— Сдачи не нужно, — великодушно отмахнулся Геннадий.
— Настоящий мужчина! — в восхищении проговорила цветочница. — Почему же мне в свое время не повстречался такой статный молодец!
— У вас все еще впереди.
Она звонко рассмеялась, мило погрозив пальчиком:
— Ах вы проказник!
Вернувшись к Людмиле, Копылов протянул цветы:
— Это тебе.
— Спасибо, — бережно приняла букет Люся. — Наша встреча похожа на самое настоящее свидание. Где-то я даже немного тронута. Ну, чего мы стоим? Давай присядем наконец вон на ту скамеечку за главной аллеей… Я возьму тебя под руку, и мы пойдем, как влюбленная пара. Или ты меня больше не любишь?
— Не о том ты сейчас говоришь, — пытаясь скрыть разочарование, ответил Геннадий. — Просто я не ожидал тебя увидеть… в этой роли.
Подхватив под руку Копылова и старясь подстроиться под его нетвердую походку, девушка размеренным шагом направилась к лавке.
— Я не изменилась, если ты не заметил. Я — прежняя.
Они сели на лавку. Людмила слегка прижалась к Копылову плечом, а Геннадий, выставив вперед травмированную ногу, поставил рядом тросточку. Помолчали, разговор явно не клеился.
— Наша встреча была не случайной?
— Случайной… Ты мне просто понравился. А потом, когда ты привел меня к себе, я поняла, что ты радист.
— Тебе известен был мой адрес?
— Да. Мне передали его из Центра.
— Я не знаю, как вести себя с тобой, — неожиданно признался Копылов.
— Все должно быть как раньше. Очень естественно и просто, — в упор посмотрела на него Люся. Теперь он воспринимал ее совершенно по-другому. Даже странно, что колючий блеск в глазах казался ему веселыми озорными огоньками. Только сейчас он понял, что с ней с самого начала было что-то не так. Очень жаль, что не замечал этого прежде. — Ты согласен?
— Да.
— Есть одно небольшое уточнение, это не касается нашей работы, в ней я главная! А в остальном я остаюсь для тебя милой девушкой. Когда у тебя связь с Центром?
— Завтра.
— Где ты хранишь рацию?
— Она находится в лесу. Сеанс провожу тоже оттуда. Так невозможно ее запеленговать.
— Ее не найдут? Скажем, какие-нибудь грибники?
— Нет, спрятал надежно. В яме.
— Дальновидно. — Вытащив из сумки клочок бумаги, Людмила протянула его Копылову: — Передашь это в Центр. Хочу сказать тебе, что Рихтер фон Ризе очень ценит твою работу. А он весьма скуп на похвалу. Надеюсь, что ты его не разочаруешь. Чего мы сидим? Пригласил девушку на свидание и не организовал никакой программы! Давай хоть мороженое, что ли, где-то поедим!
— С удовольствием, — попытался Копылов слепить на лице нечто похожее на веселье.
Оперевшись на трость, приподнялся, и Люся взяла его под руку. Геннадий попытался отыскать в душе нечто похожее на ликование, но не нашел. Не было даже отголосков прежнего чувства. Тяжело подволакивая ногу, он поплелся по тротуару.
Не успел Романцев занять свое рабочее место, как в дверь кабинета негромко постучали.
— Можно? — спросил невысокий невзрачный человек в гимнастерке без погон и в кирзовых стоптанных сапогах. Лицо у него было землистое, серое, в широких порах задержалась пороховая грязь.
— Проходи, Сан Саныч, — сказал старший лейтенант и указал на стул: — Садись!
Простучав тяжелыми каблуками по дубовому паркету, тот сел и по-деловому, не спрашивая разрешения у хозяина кабинета, ловко свернул самокрутку покалеченными ладонями. Блаженно, как это может только фронтовик, способный наслаждаться кратковременным затишьем, закурил, пуская через широкие ноздри клубящиеся струйки дыма.
Три года назад Сан Саныч служил в зеленоградском НКГБ, потом за небольшую провинность (как-то однажды отправил вышестоящее начальство «по матушке») был переведен в действующую часть. Целый год прослужил в разведке, получив за геройство орден Красной Звезды и медаль «За отвагу», пока однажды осколком гранаты ему не оторвало два пальца на правой руке.
Вернувшись в Зеленоград, он первое время беспробудно пил, вспоминая войну, прошедшую по нему асфальтовым катком. Но однажды в его холостяцкую комнату постучался старший лейтенант Романцев и в недолгом разговоре за бутылкой водки предложил сотрудничать с военной контрразведкой «СМЕРШ». Главное условие было таковым: о его службе будет знать лишь самый ограниченный круг людей, для всех остальных он останется комиссованным по ранению красноармейцем. Уже после третьей стопки и короткого разговора «за жизнь» Сан Саныч дал свое согласие.
