Конечно, напрягало, что информацию ей, как и в сказках, выдают дозированно, словно языковой курс, от урока к уроку, повышая сложность, соблюдая принцип последовательности. С другой стороны, хтонические существа вроде Водяного, видимо, застали те времена, когда письменности еще не существовало, поэтому и привыкли, как при усвоении устного материала давать возможность все переварить.
Ева тоже решила еще раз разложить по полочкам советы Водяного, особенно в том, что касалось ее будущей службы Карине. Работа по дому ее не тяготила. Если поручали какое-то дело, она старалась исполнить его на совесть, да и беспорядка не терпела. И все же не верилось, чтобы бизнес-леди нанимала на работу абы кого. Хотя, возможно, в Слави какие-то другие порядки? Неужели морок Таисии и Водяного поможет обмануть хитрую Елань? А что, если Филипп ее просто не узнает, да и как она этот проклятый осколок найдет? Во сне, пока к волосам сокола не прикоснулась ведьма, Ева ничего не видела.
Украшенные ландышами и незабудками весенние поляны и цветущие рощи сменились осенней золотистой охрой и терракотой. Песни и смех русалок затихли вдалеке. Баська деловито шуршал в траве, прокладывая дорогу. Временами он поглядывал на людей глазами-бусинками, выпрашивая угощение. Хотя хомячок двигался почти бесшумно, его шебуршение в тишине пустого безмолвного леса воспринимались очень громким, а звук шагов просто оглушал. Хотелось эту тишину хоть чем-то нарушить.
— Эх, надо было брать плеер с наушниками или хотя бы музыки в папку накидать, — досадливо поморщилась Ксюша, вытаскивая из кармана смартфон и убирая обратно.
— Что, сеть не ловит? — участливо поинтересовался Лева.
— Ты, Шатунов, чем зубоскалить, мог бы и сыграть что-нибудь на своей дудке.
— Сыграю, когда понадобится, — нахмурился Лева.
— А просто для души? — с упреком глянула на него Ксюша.
— Песня не воробей, — перефразируя известную поговорку, серьезно отозвался потомок шаманов. — Особенно если дело происходит в Слави. Духов по-пустому вряд ли стоит тревожить.
— Да здесь и без нас певцов хватает, — поддержала мужа Маша.
Словно в подтверждение ее слов, Ева услышала доносящиеся издалека, но уже достаточно громкие, точно пропущенные через акустическую систему с сабвуфером, звуки песни о свободе известного отечественного рок-музыканта. Филипп на последней дискотеке, обрадованный и воодушевленный тем, что Ева ее знает и готова слушать, включал ее раза три, так что даже Вадик запротестовал. Он предпочитал творчество Горшка. Но кто российский рок мог исполнять в глухих лесах заповедной Слави?
Самым удивительным было то, что, хотя по вокальным данным певец, кажется, превосходил даже солистов Большого, он пел безо всякого аккомпанемента. Сколько Ева ни прислушивалась, она не различила ни тяжелых рифов, ни громыхания ударной установки, ни переливов гитары-соло.
— Ну вот опять! — поморщился Лева. — И ничего ему не делается!
— А что ему будет-то? — пожала плечами Маша, доставая и протягивая Еве беруши. — Иван же его приложил тогда несильно. К тому же там для сотрясения мозгов маловато. Одни резонаторные полости. Только он же вроде с другой стороны от озера сидел.
— Вещие птицы вольны летать, где им вздумается, — широко улыбаясь и с удовольствием прислушиваясь, пояснила Ксюша.
— На чем, интересно? — саркастически хмыкнул Лева. — Или он успел отрастить крылья?
Пока рулады не стали совсем уж оглушительными, Ева спросила, о ком идет речь.
— Это оперный Див, ну или просто Див, который на дубу кличет, а потом оттуда падает, — пояснил Лева.
— Из «Слова о полку Игореве»? — потрясенно уточнила Ева, пытаясь вспомнить, что же она еще знала об этом фольклорном персонаже.
Источники сообщали очень мало информации, и она однозначно сводилась к тому, что Див несет дурные вести, хотя и предупреждает о них.
— На самом деле он не так уж опасен. — успокоила ее Маша. — Но голос у него — будь здоров. Акустическим воздействием коней на землю кладет.
