самолюбию и как бургомистра, и как председателя общества садоводов.
— Но мой доклад, мой доклад о черном тюльпане!
— Сударь, — продолжала Роза с твердостью, что ей придавала невинность и правота, — сударь, если вы меня не выслушаете, то ваш доклад будет основываться на преступных или ложных данных. Умоляю вас, сударь, вызовите сюда этого господина Бокстеля — по-моему, он и есть Якоб, и клянусь Богом, что если я не узнаю ни цветка, ни его владельца, то не стану оспаривать права на тюльпан.
— Черт побери, недурное предложение! — сказал ван Систенс.
— Что вы этим хотите сказать?
— Я вас спрашиваю, а если вы и узнаете их, что это докажет?
— Но, наконец, — сказала с отчаянием Роза, — вы же честный человек, сударь. Неужели вы дадите премию тому, кто не только сам не вырастил тюльпан, но даже украл его?
Быть может, убедительный тон Розы проник в сердце ван Систенса и он хотел более мягко ответить бедной девушке, но в эту минуту с улицы послышался сильный шум. Роза уже слышала его у Гроте-Маркта, однако не придала ему значения. Теперь он усилился, но все же не мог заставить ее прервать горячую мольбу.
Громкие приветствия потрясли дом.
Господин ван Систенс прислушался к ним. Роза раньше их совсем не слышала, а теперь приняла просто за гул толпы.
— Что это такое? — воскликнул бургомистр. — Что это такое? Возможно ли это? Хорошо ли я слышал?
И он бросился в прихожую, не обращая больше никакого внимания на Розу и оставив ее в своем кабинете.
В прихожей ван Систенс и сам громко вскрикнул, с изумлением увидев, что вся лестница вплоть до вестибюля заполнена народом.
По лестнице поднимался молодой человек, окруженный или, вернее, сопровождаемый толпой, просто одетый в лиловый бархатный костюм, шитый серебром. С гордой медлительностью поднимался он по каменным ступеням, сверкающим белизной и чистотой.
Позади него шли два офицера: один моряк, другой кавалерист.
Ван Систенс, пробравшись среди перепуганных слуг, поклонился и почти простерся перед новым посетителем, чье появление вызвало весь этот шум.
— Монсеньер, — воскликнул он, — монсеньер! Ваше высочество у меня! Какая исключительная честь для моего скромного дома!
— Дорогой господин ван Систенс, — сказал Вильгельм Оранский с тем спокойствием, что заменяло ему улыбку, — я истинный голландец, люблю воду, пиво и цветы, иногда даже и сыр, вкус которого так ценят французы; среди цветов я, конечно, предпочитаю тюльпаны. В Лейдене до меня дошел слух, что город Харлем, наконец, обладает черным тюльпаном, и, удостоверившись, что это правда, хотя и невероятная, я приехал узнать о нем к председателю общества садоводов.
— О монсеньер, монсеньер, — восторженно промолвил ван Систенс, — какая честь для общества, если его работы находят поощрение со стороны вашего высочества!
— Цветок здесь? — спросил принц, вероятно пожалевший, что сказал лишнее.
— Увы, нет, монсеньер, у меня его здесь нет.
— Где же он?
— У его владельца.
— Кто этот владелец?
— Честный тюльпановод из Дордрехта.
— Дордрехта?
— Да.
— А как его зовут?
— Бокстель.
— Где он живет?
— В гостинице «Белый лебедь». Я сейчас за ним пошлю, и если ваше высочество окажет мне честь и войдет в мою гостиную, то он, зная, что монсеньер здесь, поторопится и сейчас же принесет свой тюльпан сюда.
— Хорошо, посылайте за ним.
— Хорошо, ваше высочество. Только…
— Что?
— О, ничего существенного, монсеньер.
— В этом мире все существенно, господин ван Систенс.
— Так, вот, монсеньер, возникает некоторое затруднение.
— Какое?
— На этот тюльпан уже предъявляют свои права какие-то узурпаторы. Правда, он стоит сто тысяч флоринов.
— Неужели?
— Да, монсеньер, узурпаторы, обманщики.
— Но ведь это же преступление, господин ван Систенс!
— Да, ваше высочество.
— А у вас есть доказательство этого преступления?
— Нет, монсеньер, виновница…
— Виновница?
— Я хочу сказать, что особа, которая отстаивает свои права на тюльпан, находится в соседней комнате.
— Там? А какого вы о ней мнения, господин ван Систенс?
— Я думаю, монсеньер, что ее соблазнила приманка в сто тысяч флоринов.
— И она предъявляет свои права на тюльпан?
— Да, монсеньер.
— А что она говорит в доказательство своих требований?
— Я только хотел было ее допросить, как ваше высочество изволили прибыть.
— Выслушаем ее, господин ван Систенс, выслушаем ее. Я ведь верховный судья в государстве. Я выслушаю дело и вынесу приговор.
— Вот и нашелся царь Соломон, — сказал, поклонившись, ван Систенс и повел принца в соседнюю комнату.
Принц, сделав несколько шагов, вдруг остановился и сказал:
— Идите впереди меня и называйте меня просто господином.
Они вошли в кабинет.
Роза продолжала стоять на том же месте, у окна, и смотрела в сад.
— А, фризка, — заметил принц, увидев золотой головной убор и красную юбку Розы.
Роза повернулась, услышав шум, но она едва заметила принца, усевшегося в самом темном углу комнаты.
Понятно, что все ее внимание было обращено на ту важную особу, которую звали ван Систенс, а не на скромного человека, следовавшего за хозяином дома и не имевшего, по всей вероятности, громкого имени.
Скромный человек взял с полки книгу и сделал знак Систенсу начать допрос.
Ван Систенс по приглашению человека в лиловом костюме начал допрос, счастливый и гордый той высокой миссией, что ему поручили:
— Дитя мое, вы обещаете мне сказать истину, и только истину об этом тюльпане?
— Я вам обещаю.
— Хорошо, тогда рассказывайте в присутствии этого господина. Господин — член нашего общества садоводства.
