– Чего ты ждала от меня? – его голос стал тверже. – Чего? – раздраженно повторил он, когда я не смогла выдавить из себя одно слово из-за раздирающего ощущения в груди. – Что мы сыграем свадьбу и будем жить долго и счастливо?
– Нет, ничего, Тимур, – сказала я, опустив глаза вниз, разглядывая свои ноги. – Я ничего не ждала от тебя, – я больше не могла смотреть на него, иначе бы просто разрыдалась. Мне хотелось убежать, скрыться, спрятаться туда, где никто бы меня не нашел, и выть от боли и отчаяния. Но мы были одни в этом доме, а до города было очень далеко.
– Алина, слушай. Мне было хорошо с тобой, и я бы хотел продолжить. Возможно, даже это были одни из лучших дней в моей жизни, но послезавтра у меня свадьба в Париже, отменить ее я не могу, поэтому наши встречи пора закончить, – сухим тоном произнес мужчина.
– Да пошел ты, – меня окутал непередаваемый гнев от его паршивых слов, и я резко подняла глаза, в которых плескалась боль, смешанная со злостью. Я залепила ему звонкую пощечину и собиралась выйти из комнаты, как он схватил меня за руку. – Отпусти! И никогда не прикасайся ко мне! По тебе сцена плачет, Покровский. Ты отлично сыграл свою роль, пытаясь затащить меня в постель. Задумайся о смене деятельности. Зачем нужен был весь этот цирк про то, что между тобой и Кариной ничего нет? Я не понимаю.
– Никогда не смей поднимать на меня руку, Алина, иначе я…, – прорычал мужчина, больно сжимая мое запястье. Мы смотрели друг другу в глаза, понимая, что это конец. Нас больше ничего не связывает, и теперь уже никогда не свяжет. Точки расставлены. А я навсегда отравлена этой разрушающей все мое существо любовью.
– Иначе что? – перебила Тимура. – Навряд ли ты когда-либо сможешь сделать мне больнее, чем сейчас. Да, я поверила тебе, Тимур. И в этот раз доверилась, мне казалось, что мы сможем все преодолеть и попробовать с чистого листа. Но как же я ошиблась в тебе. Ты играешь людьми, как пешками, а теперь настала моя очередь, поиграл и со мной, – горько усмехнулась я.
– Я не играл, но и не просил верить. Алина, ты не понимаешь, а я не могу тебе всего рассказать, но я не играл. И ты всегда была для меня больше, чем просто подруга. Ничего не изменилось. Ты должна знать одно, я не отказался бы от тебя, не будь у меня на то веских причин. Прости.
– Хватит! Отпусти, и никогда больше не прикасайся ко мне. Я не верю тебе! Все это лишь затянувшаяся игра, Тимур, которую пора закончить! – мой взгляд был прикован к Покровскому, я едва сдерживала себя от потока слез, который уже был готов вырваться наружу. – Знаешь, это все моя вина, я слишком многое тебе позволяла, а ты просто взял и вытер об меня ноги. Но я виновата только в том, что до беспамятства любила тебя. А сейчас все это уже не имеет никакого значения. Теперь ты мне противен. Покровский, я больше не буду твоей куклой, с сегодняшнего дня ты и все с тобой связанное навсегда в прошлом, – я выдернула руку и выбежала в прихожую, столкнувшись с Артёмом.
– Прости, Алина, – голос Тимура стал тише, я ничего не ответила.
– Лина, привет! – Данилов поприветствовал меня, переводя взгляд за мою спину.
Взбешенный, Тимур Покровский возвышался в дверном проеме, сжимая кулаки. Его ноздри раздулись, а глаза налились кровью, прожигая меня насквозь. Мне было страшно, я не видела его в таком состоянии, наверное, никогда. Мне хотелось бежать подальше отсюда, хотелось спрятаться и вырвать его из своего сердца навсегда. Я больше никогда не хотела ни видеть, ни слышать, ни чувствовать его.
– Тём, пожалуйста, увези меня отсюда, – взмолилась я, прячась за высокую фигуру друга.
– Тимур, что здесь происходит, – Артём повысил голос, глядя как я потираю свое запястье. Я до сих пор чувствовала стальную хватку руки, которая крепко его сжимала. Физически мне не было больно, а вот душа рвалась на мелкие кусочки. – Лина, ты в порядке?
