Начало реализации плана «Цеппелин» совпало с развертыванием гигантской битвы на Волге. Обе стороны, еще, может быть, не осознавая в полной мере, во что выльется Сталинградское сражение, не могли не понимать, что, во всяком случае, оно становится одной из вех противостояния Германии и Советского Союза. Разведывательное обеспечение сражения такого масштаба не могло оставаться на прежнем уровне. Перед абвером поставили задачу двоякого рода. Во-первых, наладить регулярное снабжение высшего политического и военного руководства страны информацией, которая позволила бы разгадать замыслы советского командования, в частности хотя бы пунктирно обозначить, где и какими силами будут нанесены очередные удары по немецким позициям. В отличие от намерения ограниченных рамок уже упоминавшегося предвоенного инструктажа Йодля теперь ставилась задача разведывательного изучения перемен в инфраструктуре на гораздо большую глубину, заговорили о необходимости добывать данные обо всем, что касалось мобилизации и стратегического развертывания резервов Вооруженных Сил СССР, их морального состояния, уровня дисциплины и выучки. Требовали не только оценить состояние обороны и концентрацию технических средств на направлении главного удара, но и выяснить возможности советской экономики справляться с неотложными нуждами войск в условиях, когда продолжается массовое перемещение промышленных предприятий и научно-исследовательских институтов в восточные районы страны. Во-вторых, во взаимодействии с СД абверу предстояло развернуть активную диверсионную деятельность в промышленности и на транспорте с целью разрушения коммуникаций, транспортных узлов, вывода из строя шахт, электростанций, оборонных заводов, хранилищ горюче-смазочных материалов, продовольственных складов.
Все это означало, что абвер переходил к еще более наступательным формам борьбы. Основным орудием в ней должна была стать агентура, соответственно подготовленная, экипированная и проинструктированная, всепроникающая, располагающая эффективными и надежными каналами связи. Дело складывалось так, что, в частности, Канарис, которому «виделось нечто куда более масштабное», требовал отходить от принципов агентурной работы, традиционно сложившихся в германской разведке. Вспомним, что полковник Николаи, согласно исповедуемому им принципу, предпочитал иметь дело с одиночными агентами, обладавшими высокими профессиональными качествами, которые делали их способными проникать в высшие круги и жизненно важные центры стран, являвшихся объектами разведки. На подготовку таких лазутчиков, на их внедрение и обеспечение не жалели ни сил, ни средств. И, как правило, такие затраты оправдывались. Что касается преемников и учеников Николаи, то, втянувшись в крупномасштабную тайную войну с противником, совсем непохожим на тех, с которыми приходилось встречаться до того в Европе, и в этой новой для них обстановке они искали выход в насаждении массовой, всеохватывающей агентурной сети, оказались сторонниками и фактическими создателями системы «тотального шпионажа». Массовая вербовка агентуры, небывалые размеры ее заброски рассматривались в тот период доказательством способности руководителей гитлеровской разведки анализировать, познавать изменяющиеся условия и приспосабливаться к ним.
Вот что рассказывали о поездке Канариса на Восточный фронт в июне 1943 года. В Риге, в резиденции, где он остановился, были собраны руководители абверштелле и полевых разведывательных органов, начальники разведывательно-диверсионных школ. Каждый докладывал о своей работе. Подводя итоги, Канарис положительно оценил деятельность отдела абвер III — на него произвело впечатление сообщение начальника абверкоманды-104 майора Гезенрегена о массовых арестах и расстрелах русских, не принимающих «новый порядок». Канарис так и сказал: «Служба нашей контрразведки помогает фюреру укреплять новый порядок». Что касается первого и второго отделов абвера в группе армий «Норд»[208], то их действия он оценил как неудовлетворительные. «Наш отдел агентурной разведки и диверсионная служба, — сказал он, — утратили наступательный дух, на чем я настаивал всегда. Мы не имеем агентуры в советских штабах, а она должна быть там. Я решительно требую массовой засылки агентуры. Мною создано вам столько школ, сколько нужно… »[209] Это заявление, несмотря на хвастливый тон, соответствовало истине: пополнение агентуры шло в то время из 60 школ и учебных центров, развернутых в самой Германии, в побежденных странах Европы и на временно оккупированной территории СССР.
