Обращаясь к Авесте, Тилак приводит цитаты из «Вендидада» (фаргарда 1), в которых уточняются благие дела Ахуры Мазды: «Первой из хороших земель и стран, которые Я, Ахура Мазда, создал, была Айрьяна Ваэджо при доброй реке дайтье. Поэтому явился Ангра Майнью, воплощение смерти, и создал… змея в реке и зиму… Там десять зимних месяцев и два летних, и они холодны для воды, холодны для земли, холодны для деревьев». Приводя ряд других переводов, Тилак поясняет главное — то, что после наступления оледенения (когда было холодно для…) даже летнее время стало неподходящим для жизни людей [155, с. 389–393]. Он поясняет, что речь шла об Арктике, где и в наше время зима длится по десять месяцев, но до вмешательства злого духа климат периода межледниковья был вполне благоприятен, что и совпадает с последними данными гляциологов. В «Бундахише» указывается, что в стране Арьянам Ваэджо была и пятимесячная зима, сменяемая пятимесячным летом, а это уже служит указанием на продвижение арьев в более южные области Приполярья, определить положение которых на карте не представляется возможным по материалам этого памятника.
Об Арктике говорят и слова второго фаргарда «Вендидада» — там указывается, что «лишь один раз в год восходилисолнце, луна и звезды, и год казался одним лишь днем». О начале нового ледниковья повествуют слова бога Ахуры Мазды (фаргард 2) о том, что яростный мороз падет на плотский мир, и даже вершины высочайших гор будут погребены под снегом, который истребит все живое. Тилак справедливо оценивает это описание, которое «отличается такой графической четкостью, что нельзя считать все это мифическим или воображаемым» [155, с. 407]. И дальше: «В первых двух фаргардах “Вендидада” мы встречаемся с историческими воспоминаниями об арктической колыбели иранской, или арийской, расы. Наступление оледенения сравнимо с потопом, описанным в индийском эпосе, — бедствия от воды, льда или снега аналогичны».
В те годы, когда писал Тилак, вопросы о датировке периодов оледенения и наступления межледниковий представляли собой ряд загадок, требовавших от ученых многих ответов и уточнений. Но Тилак, знаток смысла ведических гимнов, проникший в их истинное содержание, в их аллегорические и сокровенные иносказания и описания, расшифровал для мира настоящую суть отраженных в них явлений. Даже теперь не завершились в научных кругах дискуссии на тему уточнения времени указываемых в Ведах периодов истории. Многие гляциологи придерживаются и той точки зрения на историю Земли, что сейчас протекает время очередного межледниковья, начавшееся 14–10 тыс. лет назад, то есть тот период, что стали именовать голоценом [78, с. 21].
Проникший в глубину многих тысячелетий взгляд Тилака дал нам возможность представить себе описанные в Ведах и Авесте картины состояния природы в те времена, а равно и состояний человека и его реакции на протекающие сдвиги и потрясения.
Как ответить на вопрос, поставленный в заголовке этой главы?
Навигационные карты приполярного бассейна Русского Севера указывают на ряд мелководных мест и мелей, которых следует опасаться при подходе судов и к прибрежным морским гаваням и стоянкам, и к далеким северным островам. Не были ли эти донные поверхности мелководья надводными областями в период последнего межледниковья? И не скрылись ли они под водой, когда обильно стекавшие в океан воды тающих ледников вызвали поднятие уровня океана? Такие периоды подъема и снижения его уровня изучаются специалистами, и ответ на поставленные вопросы безусловно будет найден.
На мой запрос специалисты из Института океанологии ответили, что в указанный период не было суши севернее Земли Франца-Иосифа и других крайне северных островов в Ледовитом океане. Значит, в гимнах отражены умозрительные подсчеты, касающиеся астрономических данных, и их авторы не могли жить севернее этих островов? Точность их знаний не подлежит сомнениям, а поэтому встает вопрос — как они сообщались с материком? И как все же можно объяснить известную карту Меркатора? Когда могли люди жить севернее упомянутых пределов?
Судя по приведенным выше нашим подсчетам, крайне северные места, где люди могли наблюдать воочию стосуточную ночь, находились где-то на уровне 80 й параллели северной широты, что примерно совпадает с расположением наших самых дальних островов в Ледовитом океане. И если допустить мысль, что они там могли действительно находиться в период последнего межледниковья, то особую выразительность приобретают описания в Авесте, повествующие о наступлении невыносимых для жизни страшных холодов, губящих все живое, и о необходимости покидать обжитые места и уходить «на путь солнца», унося с собой имущество и уводя скот.
