закричать самой, лишь бы заглушить её инфернальный плач.
И Лалли. О боги, Лалли! Она лежала плашмя без чувств, словно её кто-то сзади ударил по голове. Лежала прямо у моих ног, а рядом с ней — моя маска.
О, нет. Ингрен видел меня?!
Нет. Он по-прежнему отрешенно стоял на коленях, только сила Слезы сочилась из него едва-едва. Похоже, он скоро придёт в себя.
— Лалли. Лалли!
Я перевернула её на спину и похлопала по холодным щекам. Не шелохнулась. Коснулась кончиками пальцев шеи. Жива! Вроде жива. Вроде бы жилка бьётся.
С ней-то что? Не я же, надеюсь, её ударила?!
Я скинула свой плащ и укутала Лалли, как смогла. К шидро было страшно приближаться, а так хотя бы Лалли попытаюсь оттащить куда-нибудь, где хоть чуть теплее, чем на камнях. Тащить её во дворец я не буду, естественно, а вот на скамейку в отдалении можно.
Какая же она тяжёлая! Мало того, что у меня колени подогнулись, когда я с горем пополам закинула её себе на плечо, так ещё и её расслабленное безвольное тело изгибалось и расползалось, будто кальмар на суше. Все четырнадцать шагов я боялась упасть и уронить Лалли, но каким-то чудом я донесла её до скамейки. И даже умудрилась аккуратно уложить и поправить плащ, чтобы не раскрывалась.
Так. Пока соперницы не в себе, мне нужно скорее сообразить, что делать с испытанием, и помочь им. И чтобы Ингрен не пришёл в себя раньше времени.
Да, я не чудовище, но и выгоду свою упускать не хочу — на такой меленький эгоизм точно хватит моей душонки. Тем более вряд ли Эби-Ши или Лалли бросились бы помогать кому-то на моём месте и упустить такую возможность. Они те ещё змейки.
Во-первых, что мне делать со своими слезами? Их магия не откликалась, значит, вот так запросто я ими воспользоваться не смогу. Прекрасно. В руку проникать они тоже не хотят. Тогда что нужно сделать? Может, попробовать в сердце, как Ингрен?
Как же больно!..
Я скрючилась и застонала. Сердце жгло. Да, моя скорбь туда с радостью устремилась, но как же это мучительно! По сосудам из сердца словно тёк раскалённый металл. Но чем дальше, тем чётче становилось зрение и яснее голова. Блаженства не было, как от магии Ингрена, но всё как будто становилось на свои места.
И, кажется, я понимаю Ингрена. Но у меня крошечная горошинка, а у него — целая Слеза Бездны.
Боль понемногу утихала, и это хорошо. Но что же делать теперь?
Сеть-защита была на своём месте, такая же крепкая и неприступная. Но маленькая светящаяся горошинка изменила меня изнутри, пока точно не знаю, как, но изменила. С деталями я ознакомлюсь потом. Сейчас же…
С усилием потянула на себя узел и пустила в него свою новую магию. Пару мгновений узел сопротивлялся, но всё же поддался, как и нити, как и прочие узлы вокруг него. Однако теперь всё было по-другому. Я с удивлением наблюдала, как сеть буквально таяла на глазах, как лопались её узлы, и как голубоватая дымка оседает позёмкой на камни островка и на бушующие воды.
Это что… всё? Я справилась?
Отсчитала десять ударов сердца и выдохнула. Больше ничего не происходило. Всё так же пел ветер свою угрюмую песнь, и ему вторило море, вторили рыдания шидро.
Ладно. Сделала то, на что сгодились мои мозги, а оценивать результат будет Ингрен. Он и рассудит.
Вот и всё. Вот и весь отбор. И он завершился. И для меня многие его итоги были очень неожиданными, и не сказать, что приятными.
Устала.
Моя маска так и осталась валяться на земле — наверное, так вышло, когда я сорвала её в беседе с королевой-прачкой. Непорядок. Лалли я сейчас ничем больше не помогу, но если Ингрен увидит меня без маски, мало ли, что это будет значить? Вдруг отбор ещё завершён на самом деле, и я отправлюсь домой исключительно по глупости.
— Стой!.. куда?!..
Порыв ветра с тихим издевательским шорохом подтолкнул маску в сторону, но я успела её перехватить. Всмотрелась в тусклые золотые переливы.
Пожалуй, сохраню её на память о пережитом. Она красивая.
Охнула и прижала её к лицу. Ингрен! Он наконец-то пошевелился и сонно поднял голову. Он выглядел утомлённым и как будто враз похудевшим.
Приоткрыв глаза, туманно посмотрел на меня. Я стояла, как вкопанная, держа маску у лица, и молчала. Наверное, надо было что-то сказать — например, попросить помочь Лалли и Эби-Ши, а то нехорошо выходит, и всё такое. Но мы просто смотрели друг на друга — он на коленях, я в маске. И от волнения я не могла устоять на месте, всё переступала с ноги на ногу.
Он неторопливо и осторожно поднялся на ноги и приблизился ко мне. Я не отступила, продолжая держать маску на лице. И что же сейчас будет?
— Ты можешь её убрать. Она больше не нужна, — неожиданно мягко сказал Ингрен. — Всё закончилось, Маури. Ты ведь Маури, да?
— Да, — кивнула я и медленно, всё ещё не веря в происходящее, опустила маску.
Ингрен тут же забрал её у меня. Он снял с себя куртку, которая была слишком тонкой для такой погоды, и набросил её на мои плечи. Я с удовольствием запахнула её, нагретую от мужского тела, пахнущую чем-то дурманяще-травяным, и замерла. Ингрен внимательно и задумчиво рассматривал моё лицо, и от его взгляда я мучительно покраснела, будто мне шестнадцать лет.
— Я знал, что это будешь именно ты, моя принцесса. И ты победила. Пойдём скорее в тепло. Нам есть, что обсудить.
Победила. Победила. И я принцесса. Его принцесса.
Прозвучало… обыденно?
Не знаю, чего я ожидала от этого момента. Не думала толком об этом. Но совершенно точно я не мечтала о промозглом ветре, спятившей Эби-Ши и бесчувственной Лалли где-то за спиной. От этого ликование как-то не торопилось разгораться.
Ингрен, впрочем, о девушках тоже помнил.
— Осторожно! Она совсем не в себе, — сказала я, когда он двинулся в сторону Эби-Ши.
Шидро шарахнулась в сторону от принца, но он что-то негромко ей сказал и ободряюще сжал плечо. Эби-Ши торопливо закивала, неуклюже поднялась на ноги и мелкими сбивчивыми шагами последовала к лестнице. Я с опаской подошла к ней и аккуратно взяла под локоть. Кричать на меня она не стала, но по-прежнему держала руки так, будто на них младенец. Пришлось внимательно следить за ней, потому что она то и дело спотыкалась.
Ингрен же подхватил на руки Лалли
