Элизабет не шелохнулась. Спала, как уставший ребенок, повернув голову к водительскому месту. Под глазами залегли тени от бессонной ночи. Еще не синяки, но если Лиз не начнет беречь себя, то они вот-вот появятся. Роб сделал глоток из своего стаканчика и поставил его в подстаканник. Провел большим пальцем по щеке спящей Ягодки. Девчонка нахмурилась. Смешно. Будто на нее села муха, а не рука двухсот шестидесяти фунтового мужчины. Ухмыльнувшись этой мысли, Робби убрал ладонь от лица Лиз.
Она дернулась, помпон шапки мотнулся в сторону, светло-карие глаза распахнулись.
— Я снова выключилась, — констатировала Элизабет, несколько раз моргнув. — Где мы?
Роберт вытянул руку с зажатой в ней термокружкой.
— Я купил двойной эспрессо, — он указал взглядом на колени девушки. — И пончики. Во сколько ты легла спать?
Элизабет зажала пальцами переносицу и сильно зажмурилась. Из глаз вытекли две слезинки.
— Около четырех, — пробормотала Ягодка.
Она взяла свой кофе, открыла носик, сделала несколько осторожных глотков.
— Что ты делала до четырех? — спросил Роб, доставая свой стакан из подстаканника.
Ей действительно нельзя столько работать. Если бы у Роберта была возможность, он укладывал бы ее спать в десять. Поднимал бы со стула на руки, несмотря на вопли протеста нес в кровать, бросал на одеяло и падал сверху. Чтоб не вырывалась.
— Тобою любовалась, — прозвучал неожиданный ответ.
Роб замер, не донеся стаканчик к губам. Это было бы хорошо…
— Правда?
Элизабет нахмурилась.
— Дурак! Я плакат составляла!
Жаль. Хотя, чего ожидать? Хотела бы любоваться Робом по ночам — могла бы любоваться лично. А вместо этого удирала из его машины со скоростью пули. Роберт приложился к стаканчику, сделал большой обжигающий глоток, и отставил на место.
— И как плакат? — он вставил ключ в зажигание, повернул, Тойота гулко завелась.
— Скоро увидишь. Котята получились отлично.
Ах котята у нее получились отлично… Роб вдавил педаль, и машина вырулила на дорогу. Со стороны пассажирского кресла зашуршал пакет с пончиками. Роберт покосился на Элизабет: она внимательно изучала содержимое пакета, пытаясь угадать, какой пончик с какой начинкой.
— Дай мне один, — попросил Роб, снова глядя на разделительную полосу прямо перед собой.
Пакет снова зашелестел и сразу после этого к носу Роберта протянулась рука с пончиком. Качнувшись вперед, Роб клацнул на нем зубами. Откусил сразу половину, вторую зажал двумя пальцами.
— С чем у тебя? — спросила Лиз, наблюдая, как он пережевывает добычу.
— С шоколадом.
— Черт! — возмутилась девушка. — У меня клубника. Я хотела с шоколадом.
Такие проблемы легко решаемы. Роберт не задумываясь протянул ей половину своего пончика.
— Забирай, давай мне клубнику.
Две секунды в салоне было тихо. Очевидно, Роб снова смутил девушку. Если бы он сейчас отвернулся от дороги и посмотрел на Лиз, то скорее всего увидел бы розовые щеки. Он специально не смотрел. Но вдруг одна половина пончика пропало из пальцев Роберта и сразу же на ее место стала другая.
— Ладно, — пробормотала Ягодка. — Спасибо.
Она замолчала. Интересно, о чем думала ее розовая голова. Не прошло и двух месяцев с того момента, как Элизабет, одетая все в ту же парку, в те же ботинки и, возможно, в те же джинсы, впервые оказалась в пикапе Робби. А как много изменилось. Причем человек на пассажирском кресле остался тот же, но сам Роб уже не помнил, почему так просто отпустил ее тогда.
Элизабет осторожно пригубила кофе из кружки, откусила пончик. Роб уловил движение и искоса взглянул на нее: шоколад потек по нижней губе и девушка быстро слизала его языком. В салоне Тойоты вдруг стало жарко. Чертовы пончики с их тягучим шоколадом внутри… Появление на горизонте развязки и поворота на Кливдон заставили Роба сосредоточиться на дороге. Если смотреть, как Ягодка ест шоколад, можно случайно съехать в кювет… в лучшем случае.
