– Ты о чем? – не понял Ярик и почувствовал, как дрогнула ее рука в его ладони.
– Не буду досаждать тебе лишними вопросами, – сказала она. – И вообще, я устала. Проводишь меня в каюту?
– Да, – сказал он и приблизил к ней лицо. – Только – один поцелуй…
Он уже был готов поцеловать ее, видел вблизи ее лицо в паутине спутанных ветром волос и вдруг отпрянул:
– Что с твоими глазами? – взволнованно произнес он.
Владу передернуло. Сколько раз ей приходилось слышать этот вопрос!
– «Средство Макропулоса», действие второе! – пошутила она. – Вы, сэр, не оригинальны!
Ярик усмехнулся, отгоняя от себя наваждение, и осторожно поцеловал ее холодные губы.
– Больше не буду задавать тебе театральных вопросов. Ты просто загадочная женщина, и мне нужно к этому привыкать…
Он галантно подал ей руку. На пороге каюты он осмелился поцеловать ее во второй раз.
– Спокойной ночи, Снежная королева! Встретимся завтра в восемь утра в баре. Хорошо?
– Да, – сказала женщина, придерживая дверь рукой. – В восемь, в баре! И… удачной охоты, мой рыцарь!
Она проскользнула в каюту. Ярик на мгновение прижался щекой к отшлифованной поверхности двери, и холодная игла страха пронзала его насквозь. В каюте не было слышно ни шороха, будто женщина ни на шаг не отошла от двери.
* * *
Влада с минуту постояла перед закрытой дверью, прислушиваясь к звукам в коридоре, и опять поймала себя на мысли, что ее каюта на нижней палубе чересчур тихая, словно расположена глубоко под водой. Эта тишина волновала, внушала ужас. «Что с вашими глазами?» – этот вопрос задавал ей даже доброжелательный «Самыч», а Макс как-то в шутку назвал ее «женщиной с мертвыми глазами»…
Господи, неужели он так и не догадался – ее глаза умерли из-за него! Этого сумасбродного, невнимательного к ней, невозможного во всех своих поступках мужчины, над которым она теперь имела неограниченную власть и который теперь, как зверь, сидел в своей келье за тысячу километров отсюда и безумно любил другую…
«Пусть будет так!» – говорила сама себе Влада. Она уже смирилась с этим, приняла это, прониклась чужой любовью и попыталась существовать рядом с ней, спасаться возле нее, как спасаются от холода у костра одинокие и затерявшиеся в снегах путники… Но всякий раз, когда она пыталась протянуть руку поближе, огонь обжигал ее, до черноты прожигал ладонь. И она возвращалась к своим снегам. Она понимала, что принадлежит к той категории людей, которые не способны безболезненно преодолевать сильные эмоции и наполняться до краев другими впечатлениями. Макс непроизвольно убил в ней эту возможность. И поэтому ее глаза всегда будут удивлять своей пустотой.
Влада накинула легкую ночную рубашку, расстелила постель, включила небольшую лампу над ней и достала из маленького бархатного ридикюля, который всегда носила с собой, сверток с камешком… В полумраке каюты он, как павлин, сразу же распустил свои яркие лучи, осветил лицо, заставил сиять ладонь и трепетать сердце. «Это – я», – вдруг подумала Влада.
Холодный мертвый камень светился и заставлял светиться все вокруг. «Кто ты? – обратилась она к нему. – Неужели ты – обычная стекляшка? Откуда ты взялся? Зачем? Кто и когда создал тебя и почему расстался с тобой?..» Она вспомнила, как недавно читала книгу Милорада Павича «Русская борзая»: «Настоящий ли бриллиант – проверить нетрудно: положите его на язык и вкус во рту изменится…» Влада положила камешек в рот. Великий мистификатор не ошибся – во рту разлился прохладный мятный вкус. «Господи! Я совсем сошла с ума! – подумала Влада. – Разве можно верить писателям?»
Тихий стук прекратил ход ее отрывочных мыслей, она быстро спрятала камень, накинула пеньюар и подошла к двери. Снова видеть Ярика ей не хотелось. Она приоткрыла дверь. На пороге стоял Жан Дартов…
* * *
…На пороге стоял Дартов – в своем безупречном белом костюме, с бутылкой «Асти-Мартини» в одной руке и розой в другой…
– Не кажется ли вам, что спать в такую чудесную ночь – преступление?
– Мы знакомы? – надменно спросила Влада.
– Почти, – спокойно ответил тот. – Из-за вас потерял голову мой лучший друг. Кроме того, вы стали объектом пересудов всех мужчин этого парохода.
– Мне кажется, что я не давала для этого никаких оснований.
– Вы дали эти основания одним своим присутствием в этом зверинце!