Романцев не ошибся в своем выборе. Лещ, прошедший школу разведки, оказался весьма наблюдательным малым. С его помощью за последний год было отловлено семнадцать диверсантов. Трудно сказать, каким образом он вычислял вражеских агентов среди общей массы военнослужащих, одинаково одетых и обутых, но в своих предположениях ни разу не промахнулся. И вот сейчас Тимофей поручил Сан Санычу понаблюдать за разговором Копылова с резидентом.
— Что скажешь?
— Баба подошла, — просто объявил Сан Саныч. Затянувшись, он некоторое время держал в легких дым, а потом, будто сказочный Змей Горыныч, вновь выпустил его через ноздри, все более наполняя кабинет дымом. — Поначалу я думал, что у них свидание. Да и вели они себя как влюбленные, она к нему все плечиком прижималась, за руку брала, а он об нее сначала словно мартовский кот терся. А потом я присмотрелся — что-то у них не так пошло. Солдатик вдруг как-то разом напрягся, глазки его вдруг как будто бы помощь высматривали. Так и провел с ней целый вечер, словно пришибленный.
— Не слышал, о чем они говорили?
— Откуда?! Я же с мужиками «козла» забивал. Три раза подряд «рыба» была…
— Что там дальше было? — прервал оперативника старший лейтенант.
— А потом мы выиграли!
— Я не о том, что там с агентами?
— Дальше они поднялись с лавочки и пошли мороженое есть.
— За этой женщиной проследил?
— А то как же! Крался за ней, как полевая мышь! Дамочка не простая оказалась, видно, чуяла, что за ней наблюдать могут. Несколько раз оборачивалась, но меня не заметила. Дошла до бараков на Коммунистической и там у кого-то осталась.
— Уверен, что не заметила?
— Разве я не разведчик? — возмутился Сан Саныч.
Вытащив из стола папку, Тимофей пролистал несколько страниц и извлек с пяток фотографий.
— Посмотри повнимательнее, среди них есть эта женщина?
Едва глянув на фотографии, Лещ произнес:
— А чего повнимательнее-то? И так видно… Вот она! — поднял он фотографию. — В жизни она, пожалуй, поинтереснее будет. Та еще краля!
— Ты уверен?
— Обижаешь, старший лейтенант! — Докурив папиросу, Сан Саныч тщательно примял ее о пепельницу. — Мы ведь не в бирюльки играем, за свои слова отвечаю.
— В козлах-то кто остался? — неожиданно спросил Тимофей и усмехнулся.
— Пашка с Сидором. Они сегодня с утра «козла» забивают, и никто выиграть у них не может. А мы с Гриней в два счета их обыграли. На интерес играли, — широко улыбнулся Сан Саныч. — Проставились по полной! Ну, так я пойду, а то моя Мария вся изнервничалась. Ушел рано утром, и целый день дома нет. Думает, по бабам хожу, а я все на службе. И уже серьезно добавил: — Должен же быть когда-нибудь у жены праздник. Если что, так дай знать.
Взяв со стола пачку папирос, он вышел из кабинета.
Романцев пришел к Копылову поздно вечером. Некоторое время постоял у подъезда, раскуривая сигарету, и, убедившись в отсутствии наблюдателей, прошел в дом. Открыл дверь своим ключом; увидев сидящего за столом Копылова, бесхитростно поинтересовался:
— Кто резидент?
— Люська, — ответил Геннадий. На столе стояла початая бутылка водки, а в небольшой тарелке лежало несколько нарезанных ломтиков вареной колбасы. — Ну кто мог подумать, что так по-скотски получится!
Было заметно, что Копылов изрядно пьян.
Романцев, пододвинув стул, устроился напротив. Сделав вид, что ни о чем не догадывается, спросил:
— Какая еще Люся?
— А та самая, с которой я к тебе в гости приходил.
— Что же это получается? Она и есть резидент?
— Да! Может, налить, товарищ старший лейтенант? — спросил Копылов с надеждой. — Сижу сам не свой. Что-то накатило на меня разом. Отойти никак не могу.
— Бывает, — посочувствовал Тимофей. — Плесни самую малость.
— Никогда не пил в одиночестве, а тут не выдержал. Просто как-то приперло вот здесь, что и не продохнуть, — приложил ладонь к груди Геннадий. — А тут выпил пару стаканов, так как-то сразу полегчало. — Налив Романцеву полстакана, спросил: — Так за что пьем?
— За женщин, разумеется, — усмехнулся Тимофей, подняв стакан с водкой. — Они стоят того. — Выпил не спеша, со смаком и, отломив кусок хлеба, зажевал. Хмель теплой волной пробежала по жилам, позволив расслабиться.
