— Знаешь, мама ворчать начинает… Может, я провожу тебя до метро?
— Ну что ты, я сам дойду. Поздно уже.
— Зато воздухом подышу. И район у нас тихий… Можно, а?
Он, видимо, польщенный — еще одна победа! — милостиво согласился.
— Только я маг заберу. Это не мой, а родича.
— Ну конечно.
Они вышли. В одной руке Игорь нес магнитофон, другой держал под руку Таню. Таня несла сумочку, в которой лежали сигареты. На ногах у нее были кроссовки.
К метро они пошли окольным путем. Немного погодя Таня сказала:
— Я бы покурила. Ты как?
— Давай!
— Ну не на улице же. Тебе-то что, а я стесняюсь. И они зашли во дворик. Единственный в округе почти глухой дворик, сплюснутый двумя стенами без окон. Этот дворик Таня приглядела неделю назад. Они сели на скамейку, скинув с нее пушистый снежок, закурили, весело болтая о том о сем. Таня разок как бы между делом взглянула на часы. Потом он вновь принялся целовать и лапать ее.
«Господи, какая тоска! — думала она, прикрыв глаза и вполсилы отвечая на его поцелуи. — Что они там, заснули, что ли?»
— Эй, карась, закурить не найдется?
— Ага, и бабу!
— Ну, че расселись?
Вобла привел человек шесть. Нормально. Таня умеренно-громко завизжала и, прижимая сумочку, кинулась бежать. За ней, как и предусматривалось по плану, рванули Вобла и Фургон. Им нужно было выбежать вслед за ней из дворика и не догнать ее. Игорь устремился за ними, но его ловко сшибли с ног.
Еще под аркой Таня, чтобы не привлекать лишнего внимания, моментально перешла на шаг и на улицу вышла, будто прогуливаясь. К ней присоединились Вобла с Фургоном. Они перешли на другую сторону и придвинулись к самой стенке дома. Таня достала из сумочки сигареты и предложила ребятам. Они постояли, прислушиваясь к звукам из дворика. Звуков не было.
— Как бы они там его не замочили, — сказала Таня.
— Ну что ты, я ж им сказал. Дело знают, — сплюнув, отозвался Вобла.
— А чего тихо так?
— Ну дык, профессионалы…
Таня хихикнула.
Из дворика выбежали ребята. У одного в руках был магнитофон, у другого — еще что-то. Таня догадалась, что это дубленка и меховая шапка Игоря.
— Ну, пока, что ли, красивая, — сказал Вобла. Таня улыбнулась.
— Кому красивая, а тебе тетя Таня.
— Бывай, тетя.
И Вобла вразвалочку удалился, не подозревая, что совсем скоро будет называть Таню не тетей даже, а Миледи.
Таня еще немного погуляла, посидела в садике напротив своего дома и, увидев, что Никита возвратился из гостей, нагнулась и, набрав полные горсти рыхлого снега, заляпала им пальто, брюки, шапочку, мазнула ногтями по щеке. Зайдя в парадную, она растрепала волосы, рванула на себе пальтишко, чтобы отлетела верхняя пуговица, и побежала на четвертый этаж. Лифт она вызывать не стала. Добежав до дверей своей квартиры, она нажала кнопку звонка и не отпускала, пока дверь не отворилась.
Она влетела, запыхавшаяся, расхристанная, с полоской царапины на щеке.
— Ада… Никита… Мы с Игорем сидели… а на нас бандиты напали… Я убежала… а он… его… я не знаю…
Ада всплеснула руками и побежала на кухню налить дочери чего-нибудь успокоительного.
— Где? — спросил Никита, надевая ботинки.
— Там… во дворике… Я его на метро провожала.
— В каком дворике? Таня сбивчиво объяснила.
— И как вас туда занесло?
— Мы… покурить зашли.
— Так, — сказал Никита. — Я пошел.
— Куда?
— Туда.
— Нет! Нет! — Таня вцепилась Никите в рукав. — Не ходи! Они и тебя…
Это должно было обязательно его подстегнуть. Скажи «не делай» — обязательно сделает. Это она знала, как свои пять пальцев.
— Да там больше никого нет. Станут они дожидаться! — И пошел.
— Тогда и я с тобой! — изобразила она заботу и рванулась к дверям.
— Да сиди уж, подруга боевая. Тебе на сегодня сильных впечатлений хватит.
Никита нашел Игоря в том дворике. Он лежал на земле без сознания, в перепачканном кровью костюмчике, избитый, синий от холода. Никита перетащил его на скамейку, укрыл своей курткой и вызвал по автомату «скорую».
Игорь попал в больницу с сотрясением мозга, переломом носа и ребер, множественными гематомами и сильным переохлаждением.
