— И не надейся. Мы будем сидеть с тобой в соседних креслах-качалках и драться за палочку и пуховый платок. Я буду ворчать, что ты уже прокурила мне все легкие, Васька будет ныть и говорить, что он так и не нашел свою суженную, а ты будешь грязно ругаться, чтобы мы не хватали за попу каждую, проходящую мимо старушку.
— Да, хотелось бы верить, что так оно и будет. И все это имеет право на будущее. Хотя вполне вероятно, что весь наш гениальный план провалится и все что нам осталось это время до часа икс.
— Только не говори мне, что боишься смерти. Я то знаю, что это не так, тоже получил такой подарочек.
— Да, редкий подарочек. Конечно, смерти я не боюсь. Я боюсь отдать этот мир на растерзание Глэстьяру. Боюсь, что даже умерев, буду корчиться в муках, от мыслей о том, что происходит с этим миром. Когда мы боролись с Сатаной, все было немного не так. Это было похоже на обучения ребенка плаванью. Меня будто бросили в воду и смотрели — выплывет, не выплывет. Если выплывет — хорошо. Не выплывет — жаль, а могло и получиться, ведь все задатки у нее были. Всегда было чувство, будто это я только думаю, что иду по канату сама, а на самом деле, есть страховка, которая меня крепко держит. Сейчас все не так. Сейчас у меня такое чувство, что меня поставили на роликовые коньки, и выпустили на лед. И как бы я не старалась, все равно ничего не получится. Потому, что по льду надо ездить на обычных коньках, а не на роликовых.
— Может к этому стоит прислушаться. Ты Хранительница. У тебя должна быть очень сильно развита интуиция. Если тебе кажется, что мы идем неправильным путем, может надо попробовать взглянуть на этот вопрос с другой стороны? Надо понять, где отправная точка. Где ты перестаешь чувствовать себя уверенной. Может тебе поговорить с Алай Хотун. Ты говорила, что она сильно помогла тебе в прошлый раз. Ты давно с ней не говорила?
— С того самого дня, когда первый раз увидела признаки беды.
— А что так? — Ангел искренне был удивлен, такому длительному перерыву.
— Обычно мы с ней встречались у моего трона, как правило, во сне. Она сама всегда приходила. Сама я с ней встречи не искала.
— Но, как я понял из твоих рассказов, ты можешь попасть в этот мир с помощью Теткиного камня.
— Могу. Но с тех пор, как Тетка меня оттуда вывела, как то остерегаюсь путешествовать по ее мирам.
— Боишься встретиться с Мифаресом? Так, Гавриил сказал, что уже его прищучил. Да и Фекла говорила, что он туда не сможет больше попасть.
— Знаешь, просто некогда было задуматься над этой мыслью. Но идея хорошая. Может я и воспользуюсь ей.
— В любом случае, если тебя что-то смущает в намеченном плане, ты не должна себя заставлять придерживаться его. Договорились?
— Да. Спасибо, тебе. Ты всегда знаешь, что сказать, чтобы поднять мой боевой настрой. И, кстати, спасибо, что согласился обнять Сатану. Я понимаю, чего это стоило. Даже стоять с ним рядом — уже кошмар.
— Ну, пока у него было сердце, он был не так уж ужасен, скорее жалок. А с другой стороны, вот ответь — кто из всех живых, да и пожалуй, уже не живых земных существ, может похвастаться тем, что обнимал Люцифера?
— Ну и как это? — с нетерпением гончей, спросила Ксения.
— Тебе как ответить, честно или смешно?
— Мне честно.
— Ошеломляюще больно.
— Больно?
— Такое ощущение, что всю твою сущность пронизывает безграничная мука. Мука иссушающая душу. Мука отверженного.
— Ну, только не говори, что он страдал от любви ко мне, ты же его уже излечил к тому моменту.
— Не хочу тебя огорчать, но тебе придется немного умерить свою гордыню. Сатана полюбил не тебя — милую девушку Ксению. Он полюбил совершенное творение своего Отца. Сущность Люцифера, живущая заключенной в плоть и дух Сатаны, страдает от разлуки с Создателем. И когда ты наделила Сатану сердцем, главная его задача была не позволить Люциферу поселить там любовь к Господу. Дабы, грубо говоря, «занять место в сердце» ему нужен был объект страсти. Ты и заняла это место. Но оказалось так, что столь злобное и темное существо как Сатана, по определению не может переносить столь светлых чувств, как любовь. Он был готов избавиться от них, даже рискуя, что Люцифер возьмет над ним верх.
— И ты все это почувствовал? — у Ксении пробежали мурашки по коже.
— Так, как будто я был самим Люцифером.
— Почему же тогда, он не остался? Почему дал вынуть из него сердце?
