И все же настал момент (уже в XX веке), когда фотоэмульсия уперлась в пределы своей чувствительности. Какими бы качественными ни были применяемые в астрономии фотопластинки, как бы ни улучшали химики фотоэмульсию, она уже не могла фиксировать еще более слабые движущиеся объекты – а достаточно ярких неоткрытых астероидов уже не осталось. Простейший (с виду) выход из такого положения – увеличение проницающей способности телескопа, а значит, увеличение диаметра его объектива, размеров и массы. А надо сказать, что стоимость больших телескопов пропорциональна примерно кубу диаметра объектива. Астрономия не ядерная физика – ради каких-то астероидов больших денег на нее государство не даст. В общем, что легко с виду, то сплошь и рядом совсем не просто на практике.
Действовать стали иначе. Снимали один и тот же участок неба с разницей в несколько часов и помещали две фотопластинки в блинк-компаратор – прибор, быстро переключающий изображение с одного кадра на другой и обратно. Обычные звезды при этом оставались на месте, но если какая-нибудь мелкая звездочка начинала «прыгать», то были все основания присмотреться к ней повнимательнее. Почти наверняка она оказывалась астероидом. Применение ПЗС-матриц (ПЗС – прибор с зарядовой связью), способных накапливать световой сигнал, и компьютеров более или менее решило проблему чувствительности. Теперь два кадра снимаются «на цифру», а простенькая программка превращает заурядный персональный компьютер в блинк-компаратор. Астероид «выдает себя с головой».
Обнаружив на небе астероид, необходимо убедиться, не открыт ли он уже кем-нибудь другим. На это существуют электронные базы данных со специальными поисковыми программами. Конечно, чаще всего речь идет об уже известном астероиде. Если астероид все же новый, приходится, как встарь, следить за его движением среди звезд. Как мы помним, по трем наблюдениям можно получить элементы орбиты.
По мере накопления позиционных измерений нового астероида его орбита вычисляется со все более высокой точностью. Астероиду присваивается предварительный номер, выглядящий, например, так: 2011 FA. Этим цифро-буквенным индексом был обозначен первый астероид, открытый в первой половине марта 2011 года. Вообще система предварительной нумерации астероидов выглядит следующим образом: берется год открытия, затем добавляется латинская буква А для первой половины января, В для второй половины января, С для первой половины февраля и т. д. Буква I не используется, всего, следовательно,
25 букв. Вторая буква означает просто порядковый номер астероида во временном интервале, заданном первой буквой. Если же в какой-то половине месяца открыто более 25 астероидов, то счет начинается снова с А, но присваивается цифровой индекс: А1? В1…., Z1, А2 и т. д. Например, обозначение 2015 СА2 будет соответствовать 51-му астероиду, открытому в первой половине февраля 2015 года.
Но вот наконец наступает момент, когда выясняется: открыт действительно новый астероид (а не переоткрыт уже известный, изменивший свою орбиту). Астероиду присваивается порядковый номер, а первооткрыватель астероида имеет право предложить ему имя. Не назвать, а только предложить! Это имя выносится на рассмотрение специальной Комиссии № 20 MAC, состоящей из и профессиональных астрономов из разных стран (в том числе России). Лишь эта комиссия выносит окончательный вердикт – принять предложенное имя или отвергнуть его.
Мы помним, что первые малые планеты получили традиционные мифологические имена. Но как бы ни была богата фантазия древних греков и римлян, количество мифологических персонажей (а уж тем более богов) все же ограничено. Астероидов гораздо больше. Казалось бы, достаточно открыть Мифологический словарь и бегло просмотреть мифы других народов, чтобы понять: этот источник далеко еще не исчерпан. Но имена иных (не греко-римских) богов стали давать лишь в последнее время телам пояса Койпера. Что же до названий астероидов Главного пояса, то тут еще в XIX веке стал наблюдаться полнейший разнобой. Астероиды называли в честь себя, политических деятелей, любимых женщин и чуть ли не собачек – словом, кто во что горазд. Комиссия № 20 старается не допускать, чтобы на небо попали имена одиозных деятелей и плоские шутки. Комиссия, однако, может снизойти к просьбе известного «ловца астероидов». Так, например, один из многих астероидов, открытых российским любителем астрономии Тимуром Крячко, получил имя
Буре в честь известного хоккеиста. Но все же комиссия отдает предпочтение именам, хоть каким-нибудь боком связанным с астрономией.
