Упорядоченный, планомерный демонтаж империй, соответствующий стратегическим планам правительства метрополии, — исключение, а не правило. Во Франции из-за тяжелого наследия, связанного с поражением 1940 года, процесс адаптации общества к новым реальностям шел медленнее, чем в Англии, ностальгия по империи была сильнее. Французская политическая элита была убеждена, что лишь империя позволит стране сохранить статус великой державы, влияние в мире. Число людей, погибших в борьбе за это, оказалось большим, чем в других европейских метрополиях. Результата — развала империи — это не изменило.
На фоне заката европейских империй развертывается кризис системы всеобщей воинской обязанности. Из всех империй Франция в конце 1940 — начале 1950-х годов предприняла наибольшие усилия, чтобы удержать колонии; потратила для этого больше денег и потеряла больше жизней. В Индокитае с 1945 по 1954 год погибли 92 тысячи солдат и офицеров экспедиционного корпуса, 140 тысяч были ранены, 30 тысяч взяты в плен. Война кончилась поражением. Тем не менее французское правительство не решилось отправить в Индокитай ни одного призывника из Франции. Это было политически невозможно. Французские семьи категорически не желали отдавать сыновей погибать в Индокитае.
После капитуляции французских сил при Дьенбьенфу, когда в плен сдались 10 тысяч солдат и офицеров, большинство французских военных руководителей предпочитало возлагать ответственность за поражение на гражданских политиков, которые были не готовы поддерживать усилия армии, нанесли ей удар в спину. Метрополия оказалась неспособна сохранить свои территории в Азии, и ничто не гарантировало возможность удержать их в Северной Африке.
Один из исторических парадоксов в том, что премьер-министр Франции, завершивший войну в Индокитае, заключивший в 1954 году соглашение с Хо Ши Мином и начавший масштабное наращивание французских сил в Алжире, — один и тот же человек — Пьер Мендес-Франс. Во время парламентских дебатов 12 ноября 1954-го он сказал: «Пусть никто не ждет от нас какого бы то ни было компромисса, мы не идем на компромисс, когда вопрос стоит о защите внутреннего мира и целостности республики. Департаменты Алжира — часть республики, являются Францией на протяжении длительного времени. Между Алжиром и основной французской территорией никакой раздел невозможен. Никогда Франция, никогда любой парламент или любое правительство не откажутся от этого фундаментального принципа». Министр внутренних дел, впоследствии президент Франции Франсуа Миттеран, был столь же категоричен. Он сказал: «Алжир — это Франция».
Численность алжирских повстанцев была меньше, чем силы партизан во Вьетнаме. Алжир географически ближе к Франции. Там проживало более миллиона французских колонистов. Их лобби в метрополии было влиятельным. В стране были сосредоточены значительные ресурсы нефти и газа.
В мае 1955 года французское правительство предприняло шаг, на который не решились кабинеты министров, ответственные за ход войны в Индокитае. Оно призвало 8 тысяч резервистов и обнародовало планы продлить срок службы 100 тысяч призывников. В августе того же года были ограничены отсрочки от воинской службы по призыву. В 1955-м численность французских войск в Алжире увеличилась более чем вдвое — с 75 тысяч в январе до 180 тыс. в декабре. Осенью 1956 года треть французской армии была сосредоточена в Северной Африке. К концу 1956 года там служили 400 тысяч французских военных.
Большинство молодых людей, призванных в армию в соответствии с декретом от 22 августа 1952 года, были старше 23 лет, многие из них были женаты, имели детей, начали деловую карьеру. В 1914 году, когда во Франции в массовых масштабах призывали в армию людей среднего возраста, это прошло организованно, без общественного сопротивления. То, что родина в опасности, было понятно. В середине 1950-х годов война в Алжире воспринималась и миром, и французским обществом как колониальная, несправедливая. В сентябре 1955-го начались беспорядки среди призывников, направляемых в Алжир.
Со времени направления призывников в Алжир общественное мнение во Франции по отношению к войне меняется. Жители былому величию, не хотят посылать своих детей воевать ради демократической страны, даже испытывающие ностальгию по сохранения фантома империи. В 1960—1961 годах, по данным независимость Алжира.
Во второй половине ХХ века империи социологических опросов, 2/3 французов выступали за выходят из моды. Идти умирать или посылать своих детей на войну, чтобы сохранить атрибутику былого величия, современное общество не считает нужным.
Решение о роспуске империи, поддерживаемое более 2/3 избирателей, даже во Франции с ее устоявшимися демократическими традициями далось нелегко. Меньшинство, активную роль в котором играли французские переселенцы из колоний, профессиональные солдаты, участвовавшие в войнах и считавшие, что их предали гражданские власти, создало в 1958—1962 годах серьезную угрозу стабильности французских демократических институтов. Когда в 1958-м радикальные националисты установили контроль над Корсикой, на вопрос о том, не собираются ли власти Франции восстановить порядок, используя силу, один из представителей французского Министерства обороны спросил: «Какую силу?» Он недвусмысленно заявил, что никаких вооруженных сил для пресечения мятежа у гражданских властей нет.
На том, что Франция, пережив крах империи, сохранила в бывшей метрополии демократические институты, сказалось действие ряда факторов: высокий уровень развития, при котором власть не может игнорировать волю большей части населения, планы европейской интеграции, в реализации которых Франция принимала активное участие; авторитет и воля генерала Де Голля, оказавшегося человеком, способным распустить империю и сохранить контроль над силовыми структурами.
Во Франции, как и в сегодняшней России, пик постимперского синдрома пришелся на годы, когда благосостояние росло. Однако ее опыт показывает, что со временем эта болезнь излечима.
Продолжение следует
К морю на пол-литре
Победителю 2006 года, команде французского колледжа Lyce’e La Joliverie, есть чему радоваться — 2 885 км на литре чистейшего спирта. Их машинка под номером 3, ехавшая на этаноле, оказалась самой экономной, а № 158, сжигавшая водород, — третьей, уступив второе место очень похожей модели, также работавшей на водороде
Когда-то в далеком социалистическом прошлом пресловутыми «пол-литрами» можно было за многое расплатиться, ну разве что из столицы до Крыма не доехали бы. А сегодня такой маршрут может стать реальным, только понадобится не водка, а… литр бензина, которого хватит на поездку к морю и обратно. «Трудно поверить», — скажете вы. Но не спешите с выводами, когда речь идет про автомобиль, участвовавший в экомарафоне компании Shell, которому одного литра АИ-95 хватает почти на 4 000 км!
