— Но почему? — возмутился профессор. — Ведь это помогло бы не только следствию! Наука, энергетика… Экономика, в конце концов!..
— Вот поэтому и не дадут, — устало ответил инспектор. — Вы же первый заподозрили, что вашего знакомого убили вовсе не из-за подержанной машины. Его открытие встало кое-кому поперек глотки, причем не нам с вами, а людям куда более сильным и влиятельным. Неужели они допустят, чтобы тайна формулы Арно была открыта?.. Но мы уже прибыли.
Мартелл повернул руль, и «ситроен», обогнув небольшое двухэтажное здание, въехал во двор. Профессор поставил машину в тени деревьев. Едва они с Карти вылезли, как на пороге дома появился высокий светловолосый парень атлетического сложения. Белый халат делал его похожим на санитара.
— Привет, Фридрих, — издалека крикнул инспектор. — Познакомьтесь, это профессор Мартелл, о котором я тебе говорил.
Здоровяк протянул руку:
— Ну как, пойдемте? У меня все готово.
Они вошли в здание. Темный коридор вывел их в просторную комнату, которая напоминала бы хирургическую палату, если бы не компьютер в углу да стол с пультом и дисплеем. На другом столе, посередине помещения, под простыней лежал труп. Его голову венчал блестящий металлический шлем, наполовину закрывающий забинтованное лицо.
— Бинтов я не снимал, — пояснил Фридрих, поймав взгляд инспектора. Удар был очень сильным, черепная коробка повреждена.
Фридрих сел к пульту. На экране запрыгали блики. Потом изображение стало четче, и Макс увидел, что это течет черная, густая река. Ее поток становился все шире и полней, захватил весь экран, но потом начал светлеть, разбиваться на капли. И Макс, присмотревшись, понял, что это потоком текут золотые монеты.
А потом в золото превращалась уже не нефть, а чистая родниковая вода. Ее брызги обретали правильную форму, округлялись, превращались в золотые монеты. Постепенно они заполнили экран, и стало уже казаться, что ими наполняется и вся комната. Они сыпались отовсюду…
— Господи, именно это и погубило его, — тихо проговорил профессор. — Я же объяснял ему, что деньги — не та цель, к которой надо стремиться. Но он не хотел верить…
Потом на экране появились красивые женщины, и он погас. Профессор, разочарованный, встал и направился к выходу. Карти последовал за ним. Вдруг Фридрих закричал:
— Макс! Макс, скорее! Опять началось!
Мартелл со злобой выдергивал застрявший в кармане блокнот. Инспектор повернулся к экрану. На нем возникали цифры и индексы.
«Химические формулы, — понял инспектор и взглянул на профессора. Тот лихорадочно записывал. — Неужели те самые? Значит, мы пришли не напрасно! Чем бы все это ни кончилось!»
Неожиданно экран погас. На этот раз окончательно.
— Но ведь это же не вся формула, не вся… — шептал Мартелл. — Это только ее начало… Что же было дальше? Ведь он показывал мне ее, и я помню, что она была гораздо длиннее…
— Поверьте специалисту, — спокойно произнес Фридрих, — это все. Остальные участки повреждены безнадежно. Хорошо, что нам удалось получить хотя бы это.
— Спасибо тебе, Фридрих, — спокойно сказал Макс, потрепав приятеля по плечу. — Будем надеяться, что все обойдется. Скоро за ним приедут и сделают все как положено. Смотришь, никто ничего и не узнает. Ты все записал?
— Я же обещал, — ответил Фридрих, — вот кассета. Вдруг пригодится? — И он протянул инспектору маленькую коробочку.
Макс пожал ему руку и направился к двери. Профессор шел за ним. В машину они сели молча. Мартелл думал о том, что формулу Арно полностью так и не удалось восстановить. У Карти же в голове вертелись более прозаические мысли. Он понимал, что если отделается строгим выговором, то будет просто прекрасно. За годы службы в полиции он уже понял, что богатство куда выгоднее, чем совесть, что с сильными мира сего бороться практически бесполезно.
И в то же время он был доволен, зная, что совесть его чиста. Он сделал все, что мог.
— Куда вас подвезти? — прервал молчание Мартелл.
— Если не возражаете, то к дому Баркаша, — глухо отозвался инспектор. — Мне надо забрать у него одну вещь. А что, неужели секрет Арно заключался только в этой формуле?
— Как вам оказать… — задумался Мартелл. — И да и нет. Если просто добавить в воду какой-то порошок, то вряд ли она станет отличным горючим. Фредерик пошел по иному пути. Он решил использовать эффект фотолиза разложения воды на кислород и водород под действием света. В его машине заднее стекло было двойным. А между стеклами находилась вода. Под действием солнечных лучей она разлагалась, выделялись микроскопические пузырьки, практически не ухудшающие видимость, и по трубкам выводились соответствующие газы. Фредерик говорил, что в будущем скорее всего станут выпускать машины с двойными стеклянными крышами. Сам же он не сделал этого, чтобы не привлекать внимания.
Теперь Карти стало все ясно. И чрезмерное количество осколков, и непонятные обрывки резиновых трубок, и светильник внутри салона.
— Все вроде бы несложно, — продолжал Мартелл. — Главное — порошок Арно. Он был катализатором, стимулирующим процесс фотолиза. Именно он способен разрывать связи молекул, разлагая воду с помощью света на водород и кислород. Без этого порошка ничего не выйдет… Да и без карбюратора, конечно…
— Но убийцы… — вдруг понял Карти, — они же украли у него и карбюратор и порошок!
— Я много думал об этом, — медленно проговорил профессор, — но пришел к выводу, что этого не произошло. Вспомните: дом Арно расположен на улице Верри. А улица имеет довольно сильный наклон. Арно заливал в бак воду, снимал машину с тормозов, и она катилась вниз. А внизу, на углу, аптека… Если бы убийцам удалось заполучить все, что их интересовало, они не стали бы обыскивать квартиру Арно.
— Кто знает, — сказал инспектор. Они уже подъехали к дому журналиста. Петер готовил срочный материал, и ему явно было не до гостей. Макс, захватив кассету с записью «завещания» Рокара, пешком пошел в управление. Погода была пасмурной. Инспектор не сразу понял, что с ним происходит.
Он плелся по улице, подняв воротник плаща, прямо по лужам, и пытался разобраться в собственном настроении. Почему он недоволен, хотя только что закончил столь сложное дело?
И вдруг осознал: потому что бессилен. Бессилен в сражении за справедливость. Не способен ухватить за руку преступника и убийцу, посадить его на скамью подсудимых.
Когда он вошел в кабинет Брина, комиссар листал какие-то бумаги и, казалось, даже не заметил подчиненного. А потом поднял голову и тихо спросил:
— Ну что скажешь, мой мальчик? Все обошлось благополучно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