У астрономов Советского Союза была традиция давать астероидам женские имена, при необходимости производя их от мужских. Так, например, появились астероиды Владилена, Морозовия (в честь знаменитого шлиссельбуржского узника), Глазенапия (в честь одного из организаторов Русского астрономического общества С.П. Глазенапа), Стругацкия и др. Очень много астероидов было открыто в Симеизской обсерватории (ныне она является частью Крымской астрофизической обсерватории). Естественным образом возникла мысль как-то увековечить поселок Симеиз, назвав его именем астероид. Но как же традиция давать малым планетам женские имена? Очень просто: астероид получил имя «Симеиза», а не «Симеиз». Другой астероид, зарегистрированный под номером 951, получил имя Гаспра в честь еще одного курортного поселка в Крыму. К этому астероиду мы вернемся чуть ниже, а пока лишь отметим, что поселок Гаспра никак не связан с астрономией, если не считать его географической близости к Симеизу.
Впрочем, традиция давать астероидам женские имена начала «хромать» еще в СССР, а в нынешней России она уже не считается обязательным. Астероид Байконур – яркий тому пример.
Выше отмечалось, что, будучи в 2006 году «разжалованным» в астероиды, Плутон получил порядковый номер 134 340. В настоящее время число пронумерованных астероидов превышает триста тысяч. Правда, далеко не все пронумерованные астероиды получили имена, поскольку имя дается космическому телу с хорошо известной орбитой, для чего желательно пронаблюдать астероид хотя бы в течение одного орбитального периода. Многие причины (малый блеск планетки, непогода и др.) приводят к утере обнаруженного астероида. К настоящему времени собственные имена получили немногим более 10 тыс. астероидов, так что большинство этих крошечных планеток так и путешествует в космосе без имени, с одним лишь номером, а то и вовсе с цифро-буквенным индексом.
Одна из причин потери вроде бы уже хорошо известных астероидов – изменение их орбит. Эти изменения обычно не носят периодического характера, как, например, медленный дрейф перигелия земной орбиты. В лучшем случае здесь можно говорить о квазипериодичности.
Причину орбитальных изменений искать недолго – это гравитационные возмущения со стороны планет и других астероидов. Особенно, конечно, влияет притяжение со стороны Юпитера. Мало того что эта планета-гигант – самая массивная в Солнечной системе, так еще и афелии орбит очень многих астероидов находятся достаточно близко от орбиты Юпитера, чтобы влияние тяготения планеты-гиганта стало существенным. Но и притяжением астероидов, как бы мало оно ни было, тоже не следует пренебрегать. В ряде случаев учет этого влияния совершенно необходим.
Например, уже давно было известно взаимное гравитационное влияние Цереры и Паллады. Имея довольно близкие орбиты (если не считать значительной разницы в углах их наклона к эклиптике), они производят взаимные возмущения – конечно, малые по сравнению с притяжением планет, но все же нуждающиеся в учете при решении ряда задач небесной механики. Известно также возмущающее влияние Весты на другую малую планету – Арету. Между прочим, по этим возмущениям удалось вычислить массы Цереры и Паллады, а по движению Ареты, каждые 18 лет приближающейся к Весте на расстояние всего-навсего в 4–5 млн км, оценить массу Весты.
И все же гигант Юпитер здесь доминирует. Юнона может подходить к нему в афелии на 1,9 а.е., а Паллада – на 2 а.е. При этом сила притяжения этих астероидов к Юпитеру всего лишь раз в 300 меньше силы их притяжения к Солнцу. Это много! Притяжение Юпитера корежит орбиты многих астероидов, добавляя головной боли астрономам, пытающимся вести учет орбит. А ведь астероидов открывается все больше и больше! Нет ничего удивительного в том, что многие из них теряются после открытия, затем вновь находятся и вновь теряются…
Все же орбиты 97 % астероидов, расположенных между Марсом и Юпитером, находятся в пределах от 2,17 до 3,64 а.е. Это и есть Главный пояс. Более 100 астероидов имеют поперечник 100 км и более. Среднее расстояние астероидов Главного пояса от Солнца равно 2,75 а.е., а средний период обращения – 4,7 года. Нельзя, однако, сказать, что орбиты астероидов распределены в указанных пределах равномерно (или, что более логично, по гауссиане). Если построить гистограмму распределения астероидов по периодам обращения, то окажется, что в ней есть ряд глубоких минимумов («пробелы Кирквуда»). Астероидов с соответствующими им периодами обращения очень мало, а сами эти периоды относятся к периоду обращения Юпитера как 1:2, 1:3, 2:5, 3:7, 5:11 и т. д. Орбиты с такими периодами неустойчивы, и астероиды недолго (по астрономическим меркам, конечно) задерживаются на них. Рано или поздно гравитация Юпитера стаскивает их с «неудобных» орбит, вынуждая двигаться либо по большим, либо по меньшим орбитам.