В последнее время Роберт все чаще вспоминал тот вечер в ее квартире, на ее диване, и все чаще жалел, что не закончил начатое. Но возможность того, что Лиз его ненавидела бы, просто пугала. Они знакомы больше месяца, а она до сих пор всегда была настороже. Даже если не показывала этого. Ее скованность почти чувствовалась нервными окончаниями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
За окном медленно поплыли знакомые улицы. На одном из перекрестков открылся вид на море. Когда Роберт снова обратил внимание на Лиззи, она уже ничего не жевала. Ее взгляд бы прикован к дурацкому ароматизатору. Все тому же. Роб его так и не выбросил. Собирался же!
— Хватит так смотреть, — сварливо пробормотал он, медленно сворачивая на улицу, с рядами дуплексов. — Я чувствую себя долбанным извращенцем, когда вижу, как ты его изучаешь.
Взгляд светло-карих глаз остался устремлен на пластинку, губы девушки почти незаметно искривился в ухмылке.
— Я просто пытаюсь прикинуть, сколько раз, — проговорила Элизабет.
— Сколько раз что?
— «Секс на борту». Сколько раз?
Брови Робби сами поползли на лоб. Нет, его Ягодке не нужен револьвер за пазухой. Она умеет убивать словами.
— Не везло, — коротко отчитался Роберт. — Хочешь размочить счет?
Вот сейчас она оторвала взгляд от таблички, резко обернулась и нахмурилась.
— Иди в задницу, — пробурчала Лиз.
— Я так и думал.
Тойота затормозила возле родного дома, поделенного пополам живой изгородью. Только сейчас Элизабет обратила внимание, что улица и дом отличается от пункта назначения. Морщинка между ее бровей никуда не пропала, а наоборот стала глубже.
— А-а… зачем мы здесь?
Робби заглушил мотор и вытянул ключ.
— Нужно поздороваться с мамой. Она мне не простит, если узнает, что я поехал сразу к твоим родителям. А она узнает. Пойдешь со мной?
— Пойду, — пожала плечами Лиз. — Иначе миссис Дадли подумает, что я плохо воспитана.
— Мы ненадолго, — пообещал Роб, взявшись за ручку и толкнув дверь.
Он отвернулся, ступил на тротуарную плитку. Почти невесомая рука легла на его локоть и потянула в салон.
— Стой, — тихо скомандовала Ягодка. — У тебя крошки в бороде.
Роберт замер. Забросил ногу назад, медленно развернулся в кресле.
— Уберешь?
Девушка молча кивнула. Потянулась вперед, пальцы стали аккуратно выпутывать из бороды остатки пончика. На губах Лиз появилась мягкая улыбка. С шоколадом в одном уголке.
— Зачем тебе борода, если в ней застревают крошки?
— Обычно я справляюсь с этой проблемой, — пробормотал Робби, неотрывно глядя в ее лицо. — Но похоже, мне нужен специальный человек, чтобы следить за порядком… А у тебя шоколад на губе.
Девушка снова нахмурилась. Быстро поднесла ладонь к губам и отерла их резким движением.
— Все? — посмотрела она в глаза Роба.
Шоколадные пончики — это зло. Они очень коварно поступают с людьми, которые не вместе. Толкают на необдуманные действия…
— Нет, — бросил Роберт, поднял руку и большим пальцем прикоснулся к последней шоколадной капле в самом уголке губ Ягодки.
Она не шелохнулась. Приросла к креслу. Светло-карие глаза стали больше в два раза, но она продолжала сидеть и смотреть в лицо Роберта. Он осторожно стер каплю. Сейчас он очень жалел, что не отвез Элизабет в какой-нибудь глухой переулок города, чтобы вокруг не было столько домов, чтобы впереди не ожидалась встреча с одной материю, а потом нервный обед и примирение с другой… Место и время оказались абсолютно не подходящими. Поэтому Роб просто сжал ладонь в кулак и снова отвернулся к двери.
— Теперь все, — пробормотал он, мечтая несколько раз приложиться лбом о рулевое колесо. — Пойдем.
Из столовой неслись запахи жареного мяса, картошки и овощей. Оттуда же летела болтовня работающего телевизора и шипение сковородки. Привычные звуки и запахи дома.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Они сопровождали почти каждое появление Роба в Кливдоне. Роберт пропустил Элизабет вперед, вошел следом в прихожую и тихо щелкнул дверной ручкой. Мама его не ждала. Он и не собирался оставаться надолго, но зайти был обязан.
