– Правда? – протянула я.
Описывать «свой тип» Пол не стал, но вместо этого снова набросился на Фиалку: она, мол, выпендривается, считает, что лучше всех остальных, а на деле – не такая уж хорошая актриса, слишком манерничает. Последнее замечание было универсальным актерским оскорблением, которое употреблялось, когда не оставалось других доводов.
– Ты хотел бы, чтобы Гермию играла Табита? – поинтересовалась я, чтобы посмотреть, какую реакцию вызовет мой вопрос.
Пол отвернулся.
– Да, наверно, – ответил он уже не так беспечно. – Табита совсем неплохо играет. Было весело, когда она читала за Фиалку. Но ты же знаешь, как все устроено. Мы не можем от нее отделаться. От Фиалки, я хочу сказать. Ой… – Он прислушался к бубнежу со сцены. – Извини.
Загасив сигарету, Пол пулей вылетел на сцену и заорал:
– Где ж ты, гордец Деметрий? Отвечай! Я не удивилась тому, что он говорил со мной столь откровенно. Сдержанная, спокойная Хэзел действительно была исключением из правила. Считается, что все актеры должны непрерывно сплетничать и водиться с кем ни попадя. Видимо, именно поэтому мне нравилось общаться с ними: я никогда не умела ладить с людьми, страдающими эмоциональным запором.
Бесцеремонно брошенная у пожарного ведра с вонючими бычками, я решила, что смена декораций не повредит. Пора наконец спуститься в подвал и посмотреть, чем занимаются парни. Но, проходя мимо кабинета Марджери, я услышала ее бодрый голос:
– Сэм! Как дела?
Она сидела за столом перед включенным компьютером. Канцелярские коробки были забиты бумагами. Воплощение здоровья и эффективности в светло-розовом пиджаке и узорчатой блузке. Очки болтаются на кончике носа, а высушенные феном волосы тщательно уложены.
– Подстриглись? – спросила я. Марджери машинально коснулась волос:
– Да. Сегодня утром. Нравится?
– Элегантно, – вежливо ответила я. – Вы хорошо выглядите – не то что в прошлый раз.
Марджери и впрямь выглядела цветущей и расслабленной; можно было подумать, что смерть Филипа подействовала на нее, как доза успокоительных солей. Губы она накрасила ярко-розовой помадой, по щекам прошлась румянами. Ее глаза блестели, как у здоровой и ухоженной собаки. Я с трудом удержалась, чтобы не проверить, мокрый ли у нее нос.
– Мне действительно лучше, – стыдливо призналась она. – Хотя все это, конечно, ужасно. Я никогда не любила работать в неопределенной обстановке. Понимаете, я очень организованна и ненавижу ситуации, где приходится пассивно ждать. Слава богу, выяснилось хотя бы, что случилось с девушкой. И Филип как-никак решился на достойный поступок.
– Совершил харакири, – вставила я.
Марджери кивнула. Я решила не ставить под сомнение ее уверенность в том, что Ширли Лоуэлл убил именно Филип Кэнтли.
– Кроме того, – продолжала она, – я, разумеется, веду активные переговоры с советом театра о новом художественном руководителе. Пока мы не подберем нового, все обязанности на себя возьмет Бен, но, конечно, чем скорее мы уладим этот вопрос, тем лучше будет для всех.
– Кроме Бена, – предположила я.
– И с Беном попытаемся решить. Думаю, новый худрук мог бы работать с ним так же плодотворно, как и Филип. Для нового человека очень полезно иметь помощника, который знает всю механику этого театра. А в том случае, если он пожелает взять собственного помощника…
Она не договорила.
– У Бена нет контракта? – догадалась я.
– Мы теперь заключаем только краткосрочные. Даже у Филипа был контракт всего на три года. Со всеми остальными театр перезаключает соглашения каждый год. – Марджери пожала плечами. – На дворе девяностые.
– А у вас какой контракт? – поддела я ее. Как я и предполагала, она тут же напряглась:
– Ну я же администратор. Администраторов нельзя увольнять каждый год. Возникла бы неразбериха. – Она махнула в сторону своей картотеки: – Представьте, что случится, если здесь каждый год будет меняться система.
– Глупо, – послушно согласилась я. Умная Марджери, несомненно, составила для себя особый контракт: до конца жизни, все по-взрослому.
– «Сон» произвел на нас огромное впечатление, – сказала Марджери. Очевидно, ей хотелось сменить тему. – Бен очень доволен, а сегодня на прогон пришли несколько членов совета. Раньше этим занимался Филип, но… Ваши скульптуры, кстати говоря, превосходны, Сэм.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарила я. – А как ищут нового художественного руководителя? Не думаю, что вы просто даете объявление в «Гардиан».
– О, конечно нет. – Марджери несколько опешила. Она не была лишена чувства юмора, но все, что ей говорилось, воспринимала буквально. Скрытый смысл, неявная ирония проплывали мимо ее ушей и исчезали, пройдя сквозь стену, как на картинах Магритта[72]. – Мы разговариваем с теми, кто мог бы нам подойти, спрашиваем – сначала неформально, – не хотел бы человек поработать с нами. Затем начинаются собеседования. Все должно быть проделано на высшем уровне, а на это требуется время, – печально добавила она. – Но мы обязаны соблюдать все правила.
– Верно, – согласилась я. – Ладно, не буду больше вас задерживать. У вас работы по горло.
Марджери одарила меня улыбкой и поправила очки.
– Работы полно, – призналась она. – Завтра первый просмотр, и я едва успеваю подготовиться.
Я махнула ей на прощанье и направилась вниз. В подвале не было ни души, если не считать помощника главного электрика, который смотрел по видео порнуху и чуть не упал со стула, услышав мое дружеское приветствие. Когда работяга пришел в себя – точнее, когда нормализовался цвет его лица, а сам он смог перейти с жалкого писка на человеческий голос, – он сообщил, что База можно найти на колосниках. Я удалилась, прошептав на прощанье сладким голосом:
– Желаю приятно провести время. Извини, что ворвалась в самый интересный момент.
Бедняга снова покраснел, попытался что-то сказать, но вовремя себя оборвал да так и остался стоять с полуоткрытым ртом. Или не до конца закрытым, если взглянуть с другой стороны. Я, улыбаясь, пошла наверх.
Преодолев два лестничных пролета, я пролезла в люк и спустилась по трапу вдоль задней стены театра. Я бы могла срезать путь, поднявшись по лестнице за сценой, но там слишком много народу, а мне не хотелось ни с кем разговаривать. Когда мне оставалось несколько ступенек, кто-то по-хозяйски схватил меня сзади и опустил на пол.
– Не могу спокойно смотреть на эти штаны, – радостно объяснил Баз, когда я развернулась. – Приятно видеть тебя в нормальной одежде. – Он прочитал надпись на моей майке и расхохотался. – Эй, ребята, послушайте. – Он повернулся к трем операторам, стоявшим у своих канатов в наушниках: – Угадайте, что написано у Сэм на майке? «Барби – шлюха». Класс!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