Широкие масштабы, которые в абвере приобрели вербовка, обучение и засылка агентуры в тыл Красной Армии, привели к тому, что управлять всей этой махиной из одного центра становилось все труднее. Так родилась идея иметь представительства центрального аппарата абвера ближе к театру военных действий, то есть на оккупированной советской территории. Такие представительства в срочном порядке были созданы в Таллинне, Каунасе. Риге, Вильнюсе и Минске.
Сохранились документы, дающие наглядное представление не только о том, какие конкретные задачи решались в ходе операции «Цеппелин», но и как строилось взаимодействие разведки с командованием вермахта.
Особое место занимают среди этих свидетельств так называемые «рабочие записи» штандартенфюрера Отто Скорцени. «Любимец фюрера», как величали Скорцени в ближайшем окружении Гитлера, не профессиональный историк или мемуарист и даже не обычный очевидец событий тех лет. Это один из самых видных организаторов и самых дерзких участников тайной войны против СССР. Более того, время показало, что Скорцени во многих событиях второй мировой войны играл ключевую роль. Протеже Бормана, близкий друг Кальтенбруннера еще с того времени, когда они жили в Вене, тогда они оба считали себя «палладинами» фюрера, готовыми принять за него смерть. Не случайно вместе с Кальтенбруннером и Мюллером Скорцени участвовал в допросах и истязаниях генералов, подозреваемых в причастности к антигитлеровскому заговору 20 июля 1944 года. Из послужного списка Скорцени можно узнать, что в СД в разные годы он являлся начальником разведывательной школы, руководил диверсионным отделом в РСХА, выполнял личные и самые щекотливые поручения Гейдриха. (Одним из таких поручений, наделавших немало шума, был подбор среди узников концлагерей граверов и художников, которые наладили изготовление фальшивых английских банкнот.) Но наиболее дерзкой и получившей поистине мировой резонанс была осуществленная при активном участии Скорцени операция по освобождению из плена Муссолини (выбор его на роль главного исполнителя операции был сделан самим Гитлером). В критический для Москвы период — в первой половине октября 1941 года Скорцени находился в двух десятках километров от столицы. Ему было поручено возглавить «технический отдел», предназначенный для захвата зданий ЦК и МК партии, НКВД, Центрального телеграфа в момент вторжения в Москву гитлеровских войск.
Что же мы находим в архивных документах, вышедших в свое время из-под пера Скорцени?
«В первую очередь, — говорится в одной из записей, — следует нанести удары по русским коммуникациям, то есть железнодорожным линиям, мостам и шоссейным дорогам… Поскольку аналогичные операции планировались и отделом иностранных армий востока генерального штаба сухопутных войск, были проведены совместные совещания. На них я вновь встретился с генералом Кребсом, ставшим к тому времени начальником штаба генерал-полковника Гудериана. Он представил меня генералу Гелену, которому и была поручена разработка чисто практической стороны этого дела»[210].
Смысл координации действий командных инстанций и руководителей разведывательных служб, которого мы касались выше, заключался в том, чтобы всемерно активизировать шпионско-диверсионную деятельность против СССР.
Как показывает официальная немецкая конфиденциальная статистика, в 1942 году в специальных школах и учебных пунктах абвера и СД одновременно проходило подготовку до 1500 человек. Обучение длилось от полутора (для так называемых обычных шпионов) до трех (для шпионов-радистов и диверсантов) месяцев. Вместе взятые, все разведывательные школы, пункты и курсы за год выпускали примерно около 10 тысяч шпионов и диверсантов.
В 1942 году и последующие годы войны в рамках операции «Цеппелин» происходило наращивание темпов и масштабов подготовки и заброски шпионскодиверсионных и террористических групп, прошедших специфическую подготовку. Их задача состояла в том, чтобы, оказавшись на территории своей республики, сколотить бандитско-националистические формирования для осуществления террористических актов против советского и партийного актива, распространять панические слухи среди гражданского населения, собирать сведения военно-политического и экономического характера, готовить диверсии в жизненно важных сферах. Появление подобных групп на территории Казахской ССР было зафиксировано в августе 1943 года. Опираясь на помощь местных националистических элементов, они должны были развернуть агитацию среди населения за отделение Казахстана от Советского Союза и за образование самостоятельного государства под протекторатом Германии.
