Ты не из того типа мужчин, что могут скомпрометировать свою невесту.
При воспоминании об этом заявлении, сказанном с такой подкупающей серьезностью, Стерлингу захотелось треснуть кулаком по оконному стеклу. Он чертовски желал ее скомпрометировать. Желал в залитом лунным светом будуаре задрать ее ночную рубашку выше талии и соблазнить, как старый язычник-сатир. Если бы он знал, что другого шанса у него не будет, то сделал бы это и многое другое. Очень многое.
— Не думаю, что эта тема подходит для смешанной компании, — запротестовал, запинаясь, Тейн.
— О, ради Бога, Тейн, — сказала Диана. — Не будь таким высокомерным. Я не одна из застенчивых болтушек, с которыми ты так любишь проводить время. В отличие от большинства твоих подружек, я уже достаточно взрослая, чтобы самой застегивать сапожки.
— Я польщен, что ты так хорошо изучила мои привычки, — протянул тот. — У тебя что, шпионы во всех лондонских гостиных, где я бываю? Или прямо в спальнях?
— Ха! — издевательски хмыкнула Диана. — Зачем мне шпионы, если твои романтичные похождения расписываются во всех скандальных газетенках и о них шепчутся все сплетницы города?
— Простите, миледи, — тихо сказал Тейн. — Я забыл, что вы всегда гораздо больше верили злобным сплетням, чем мне самому.
После момента напряженного молчания Диана снова обратила свое внимание на Стерлинга.
— Даже если ты ее компрометировал, это ничего не меняет.
— По крайней мере, хоть в этом мы совершенно согласны, — натянуто сказал Тейн. — Глупая девчонка сама во всем виновата, вот пусть и расхлебывает последствия своего обмана. Может быть, даже обнаружится, что ты не первый дворянин, которого она пыталась обманом затащить под венец.
Судя по виду Стерлингу, он даже не услышал их слов.
— О, Стерлинг, — воскликнула Диана. — Обычно ты так осторожен. Ты ведь не зашел настолько далеко и не сделал ее беременной, правда?
Ты всегда говорил мне, что хочешь двоих детей — мальчика и девочку.
Стерлинг закрыл глаза. Он мог уничтожить насмехающуюся над ним красоту летнего дня, но он ничего не мог поделать с нежным голосом Лауры, который звучал в его собственной голове. Как ничего не мог поделать со своим воображением, которое нарисовало ему мальчика с карими глазами и веснушчатым личиком и золотоволосую маленькую девочку, которых у них никогда не будет.
Стерлинг медленно повернулся, тщательно контролируя свои движения.
— Я очень ценю то, как вы беспокоитесь обо мне, но думаю, будет лучше обсудить этот вопрос завтра.
Тейн было запротестовал, но Диана послушно встала и разгладила юбку.
— Конечно, твое желание для нас закон.
Тейн последовал за ней, бросив мрачный взгляд в сторону окна.
— Интересно, какие шансы найти в этом нецивилизованном месте хоть какую-нибудь приличную еду.
Несмотря на то, что в глазах Стерлинга по-прежнему не было заметно ни капли веселья, он улыбнулся, впервые с того момента, как память вернулась к нему.
— Можешь попытаться выпросить у кухарки немного оладушек. Но на твоем месте я бы не стал пробовать свадебный пирог. Он имеет тенденцию оставлять во рту горький привкус.
Николас Рэдклифф как-то сказал Лауре, что не верит в призраков. Вот почему для Стерлинга Харлоу стало шоком, когда они начали собираться вокруг него, сотканные из вечерних теней, что накрывали гостиную.
Сначала появился отец, который протопал мимо него с бутылкой в одной руке и цилиндром в другой.
— Я уезжаю в Лондон, мой мальчик. Если хочешь запускать своего дурацкого змея, поищи свою мать. У меня нет времени на такую ерунду.
Но его мать стояла на коленях у двери, и по ее прекрасному лицу текли слезы. А когда призрак мальчика, которым он когда-то был, с прямой спиной прошел мимо ее рук, протянутых к нему, она начала растворяться в воздухе.
— Мама, — прошептал Стерлинг, но было уже слишком поздно. Ее уже не стало.
Он обернулся и увидел старого Гренвила Харлоу, стоящего у камина с презрительной усмешкой на губах.
— Я считаю, что с детьми нельзя цацкаться, — сказал герцог, постукивая по ладони тростью. — Я быстро сделаю мужчину из этого парня.
Стерлинг швырнул в камин полупустой бокал бренди, заставив старика вернуться туда, где он и должен был оставаться — в ад.
Но он не мог ничего поделать с сотканными из теней призраками, которые стали следующими. Силуэтами Лауры и мужчины, которого она называла Николас Рэдклиф. Рэдклиф стоял, прислонившись к каминной полке, и улыбался Лауре как идиот, за которого она его держала. Они оба опустились на приоконный диванчик, где сплелись в нежных и страстных объятиях. Он встал перед ней на колени, и взяв в руки ее прекрасное лицо, коснулся губами губ. Она потеряла сознание, и он успел подхватить ее, а потом обнял и прижал к груди, прямо к своему сердцу.
Закрыв лицо руками, Стерлинг рухнул в кожаное кресло. Казалось, что призраки пришли не в Арден Менор, а к нему лично.
Тишину нарушило недовольное мурчание. И нечто пушистое и теплое потерлось об его ногу.
— Нелли. — Его голос сорвался, и он, не глядя, потянулся вниз, чтобы запустить руку в ее потрясающе мягкий мех. — О Боже, Нелли, где ты была все это время?
Но открыв глаза, он увидел, что его невозмутимо разглядывает не Нелли, а поразительно похожая на нее маленькая желтая кошечка. Он глянул на дверь и увидел, что она открыта совсем немного, как раз на узкую щелку, достаточную только для зверька.
Стерлинг медленно убрал руку. Как все остальное в Арден Менор, кошечка была только иллюзией. Болезненное напоминание о жизни, которую он предпочел бы никогда не иметь.
— Иди своей дорогой, — хрипло приказал он, подталкивая кошечку носком ботинка. — У меня нет времени на твою ерунду.
Кошечка не сдвинулась с места. Она только присела на задние лапы и жалобно мяукнула, прося разрешения снова забраться к нему на колени и получить его благосклонность.
Терпение Стерлинга лопнуло, и он вскочил на ноги.
— Я же говорил, что не выношу кошек! — заорал он. — Так что оставь меня в покое, черт подери!
Кошечка развернулась и пулей ринулась к двери. Интуитивно Стерлинг понял, что она уже не вернется.
Его руки сжались в кулаки, и он качнулся к камину, почти ожидая услышать насмешливое хихиканье двоюродного деда. Но казалось, что и все остальные призраки тоже сбежали, оставив его в настолько полном одиночестве, в каком он еще никогда в жизни не был.
При мерцающем свете зажженных свечей Лаура лежала на своей половине постели и смотрела на пустую кровать своей сестры. Всесильный герцог, должно быть, издал приказ, по которому Лотти не разрешалось делить с ней ее заключение. Вскоре после полудня лакей с невозмутимым выражением лица выпроводил ее брата и сестру из комнаты, оставив Лауру в полном одиночестве ждать, пока ей позволят аудиенцию, которой она так и не дождалась.
