Встретил «делегацию» Григорий.
Он еле сдержал рвущуюся улыбку, когда поп, с важностью и сознанием полной победы прошествовал по трапу.
— Сюда. — сказал Григорий указав на дверь входа во внутренние помещения яхты. При этом служки дружно вытаращились на нахала, который во-первых, не поздоровался с духовным лицом, во-вторых… да он вообще себя вёл как нехристь!
Жирный поп покосился на Григория, но ничего не сказал.
— Служки могут подождать тут. — также без проявления каких-либо эмоций кинул Григорий, имея в виду пустую палубу яхты. На этот раз поп таки кивнул. Видать тоже не хотел делать их свидетелями неблаговидного дела.
Плотно притворив и закрыв изнутри дверь за попом, Григорий последовал вслед за ним. И чем ближе была кают-компания, тем больше разжигалось в нём предвкушение потехи. Поп же, наверное привыкнув к полной безнаказанности пёр вперёд уверенно, как танк на учениях.
Василий встретил их стоя посередине главного зала. Аккурат напротив «зеркала».
— А! Гэбриэль… Прикрой дверь и проходи сюда. — кинул Василий, полностью проигнорировав попа.
— И ты тоже. — Чуть «поправился» Василий, обращаясь к попу.
Наверное поп списал всё на то, что братья — иностранцы, и не знают как полагается обращаться к рассейским попам. Но, хоть и неохотно он всё-таки повиновался.
Василий убедившись, что поп подошёл и стоит точно напротив, посмотрел ему за спину и кинул.
— Гэбриэль! И ты тоже, пожалуйста, подойди.
Григорий обратил внимание, что Василий к нему обратился подчёркнуто уважительно. В отличие от попа. Поп же, явно начав что-то подозревать воззрился на Василия с явным неодобрением.
«Угу. Посмотрим что ты скажешь уже через пять минут» — с сарказмом подумал Григорий, глядя на этот цирк. И братец не подкачал.
Он посмотрел в сторону экрана, как бы приглашая посмотреть туда и попу, а после заговорил. И тон у него был торжественный. Как у обвинителя, начинающего длинную речь на суде.
— Здесь зеркало у нас. И это не обычное зеркало. Ибо есть «Зеркало Истины». Оно единственное на Земле, которое показывает скрытое от глаз смертных. Смотри же! И узри то, что МЫ ДАВНО ВИДЕЛИ.
Последние слова были не просто выделены. И не просто так. Это также было сигналом системе начать «процесс преобразования изображения».
Зажглись два нимба. С шелестом и хлопаньем распахнулись во всю ширь ангельские крылья. А на попе проявился ТАКОЙ ЗВЕРИНЕЦ!!!
Григорий на пару минут оглох.
Такого ора он очень давно не слышал. И даже не предполагал что услышит от этого полузадохнувшегося от «социальных накоплений» попа.
На него, наверное, на некоторое время напал столбняк, так как он выпучив глаза неподвижно таращился на всю ту ужасную фауну, что, якобы, по нему сейчас ползала.
Василий протянул руку, и зверушки на экране шарахнулись. А те, кто не успел, с попаленными хвостами, боками, крыльями упали на пол. И стуча по нему когтями, копытами, шелестя останками крыльев, бросились с криками наутёк. Звук был «пришит» изумительно хорошо и к месту. Единственно, что Василий не решился добавлять ещё и запахов.
Посчитал что отравлять воздух в каюте — явно излишне.
Но навонял сам поп. От дикого страха.
Он бухнулся на колени, и как позволяло, волочившееся по полу брюхо, постоянно стуча лбом о палубу, резво двинулся задом к выходу.
Григорий еле успел перед ним двери пооткрывать.
Служки, скучающие на палубе офигели не слабо, когда из распахнувшейся двери показался не сам их главпоп, а его обширная задница.
Поп резво развернулся всё также стоя на карачках, и двинул по трапу на берег, не забывая на каждый метр, громко стучать лбом о гулкие ступени и орать.
— Помилуй! Помилуй мя господи! Грешник я! Каюсь! Всё отдам только помилуй мя господи-и!!! Каюсь во всех смертных грехах! Убереги меня от Геенны огненной!
И так далее и тому подобное.
Также на карачках, забрался в бричку и невзирая на то, что служки даже не приступали к процессу посадки, заорал кучеру:
— Гони! В храм гони! Скорее!!! О господи!!! Какой я грешник!!!
Служки, ничего не понимая, хлопали глазами вслед стремительно удаляющейся бричке.
Тот самый жирный поп, что прибыл вместе со своим начальством также остался. И ничего не понимая уже был готов кинуться вслед, но тут вслед за Григорием, показался Василий. И в руках у него был массивный крест который перед этим висел на шее у главпопа.