– Вот как?.. Вы пришли меня наказать?
– Конечно же! Вы – тот бриллиант, который должен блистать. А вы спите…
– А вы способны отличить бриллиант от обычного стекла?
– Да. Разрешите? – он сделал шаг вперед и протянул ей розу.
Она размышляла лишь мгновение.
– Подождите.
Влада закрыла дверь, застелила постель, поправила прическу и украдкой бросила взгляд в зеркало.
– Проходите, – пригласила она незваного гостя.
Дартов вошел и поставил бутылку на столик, потом достал из карманов два высоких хрустальных фужера. Влада улыбнулась. Во всех его движениях чувствовалась уверенность.
– Итак, вы пришли спасать своего друга…
– Боюсь, ему уже ничего не поможет… – Он внимательно посмотрел в ее глаза. Это был именно тот «коронный» дартовский взгляд, от которого теряли рассудок поклонницы, – взгляд обольстителя Паратова в исполнении Михалкова.
– Он что, умер? – непринужденно спросила Влада, разбивая вдребезги этот бархатный взгляд.
Дартов рассмеялся.
– А это должно произойти? Вы – преступница? Представляете, какой сюжет! Таинственная женщина на пароходе, который впоследствии превращается в «летучий голландец»!
– Ну, это вы мастер таких сюжетов, вам виднее… Итак? – она, теряя терпение, посмотрела на него. – Что вас привело сюда?
– Итак, – подхватил он, – выпьем этот чудесный напиток. И познакомимся поближе. Вы писательница?
– Нет.
– Неужели вышивальщица – по вас не скажешь…
– Нет.
– Слава богу! Тогда вы – автор того каменного панно, которое мы везем в Ялту и которое, как святыню, охраняют три цербера в гражданском…
– Чушь! – засмеялась Влада. – Я тут сама по себе. Вот и вся тайна.
– Нет, нет, нет! Тайна должна быть! – улыбнулся Дартов, откупоривая вино.
– Посмотрим… А вас я знаю.
– Читали что-то? – быстро отозвался он, бросая на нее острый взгляд.
– Первый роман – «Белым по белому», кажется… («Еще когда он не был бредом сумасшедшего…» – добавила она про себя.)
– Понравилось?
– Это похоже на допрос, – снова улыбнулась она. – Понравилось. Но… Не представляю, как это мог написать такой успешный человек, как вы. Это суровая проза… Она не сочетается с вашим… костюмом. Вы пытаетесь говорить на равных с известными личностями, даже спорите, а… ваши интервью слишком тривиальны. Как такое может быть? Впрочем, меня это не касается! Ваше здоровье!
Он пил, не сводя с нее взгляда профессионального ловеласа, и она поняла, что немало невинных жертв не устояло перед этими глазами, черными и затягивающими, как два тоннеля.
– Вы действительно интересная женщина. Теперь я понимаю Ярика… – он ненадолго замолчал. – Я давно думал о том, что вы сказали. О своем (он сделал ударение на этом слове) праве говорить с тем, с кем хочу! Тот, кто берется за перо, волей-неволей вступает в диалог со своими кумирами. И разница лишь в том, что для одних собеседниками или оппонентами становятся Гамсун, Воннегут или Кортасар, а для других – авторы комиксов о черепашках Ниндзя! И этот диалог определяет отношение к миру или, наоборот – противопоставление миру себя и себе подобных. Без оппонента был только Господь Бог. Он спорил или соглашался с самим собой. Ведь сказано в Священном Писании: «И увидел Бог, что это хорошо!» Но с чем он сравнивал то, что смастерил, чтобы определить это как «хорошо»? Вот в чем вопрос. Скажи, с кем ты говоришь, и я скажу, кто ты… Я отдаю предпочтение беседам с великими мира сего. И мой костюм при этом не имеет никакого значения!
Влада заметила, что, жестикулируя, он пролил чуточку вина на свой стильный белый галстук.
– Снимите галстук, вы его совсем испортили. Надо замыть…
– А? Да… да… – отозвался Дартов и покорно снял с шеи галстук. – Можно, я закурю?
– Пожалуйста. Я открою иллюминатор…
Свежий воздух ворвался в каюту.
– Извините, я вас напугал, – опомнился Жан.
– Нисколько. Я не хотела вас обидеть. Костюм у вас просто замечательный! И закончим на этом.
– Закончим… – согласился он и опустил голову на грудь.
– Вам пора в постельку! – улыбнулась она. – Думаю, вы сегодня немного перебрали и этот бокал был вашей последней каплей, не так ли? Идите к себе! Насколько я знаю, вас ждет жена. Кстати, гораздо загадочнее, чем я! Все только о ней и судачат. Мол, это ваша турецкая пленница… Вы создали себе демонический имидж!