– Нет, Тём, пожалуйста, увези меня отсюда, – взмолилась я. Соленая вода брызнула из глаз, и кристальные капельки одна за другой падали на пол, застеленный красивым паркетом, а через мгновение поток предательских слез невозможно было остановить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Лина, бегом в машину, – он протянул мне ключи от своего автомобиля. – Твои вещи я заберу. – Добавил мужчина. Я схватила ключи и пулей выскочила дома.
– Ты что творишь, Покровский? Совсем умом тронулся? – Артём орал так, что его слышал, наверное, весь поселок.
Я не слышала, что ответил Тимур, но отчетливо смогла различить доносящийся из дома звук разбитого стекла. Похоже, что в скором времени коттеджу потребуется ремонт. Я была уверена, что это Тимур с остервенением громил и сносил все на своем пути, и даже Артём не смог ему помешать. Моя догадка оказалась верной, я узнала об этом, как только друг вернулся и завел автомобиль.
– Алина, ты как? – Артём обеспокоенно заглянул мне в глаза.
– Я… – всхлипнула я, – я… я не знаю, Тём, я ничего не знаю, – я закрыла глаза руками, продолжая громко всхлипывать, пока не разрыдалась окончательно.
– Тише-тише, – я ощутила, как сильные руки мужчины прижали меня к себе, пытаясь успокоить. Я плакала и выла от отчаяния так, что едва могла вздохнуть. Разъедающая боль в груди разрывала меня на тысячи частей. Я думала, что хуже, чем семь лет назад, быть не может. Я ошиблась. Как оказалось, может.
Только спустя полчаса, когда я немного успокоилась, мы смогли отъехать от дома. Артём предложил мне воды, и я мелкими глотками осушила почти всю бутылку.
– Спасибо, – еле слышно прошептала я, повернувшись к нему лицом. – Если бы не ты, я не знаю, что бы я делала.
– Не благодари, Алин, – серьезно ответил Артём, сжимая руль крепче. – Любой на моем месте бы поступил также.
– Он все разгромил, да? – осторожно спросила я.
– Да, он был сильно взбешен, – сказал Артём. – Я его таким не видел, наверное, никогда. Как зверь.
– Тём, ты знал, что он играет со мной? Что я всего лишь девочка для развлечений? – во мне закипала злость к человеку, который стал для меня первой большой и единственной любовью.
– Нет, Лина, я не знал. И сомневаюсь, что это так, – задумчиво произнес мужчина, и, будто решая, говорить или не говорить, продолжил. – Послушай, я Тимура знаю тысячу лет или даже больше. Алин, он не играл с тобой. И все это он наговорил не просто так. Значит, случилось что-то серьезное. Не принимай на свой счет, что бы между вами ни произошло. Я уверен, что когда-нибудь он расскажет тебе. Просто дай ему время.
– Мне все равно, Тём, – безликим голосом пролепетала я. – Он умер для меня. Теперь уже навсегда.
Всю оставшуюся дорогу до моего дома мы ехали молча. Я разглядывала пейзажи за окном, думая о том, как один человек может испоганить всю твою жизнь, заставляя тебя поверить. Я не заметила, как мы подъехали к дому. Я молча вышла из машины и на негнущихся ногах поплелась в сторону подъезда. Артём в два счета догнал меня и остановил, заглядывая в опухшие от бесконечного количества слез глаза.
– Алина, – начал он.
– Не надо, Тём, – пролепетала чуть слышно, одергивая низ футболки, принадлежащей Тимуру. Мне было абсолютно плевать, как я выгляжу и что на мне надето, я всего лишь хотела побыстрее оказаться в своей квартире. – Все нормально, правда. Спасибо тебе еще раз, что не бросил там одну.
– Лин, прекрати, – мужчина с осторожностью прижал меня к своей груди, словно опасаясь, что я убегу. От этого прикосновения я почувствовала, как пелена слез снова застилает глаза. – Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Слышишь меня? Я не только его друг, поняла? Обращайся, если что-то понадобится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Хорошо, – я медленно отстранилась. – Пока, Тём, и еще раз спасибо за все.
Я вошла в подъезд, но лифта дожидаться не стала, пешком побрела по лестнице, обдумывая слова Данилова. Я никогда не смогу обратиться к нему за помощью. Да, для меня он был далеко не посторонний человек, но увидеть его, равносильно тому, что вонзить себе нож в грудь и провернуть пару раз. Просто он всегда будет напоминать мне о Тимуре. Этого неизбежно.