Он было, подпрыгнул и попытался принять крест из рук Василия, но тот его проигнорировал.
Выбрал служку из тех, у кого были глаза самые забитые и совестливые. Подошёл к нему. Повесил крест ему на шею. И сказал.
— Иди в храм. Будешь следующим.
И коснулся ладонью его макушки.
Ничего не понимающий пацанчик, судорожно кивнул и зарысил вслед укатившей бричке. Крест так и болтался у него на шее.
На толстого оба брата даже внимания не обратили.
Спустя полчаса. В кают-компании.
— Это ты хорошо придумал, чтобы он никому не мог проболтаться. — хмыкнул Григорий, проматывая уже, наверное, раз десятый, запись «визита».
— Ну да. Если проболтается, то все его грехи, по уговору, остаются при нём. «И гореть ему в геенне огненной!». — Усмехнулся брат прихлёбывая чаёк, и закусывая печеньем.
Чуть помолчали. Хлебнули чаю. И тут Григорию пришла в голову мысль от которой у него челюсть отпала.
Слуш-шь, братец… тут какое дело. — начал он.
— У-ум?
— Ты, в присутствии этого толстомордика, меня обозвал Гэбриэлем. А это как бы не главный среди ангелов. Типа Верховного Главнокомандующего.
— И?
— А потом мной ещё командовал… Ты подумал, о том, что взбредёт этому идиоту в голову, когда он сложит эти «два и два»?.. О том, кто ты есть…
— Гррм-кхм!!!!!!!!!!
Глава 13
О старых знакомых и пользе салонов
Что вынес Григорий из происшествия с вымогателем, это тривиальную мысль: Что тогда, что сейчас, что в родном мире, что в этом — мошенники и негодяи встречаются также часто.
И также часто они рядятся в мундиры, в рясы. И эти самые рясы-мундиры никак не являются предохранителем от подлости.
Оставался только вопрос: Где мошенников и негодяев было больше?
Впрочем, в последнем Григорий ошибался в самой постановке вопроса. Но на эту уже совершенно нетривиальную мысль ему придётся выходить гораздо дольше.
После полётов, после установления сразу нескольких рекордов, после того, как в Европе эти достижения, хоть и сквозь зубы, но признали (не признать было невозможно, так как свидетелей — целый Санкт-Петербург), братьям срочно оформили подданство. Также началось какое-то копошение насчёт наград и прочего.
Но всё это было мелочи. Главным было то, что их таки признали «сильные мира сего». Пока что им были закрыты двери разных привилегированных обществ, где собирались крупные промышленные магнаты, предприниматели, но двери различных салонов и обществ помельче распахнулись крайне широко.
Братьев стали наперебой зазывать все, мало-мальски известные клубы и сборища. Василий с Григорием не брезговали приглашениями, но и сами постарались организовать своё. Чуть помельче, но состоящее из люда сугубо научного.
Приглашать на свою «тусовку» поэтов и писателей, пока что брезговали, так как слишком хорошо помнили какого качества эта публика в их родном мире. Насколько среди них велик процент откровенной дряни и «пятой колонны». Каков процент стукачей и добровольных доносителей «в органы».
Клуб собирался либо в доме, который братья временно под это дело снимали, либо в Университете. В зависимости от целей.
Если устроить просто посиделки и хорошо, со смыслом провести время — это на дому. Если что-то сугубо научное провернуть, то уже Университет. Там, собственно, и контингент был неизмеримо шире. В этих научных посиделках, больше речь шла о технике. Вопросов «высокой науки», там пока не касались. Чисто из соображений осторожности, надо было заиметь в этой среде репутацию «твёрдых учёных и практиков», прежде чем выкидывать нечто, что крайне поперёк устоявшимся мнениям.
Но тут, в виду того, что шум в Европах наделанный полётами «пепелаца» достиг-таки своего апогея, решил и местный градоначальник снизойти и сделать большой приём в честь Великого Достижения.
Мгновенно, на такое отреагировали и салоны помельче. А так как заметили, что братья ходят туда, где профессоров, учёных много, то постарались и их тоже приглашать. Нельзя не сказать, что учёная публика была от такого только в восторге. Кто из тщеславия, а кто и из тех соображений, что можно было пообщаться не только с коллегами, но и с людьми стоящими повыше в табели о рангах.
Ясное дело, что ходили туда и просто посмотреть на «знаменитых воздухоплавателей» братьев Эсторских. Тем более, что где бы они ни появлялись, там всегда происходило что-то особенное. Они всегда выдавали нечто, что было либо очень свежО, либо скандально.
