– Да… вот… – рыжий Четвертецкий поднялся с лавки и отвечал стоя, – Пятецкий вчера привел из бора троих чужаков, так один из них оказался Шептуном, – он ткнул пальцем в сторону осоловевшего Володьши, – второй превратил вся медовуху Семецкого в живую воду, а третий щас показывает, как из живой воды разные другие… э-э-э… выпивки творить. А мы, понимаешь, пробуем.
На спокойной и какой-то слишком уж уверенной физиономии вновь прибывшего появилось легкое удивление.
– Погоди, погоди!.. Что значит – всю медовуху Семецкого в живую воду превратил?!! Каким это образом?!!
– Ну-у-у… Каким, каким… Колдовством, конечно!.. – Не слишком уверенно ответствовал Четвертецкий.
– Никаким не колдовством! – Немедленно возмутился Макаронин. – Все на чисто научной, можно сказать, материалистической основе! Двойная возгонка, плюс тройная фильтрация… – тут его взгляд скользнул в мою сторону, и он нехотя добавил, – …жаль только марганцовки не было и этой… суб… прости… тутиси!
Мужик быстро протянул руку к стоявшему на столе кувшину, схватил его за горло и перевернул над первой попавшейся пустой кружкой, и после того, как кружка наполнилась, понюхал ее содержимое.
Когда он поднял глаза на Макаронина, его удивление значительно увеличилось.
– И ты можешь повторить этот… свой… научный… материалистический?..
– Нет! – Энергично мотнул головой старший лейтенант. И не давая горькому разочарованию захлестнуть мужика, добавил. – Медовухи больше нет!
– А если медовуха будет?.. – Оживляясь переспросил мужик.
– Будет медовуха – будет и самогон! – Бодро кивнул Юрик и громко икнул.
– Да ты посмотри, Первецкий, какую чуднуювыпивку вот этот парень из живой воды творит! – Оживленно пробасил Пятецкий и повернулся ко мне. – Слушай, парень, сделай для Первецкого этого… ну… сучка!..
– Пусть лучше хреновину наколдует! – Не согласился с выбором Пятецкого Шестецкий. И тут вдруг с места вскочил перебинтованный Семецкий.
– Это чтой-то вы на мой самогон пасти разеваете?!! Свой натворите и делайте с ним что хотите, а мой хватит портить!..
Подпрыгнув на одной ноге он развернулся в сторону Первецкого.
– Лучше чистой живой воды ничего нет, а всякие там… эти… стоячки и… эти… наливайки… это все от болотного!!
Он косо оглядел стол и неожиданно низким голосом рявкнул:
– Они, Первецкий, божьих коровок и кузнечиков хотят в живой воде замочить!!!
На минуту над столом повисла мертвая тишина, а затем раздался спокойный вопрос Первецкого:
– Зачем?..
Смотрел он при этом на Юрика, подозревая, видимо, что именно этот тип собрался испортить весь запас так счастливо обретенной живой воды. При этом физиономия у Макаронина была такая, что я невольно расхохотался.
Окружающая атмосфера, сгустившаяся после нелепого выкрика Семецкого, сразу помягчела, но все взгляды сосредоточились теперь на мне, так что и пояснения пришлось давать мне:
– Просто мой друг советовал употреблять разнообразное питье, и назвал несколько рецептов настоек, а я решил дать ребятам возможность попробовать некоторые из них. Но если Семецкий желает пить исключительно чистый спирт – это его право!
– Да!!! – Немедленно откликнулся Семецкий. – Это мое право и я на нем… это… настаиваю!!
– Эт-т-т будет тоже… настойка! – Неожиданно выдал Володьша, глянув вокруг трезвым глазом.
Однако Перецкий не обратил внимания на заявление Шептуна, а продолжал с интересом разглядывать меня.
– Значит, ты делаешь из живой воды… настойку?..
– Нет, – я отрицательно покачал головой, – я делаю имитацию… Ну… нечто похожее. Чтобы сделать настоящую настойку, надо положить в живую воду…
– Кузнечиков и божьих коровок!! – Гаркнул Семецкий, перебивая меня. – И пусть стоит!! Представляешь, Первецкий, насыпать в живую воду всякой гадость и подождать, пока она там протухнет! Кто ж это потом пить станет?!!
Первецкий, глядя мне в глаза, вопросительно поднял бровь, и вынужден был ответить на невысказанный вопрос:
– Кладешь то, что считаешь нужным. Вот перед твоим появлением ребята пробовали «Рябиновый сучок». Для того, чтобы его получить, надо в спирт насыпать рябиновых ягод, добавить пару маленьких веточек, размолотой коры осины… можно еще березовых сережек.
– А есть еще наливки, бальзамы, коктейли… – Неожиданно вставил свое «слово» Макаронин и вдруг, закатив глаза и прикрыв веки мечтательно пропел. – Ах, какие есть коктейли!!!
Первецкий перевел заинтересованный взгляд на Юрика, но я не дал Юркой Макаронине перехватить инициативу:
– Но больше всего мой друг уважает пунш!
– Пунш?! – Немедленно переспросил Первецкий. – И что это такое?!
Еще державшиеся за столом мужики заинтересованно загудели, видимо им тоже понравилось название.
– Пунш – это такая выпивка, которую пьют, когда она… пылает! – Ошарашил я алкогольно необразованных аборигенов.
– И ты можешь этот… пунш… наколдовать? – Поинтересовался совершенно трезвый Первецкий.
– Конечно, только для этого нужна… живая вода.
– Не дам!!! – Возопил Семецкий. – Не дам, и не просите!!
Однако Первецкий даже не посмотрел в сторону буянистого калеки. Он спокойно поставил на стол свой небольшой кувшинчик и просто сказал:
– Колдуй.
Я оглядел стол и повернулся к Первецкому.
– Мне нужна большая глубокая миска и небольшая плошка.
Первецкий коротко глянул на рыжего Шестецкого, и тот, сорвавшись с места, исчез в обступившей стол темноте. А Первецкий вдруг посмотрел на Пятецкого и неожиданно спросил:
– А зачем ты этих ребят вообще к нам привел?
Пятецкий коротко пожал плечами и прогудел:
– Так они к нам и шли… Их Баба-Ага к нам послала.
– Вы знаете Бабу-Агу? – Повернулся Первецкий ко мне.
– Да, знакомы со старушкой. – Утвердительно кивнул я.
– И давно?..
– Да нет, вот только утром познакомились.
– Как утром, – снова удивился Первецкий, – утром познакомились с Бабой-Агой и остались целы?!
– А что нам сделается?..
– Ну как же… Обычно после знакомства с этой… женщиной люди долго в себя приходят! Она что, вас не… «агакала»?..
– «Агакала», – кивнул я, – только у нее ничего не получилось. А потом мы выпили кувшинчик медовухи и подружились. Летели на ее везделете в столицу, да по пути машина попала в Мертвую Плешь, так что пришлось совершать вынужденную посадку. Вот она нас к вам и направила… ну… в Мертвяковку!.. Сказала, что ты можешь нам помочь.
– Ага!.. – Задумчиво «агакнул» Первецкий. Наш Шептун оторвал от стола голову и негромко пробурчал:
– Громче надо говорить, громче! Иначе ваше «ага» никого не испугает… до обморока!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