Это можно понимать только как описание быстро наступавшего последнего периода оледенения, изгнавшего людей в южном направлении, то есть на материковые земли. Но остается вопрос — как они добирались до этих земель? И напрашивается единственный ответ — по льду. Быстрое наступление сильных морозов (по Авесте) могло вызвать замерзание поверхностных слоев океанской воды, и, видимо, только по этому льду и могли переправиться люди в северные области материка.
Такой ответ может быть уточнен только палеогеографами и палеоклиматологами после глубокой проработки и осмысления данных Вед и Авесты.
Если мы взглянем на карту, то увидим картину, которая заставит вспомнить о предположениях Тилака касательно обилия шельфов, протянувшихся далеко к северу от берегов Евроазиатского континента. Он видел в них остатки суши, на которой могли зародиться Веды. Глубина покрывающей их воды колеблется от уровня мелей, подстерегающих проходящие здесь суда, до, по среднему исчислению, 100 метров, а за их пределами Ледовитый океан как бы покрывает глубокую бездну, на дне которой протянулись от полюса к югу и юго-востоку две горные цепи — хребет Гаккеля и хребет Ломоносова.
Великое множество мелких и крупных островов рассеяно по этим шельфам, и все эти острова и островки, естественно, не являются некими плавучими образованиями, а представляют собой вершины подводных гор, прикрытых сравнительно неглубокой водой.
Двигаясь с запада к востоку, мы увидим, что к северу от Норвегии и выше Шпицбергена (русского Груманта) лежат на 81–82° северной широты два острова — Белый и Виктория. Далее, между 48° и 60° восточной долготы, расположилась обширная группа островов — Земля Франца-Иосифа, лежащая вся выше 80° и доходящая до 82° северной широты. Это два больших острова (Земля Александра и Земля Георга) и около 40 более мелких. Шельф, протянувшийся за ними в сторону полюса, доходит до 85° северной широты.
Далее, между 72 и 84 градусами восточной долготы от приморского шельфа Обской губы и до 82° северной широты тянется по дну океана Центральная Карская возвышенность, и близ ее завершения лежит остров Ушакова.
Вслед за 84 м меридианом идет провал в глубину, именуемый отрогом Воронина, но за ним лежит обширная группа островов — всем известная Новая Земля, как бы оторвавшаяся от крайней северной оконечности Таймыра, от мыса Челюскина, и дошедшая на север до 81°, а со своим шельфом и почти до 82° северной широты.
Вслед за этим океан как бы оттесняет шельф к суше, и между 120° и 132° восточной долготы его края доходят лишь до 77° северной широты, но дальше он снова поднимается до 80° северной широты, и из этих мест протягивается в сторону полюса подводный Хребет Ломоносова.
В середине этого обширного шельфа, доходящего до 180° восточной долготы, лежат Новосибирские острова — группа широко разбросанных трех больших и нескольких более мелких островов. Они как бы продолжают собой континентальную Яно-Индигирскую низменность и отличаются тоже невысоким поднятием рельефа.
Далее к востоку тянется обширный шельф, охватывающий и дно Чукотского моря, который на севере доходит в среднем до 76° северной широты. И, пересекая 180° восточной долготы, здесь расположен остров Врангеля на 71° северной широты.
На всех этих островах, кроме Новосибирских, отмечены горные поднятия высотой в среднем от 300 до 1,5 тысячи метров, что явно указывает на гористый характер их материнской суши, которым на континенте отмечены такие земли, как северная часть Кольского полуострова (его выраженная всхолмленность), Северный Урал и крайние земли Северного Приуралья, и Таймырский полуостров, а затем уже и вся обширная область Северо-Восточной Сибири.
Завершая этот краткий экскурс в северные моря, вернемся к книге Тилака и отметим, что, по мнению некоторых индийских ученых, она, будучи чрезвычайно содержательной, не освещает проблем социального строя общества.
Тилак, глубоко ощутивший полузабытый и во многом давно ставший непонятным смысл ведических гимнов, относящихся к описаниям природных явлений Приполярья, не уделял внимания анализу описываемых в Ведах отношений между людьми, существовавшими в эпоху позднего палеолита. Вне его интересов, а возможно и вне его компетенции, прошли данные ведических памятников, касавшиеся внутренних структур формировавшихся в те эпохи социальных единиц, к которым в первую очередь относятся семейно-родовые группы и формирующиеся родовые объединения. Ознакомив читателя с интереснейшими выводами Тилака касательно астрономических и геолого-географических описаний, содержащихся в Ведах, обратимся теперь к труду индийского санскритолога-историка С.А. Данге, издавшего в Бомбее в 1949 г. книгу, посвященную историко-социальному анализу содержания гимнов: она вышла в 1950 г. в русском переводе под заглавием «Индия от первобытного коммунизма до разложения рабовладельческого строя» [60а].