— А вот на этот вопрос, я ответа не знаю. — пожал плечами Ангел. Закончив трапезу, они перешли в гостиную, чтобы не мешать Милице убирать на кухне. Стоило им только присесть, как зазвонил телефон и Ксения взяла трубку. Звонил Вася.
— Привет, дорогая. Как у вас дела?
— Справляемся потихоньку, ждем Геру. Что будет дальше не имею не малейшего представления. А как у тебя? — Задавая этот вопрос Ксения подняла глаза и увидела входящего Василия. В белых парусиновых брюках и небесно-голубом пуловере он смотрелся совсем юным и беззаботным. Была только одна проблема: у него не было в руках телефона. Ксения услышала в трубке ответ:
— Все нормально, если это можно так назвать. А если честно, то просто ужас. Столько жертв! И все такие тяжелые! — Ксения слушала рассказ Василия и смотрела на человека, который стоял перед ней. Если он не обладал искусством чревовещания, то можно было смело утверждать, что он молчит. Ксения набрала воздуха в легкие, постаралась взять себя в руки, и спокойно сказала в трубку:
— Понятно. Да, очень тяжело. Ну, ладно, если будет возможность, я тебе перезвоню, целую.
— Здравствуй, милая, — с этими словами, стоявший перед ней, Василий сел рядом на диван, сгреб ее в охапку и поцеловал. — Господи, как же я беспокоился за вас. Мне казалось, что мы расстались тысячу лет назад. — Ксения пристально смотрела на Василия и пыталась увидеть, хоть какие-то отличия. Те же зеленые глаза с легким налетом грусти и лукавства, те же чуть припухшие губы, будто бы он только что страстно целовался, та же мальчишеская улыбка и те же пепельные волосы, в которые так и хотелось запустить руки. Перед ней сидел Василий.
— Ты так на меня смотришь, что-то не так? — в голосе не слышно было ни паники, ни сомнения.
— Да, нет. Просто сейчас такое тяжелое время, что расставаясь с тобой даже на пару часов, я начинаю сходить с ума и мне хочется потом разглядеть каждую черточку твоего лица. — да что-что, а врать Ксения умела мастерски. Взглянув на Ангела, она заметила легкое недоумение на его лице. Но как не странно, амур промолчал. Зато Василий был в ударе.
— Как наши дела, продвигаются? Вам удалось, что-нибудь сделать?
— К сожалению, пока мы топчемся на месте. А как у тебя? — Ангел изобразил еще большее изумления, но споткнувшись о взгляд Ксении, затаился, пытаясь разобраться в происходящем.
— Меня отпустили из госпиталя, там прибыла группа добровольцев от чаров. Они более сильные медики, чем любые наши специалисты. Лишний народ разогнали по домам отдыхать. Но вообще, ситуация просто ужасная. Столько жертв! И все такие тяжелые! — Ксении показалось, что она сходит с ума.
— Понятно. Да, очень тяжело. Вась, тебя не затруднит сделать твой коронный паштет, как ты обычно делаешь, ну тот что с апельсиновой настойкой?
— Прямо сейчас? — брови Василия изумленно поползли вверх. — Странное для тебя желание — обычно не знаешь как в тебя что-нибудь затолкать. Но если случился такой праздник, что наша Великая и Ужасная сама о чем то попросила, то как я могу отказать? Пойду на кухню, кажется у нас была куриная печенка. — Василий наклонился к Ксении, чмокнул ее в щечку и вышел из комнаты. Как только он исчез из поля зрения, Ангел вопрошающе посмотрел на Ксению.
— Я что-то пропустил?
— Маленькую деталь. Знаешь, кто звонил по телефону, когда он вошел в комнату?
— И кто же?
— Вася. — Ангел не сразу отреагировал, но когда до него дошел смысл сказанного, вид у него был растерянный.
— И что он сказал?
— Что пока в больнице. Что очень много жертв и все очень тяжелые.
— Но ведь…
— Ага.
— А…
— Кто-то один из них не Вася. Но как узнать кто?
— Ну и дела!
— Ан, надо предупредить Геру. Если это не настоящий Василий, то при нем ни в коем случае нельзя обсуждать наш план. Надо сказать, чтобы она пока не появлялась. Иди позвони ей, а я пойду посмотрю как наш Вася справляется со своим фирменным блюдом. — Ксения пришла на кухню. Василий уверенно обжаривал на сковороде морковь с луком, мисочка с печенкой стояла рядом. — Тебе помочь?
— Ксения, да что с тобой? Ты не заболела? Первый раз слышу от тебя, что ты готова возиться на кухне. Ты так нервничаешь?
— Есть немного. — Ксения встала рядом, облокотившись на рабочий стол. — Вась, тебе ничего нового в голову не приходило?
— Ксюш, а когда? Меня не было всего ничего, да и не до раздумий мне было. Ты не представляешь какой там творится кошмар. Да и не надо тебе этого. Ты лучше думай, как справиться с Глэстьяром.