— Как Соловей-разбойник? — уточнила Ева.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Именно, — кивнул Лева. — И с прошлого года репертуар сделался значительно шире, — добавил он, строго глядя на Ксюшу.
Та только продолжила довольно улыбаться.
— А что тебя не устраивает, Шатунов? Достало уже бедного преданья замшелой старины повторять!
— Только у меня гитары с собой нет, — проворчал в ответ Лева.
Пение по мере их приближения становилось все более оглушительным, беруши уже не спасали. И обойти это препятствие никак не получалось. Див, видимо, свил гнездо возле тропы, в самом узком месте, где с одной стороны берег ручья обрывался глубоким оврагом, а с другой — располагался поросший непроходимой чащей крутой косогор.
Когда все еще скрытый густой листвой певец дошел до фразы про то, что свободен от зла и от добра, Ева невольно усмехнулась. Подобное утверждение подходило, кажется, для всех хтонических существ. Меж тем Лева, дав Маше какой-то знак, сошел с тропы, собираясь, видимо, обойти насест и на какое-то время вырубить солиста. Ксюша его остановила.
— Не смей его трогать, Шатунов! Он же исчезающий вид!
— А как мы тут пройдем? — нахмурился Лева. — У тебя есть идеи получше?
Ксюша в ответ только поправила в ушах беруши и решительно шагнула вперед.
— Эх, музыканты-музыканты! Не слэмились вы на наших рок-тусовках! — снисходительно проговорила она. — Ну я понимаю, Маша с Евой — домашние девочки, но ты-то, Шатунов — духовик.
Когда она приблизилась к насесту на расстояние около двадцати шагов, Див, не переставая голосить, показался из своего укрытия.
Более нелепого существа Ева себе даже представить не могла. Она, конечно, помнила картины, изображающие Сирина, Гамаюна и Алконоста, видела Финиста и Жар-птицу во плоти. Див был шутовской пародией на свою крылатую родню. Бородатая, украшенная рыжими патлами человеческая голова крепилась к мужскому торсу. Однако туловище с развитым плечевым поясом и мускулистыми руками, поросшими рыжей шерстью и перьями, оканчивалось не ногами, а птичьими лапами, и куцехвостой куриной гузкой.
Создавалось ощущение, что когда-то он пытался обратиться, но застрял на середине трансформации. Впрочем, самого Дива его внешность нисколько не смущала. Он пел, даже не задумываясь о том, как комично в его устах звучала, к примеру, сравнение с птицей в небесах, стараясь в буквальном смысле поразить слушателей мощью своих вокальных данных.
Когда он в очередной раз дошел до припева и сделал короткую паузу, видимо, раздумывая, завести ли песню по десятому кругу или вспомнить что-то другое, Ксюша, подошедшая достаточно громко, восторженно зааплодировала.
— Молодец! Хороший мальчик! — гаркнула она, стараясь перекричать возрастающие рулады. — А громче можешь?
Див, приободрившись, заревел так, что листья посыпались с деревьев.
— Что она делает? — в ужасе спросила Маша, заматывая голову шарфом и отходя подальше.
Ева последовала ее примеру.
Лева лишь удовлетворенно улыбнулся. Похоже, он разгадал замысел одноклассницы.
Див меж тем пропел песню еще раз настолько оглушительно, что ветка под ним трещала. Ксюша только улыбалась, подтягивая припев.
— А еще громче?! — потребовала она.
Див набрал полную грудь воздуха и взревел, как преодолевающий звуковой барьер реактивный самолет. Ветка под ним угрожающе скрипела. Когда он дошел до припева, повторяя фразу о свободе, его голос сорвался, предварительно дав неслабого петуха. В это же время раздался жуткий треск, ветка под ним сломалась, и он рухнул куда-то в кусты.
— Ходу! — скомандовал Лева, потянув Еву и Машу за собой вперед по тропе.
— Да не торопитесь! — снисходительно усмехнулась Кюша, вглядываясь в заросли, из которых доносился хрип и обиженное кудахтанье. — Бедолага, кажется, сорвал голос.
— И что теперь? — участливо спросила Ева.
— Какое-то время не сможет петь, — пояснила Маша.
— А потом опять примется за старое, — добавил Лева. — Такая уж натура.