Началось следствие. Следователь, допросив Никиту, не стал вызывать Таню к себе в управление, а пришел прямо на дом. С круглыми от ужаса глазами Таня поведала ему, что на них напали большие небритые дядьки с ножами, которые гнались за ней до самой Гастелло. Она не боялась противоречий с показаниями Игоря: всем понятно, что девочка перепугалась ужасно — вон и сейчас еще трясется вся, — а у страха глаза велики.
Через два дня, когда Игорь мог уже давать показания, следователь пришел к нему в больницу. Потерпевший подтвердил показания свидетельницы, уточнив только, что нападали на них скорее подростки, и отрицая наличие ножей. Каких-либо примет нападавших он вспомнить не мог, кроме того, что один из них был в серой куртке и джинсах, а другой — с бачками. Негусто. Других непосредственных свидетелей преступления не было, а случайных прохожих следователь разыскивать не стал — до убийства или изнасилования не дошло, и слава КПСС!
Таня к Игорю в больницу не пришла.
Встретившись в марте, они лишь обменялись грустными улыбками и разошлись.
Наверное, такой он и есть, оргазм. А вы говорите — переспать, переспать…
Об этой истории Генерал не узнал. Зато узнал о другой, тоже декабрьской. Тогда Таня пришла следом за Фургоном к кодле в «бункер». Там она покрыла лицо темной крем-пудрой, убрала свои темно-рыжие кудри под платок из плащевки, надела ярко-красную дутую куртень и черные сапоги-чулки — и то и другое специально для предстоящей операции позаимствовал у своей беспутной мамаши Рублик, еще один пацан, — украсила переносицу старыми очками академика с очень слабыми диоптриями. В этом виде она предстала перед сторожем складского комплекса, назвавшись Леной из Барнаула, которая приехала учиться на курсах, живет у тетки, идет от подруги, заблудилась и никак не может попасть на Космонавтов, 15, корпус 3. Бедная Лена тряслась от холода и страха, еле сдерживала слезы и поэтому, видно, все никак не могла понять подробных разъяснений сторожа, путалась, просила повторить. От предложения сторожа зайти в контору и позвонить тете Лена отказалась — в тетиной квартире нет телефона… Конечно, можно было бы пройти в контору и еще минут пять-семь поиграться с телефоном, но в конторе, наверное, яркий свет, а на аппарате могут остаться отпечатки… В это же самое время кодла бомбила склад с противоположного конца, поднявшись по стене из глухого переулка и спустившись на веревках через примыкающий к стене огромный фальшбалкон, где, как приметила накануне Таня, створка чуть отошла от края рамы.
Поблагодарив сторожа, барнаульская курсистка побежала к тете, а Таня вернулась в «бункер», переоделась, умылась и пошла домой, уставшая после тренировки. За пару часов вьюга замела все следы.
Когда об удачном деле кодлы узнал Генерал, он пришел в ярость. Тогда, в первый и единственный раз, вместо роз и шампанского Таню ждал сокрушительный удар в солнечное сплетение, от которого она пришла в себя только через несколько минут. Потом Генерал дал ей напиться воды, зажег сигарету и, расхаживая по комнате, — дело было еще в развалюхе на улице Ивана Черных — попытался посадить на измену. В красках поведал, как сыскари работают по фотороботу и ведут опознание, во всех подробностях разъяснил, что такое КПЗ, СИЗО и зона, особо остановившись на том, что во всех этих местах делают со свеженькими девочками, особенно такими ладушками. Она все усекла, даже прониклась атмосферой камеры, но не испугалась. Ее жажда приключений и неуемная энергия только набирали обороты. Выходить из игры, чтобы давиться тем, что дают, и дышать пылью комнат, как домашняя девочка, — не собиралась. Говорить пока ничего не стала…
Через две недели, в той же комнате, но совершенно в иной атмосфере, после шампанского, конфет и танцев, Генерал лежал на матрасе в блаженной истоме, положив голову на Танин голый живот.
— А к Фургону участковый приходил, — неожиданно сказала Таня.
— Я же просил тебя к этой шпане не приближаться!
— Да я случайно шла мимо, в окошко заглянула. Потом подумала — может, по твою душу или насчет того склада… Я спросила.
— И что он?
— Воспитывать, говорит, приходил… Фургон ведь не работает, не учится, приводы имеет… В общем, взяли его на заметку, велели в срочном порядке трудоустраиваться. А не то грозились в какое-то спец-ПТУ отдать как антиобщественный элемент… Жалко парня — ни за что припухнет.
Генерал поморщился.
— Так пусть устроится куда-нибудь для фортецелу… для отвода глаз. Делов-то.
Таня закатила глаза и, раскачиваясь, нараспев произнесла:
