Я почувствовал раздражение. Да идут они все! Сейчас можно точно утверждать, что Могилы, воровского положенца, в Питере не будет. И все эти уроды, скорее всего, друг друга перестреляют. Туда и дорога. Такой вот мой попаданческий вклад в будущее. Хотя — посмотрим.
Из-под Алуксне я уезжал уже в начале шестого. По радио как раз началась «Полевая почта юности». И выруливая в сторону Пскова, я даже подпевал «Самоцветам». Автоматы я почистил и смазал. Оставшиеся патроны я тоже вернул на место, и успел убраться как раз перед сменой караула. Через Псков до Питера четыреста километров.
Я въехал в Ленинград после одиннадцати вечера. На Пулковском шоссе, на самом въезде в город меня тормознул гаишник. Даже не с проверкой документов. У меня сгорела лапочка в правом подфарнике. Трёшник. Пока я, не сходя с места менял лампочку, молодой, чуть старше меня, сержант стрельнул у меня закурить. Важно пояснил, что у них усиление. В Тосно грабанули сберкассу. Вооружённые грабители. Закручивая обратно винты плафона подфарника я сказал ему:
— Надеюсь, тебя не поймают.
Он заржал, и сказал убираться с поста. Вернувшись домой, я позвонил Суркову. То ли нет дома, то ли спит. Да и я пойду спать. Все завтра.
Глава 47
Я чуть не опоздал в институт. Оно и понятно. Проснувшись, я несколько раз набрал Суркова. Автоответчик, еще моим голосом, просил изложить причины звонка. Решил не метаться, а пошел учиться. Нужно подумать.
Если Суркова взяли, то появляться у него дома непредусмотрительно. На первой паре народ, утомленный вчерашними отмечаниями, не обратил внимания на мое состояние. Я сходил в деканат и сдал характеристику.
А на поточной лекции ко мне с двух сторон подсели Лишова и Овчинникова. Оказывается, статья, что мы писали, будет опубликована в институтском журнале. И нам полагается гонорар. Целых двадцать пять рублей на троих. Десять Лене, десять мне, а ты, Андреев, и на пятерку не наработал. Не слушай Вику, Коль. Там всем поровну. Давай это отметим? Ты, как мужчина должен нам все организовать. Только никакого «Кронверка»! Удиви нас, Андреев! Чтобы вкусно и приятно.
Я рассеянно их слушал, одновременно думая о том, что «Кресты» я штурмовать не буду. Не выйдет, чего уж. Да и держат его, скорее всего, в другом месте. Но вот во время следственного эксперимента, на который его повезут, я Серегу отобью. Он как раз говорил, что Фюлер под Волосовым раскопал ящик гранат в смазке. Вот и проверю срок хранения. Нужно Фреду звонить. За информацией. Он наверняка сможет узнать, что и как.
Тут я получил локтем в бок от Лишовой:
— Ты вообще нас слушаешь? Что-то случилось? Ау, скажи что-нибудь!
Я посмотрел на нее, и, на автомате сказал первое, что пришло в голову:
— Ты сегодня удивительно красивая, Вик.
Рядом хихикнула Ленка. А Лишова вдруг покраснела, и сверкнула на меня глазами.
Беготня по лесам плохо сказывается на мозге. Только этим можно объяснить, что лишь когда я уходил из института, мне в голову пришла простейшая мысль. Любая собака скажет, что если там был Сурков, то значит там был и Андреев. Потом я подумал, что институтский двор — идеальное место. Поставь человека на ворота. Еще человека, перекрыть вход в институт, когда я выйду. И лепи меня как хочешь, куда я денусь? Наверное эти возвышенные мысли отвлекли меня от того, что я вышел из двери, пропустив вперед Лишову, что меня нагнала. Она подождала, когда я тоже выйду, обернулась и спросила:
— Так и не скажешь, что у тебя случилось? Может, помощь нужна?
Тут я увидел Суркова, и испытал мгновенное облегчение. Он подпирал стену возле ворот на набережную. И, с независимым видом, провожал взглядом Приходько, вышедшую перед нами. Потом он повернулся к выходу, и разглядел нас. Взгляд его полыхнул цыганским просверком. В моей голове мелькнуло сожаление, что он не сгинул в болотах. Между тем, он подошёл, протягивая руку.
— Вот что со мной стряслось, Виктория! — ответил я, пожимая ему руку, — Вот это недоразумение. Его зовут Сурков. И тут уже ничем не поможешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Зная Суркова, я не сомневался в том, что меня теперь ожидает.
— Так! Девушка! Мы незнакомы, но я предлагаю это немедленно прекратить! — он горящим взором уставился на Лишову, потом на меня, и снова на нее. Я вздохнул.
— Виктория! Это мой друг Сергей. Сурков! Это Виктория, мы учимся на потоке.
— И с каких пор ты, Коля, ходишь у такой девушки в институтских подругах? — она фыркнула.
— Отстань! Бывает, что-то идёт не так, — я собрался попрощаться с Лишовой.
— Вика! — пресёк мои намерения Сурков. — Позволь пригласить тебя на небольшую прогулку? Где-нибудь посидим. Ты расскажешь мне как Дух ведёт себя в институте?
— Дух?! — распахнула Вика глазищи.
— О! Это старая история. Он протер дырку в окне рентгенкабинета и подсматривал за одноклассницами. Все знали, что это его глаз там виднеется, но поймать не могли! Так он и стал Духом.
— Он врет! Это был он. Поэтому меня и не поймали.
— Молчи, Душина! И я никому не расскажу про трансформаторную будку!
— Будку?!
— Вика! Не слушай его. Я не знаю, что он еще придумает, но он все врет! В общем, пока, Лишова. До завтра!
— Ну уж нет, Андреев! Я не упущу такой шанс узнать твои секреты!
— Правильно, Вика. И не обращай на него внимания, — как-то совсем просто сказал Сурков. — Пойдем, посидим, поболтаем. А то он странный в последнее время.
— Вот пока вы не ушли, скажи мне, Сурков, все нормально?
— Значит так. Вика, держись за локоть. Пошли, здесь рядом есть отличное место. И, все нормально, Дух! Нас там Иво ждет. Не отставай.
Вика засмеялась и схватила его под руку. Я плелся сзади и причитал. Виктория, одумайся! Посмотри на себя! Петербурженка высочайшего градуса, украшение факультета, и два лимитчика, особенно Сурков. А тот что-то втирал Лишовой, она смеялась, а я шел за ними и ощущал, как меня отпускает. Вот же меня расколбасило! И дело не в деньгах. Да хоть утопи он их в Волхове, насрать три раза. Но с другой стороны, это чего это он к Лишовой подкатывает? Пора, пожалуй, снова с Сурковым подраться. А то мы с ним давно не махались.
В остальном все понятно. Иво, до следующего вторника, должен быть на берегу, то есть дома. Получается вчера, вернувшись, Сурков позвонил Ивику. И тот примчался в Питер. Вывод — этой ночью они отправляли контрабанду. Наверное, какая-то оказия. Я мысленно сам с собой раскланялся. Если это так, то — все. Нечего нам больше предъявить.
За всеми этими мыслями я от них отстал, и прибавил шагу, нагоняя.
— Вик! Давай я тебя домой отвезу? А то он тебя тащит в простую рюмочную. У тебя совесть, Сурков, есть? Звать звезду института в этот шалман?
— Шалман, это место, где нет Вики! Там, где она есть — дворец как минимум!
— А как максимум? — с любопытством спросила она, покосившись на меня.
— Париж! Обычный Париж, Вика.
— Ты тогда уж сразу уточняй, что имеешь в виду. Площадь Сталинград или бульвар Осман? Я рекомендую осенний Латинский квартал.
— Вот поэтому я тебя и пригласил, Вика, — заявил Сурков. — Дух — он хороший парень. Но иногда такую фигню несет! Коля, Вика прекрасна как парижская весна. А не толпа студентов.
За этой болтовней, мы прошли по набережной, свернули в Банковский, немного прошли, и поднялись на три ступеньки в «Фиглю». Все как обычно. Какой-то потасканный кадр у стойки. Парочка таких же за столиком у окна. За столом возле стены сидит Иво.
— Здрасьте, Валентина Марковна! — поздоровался я с барменшей.
— Паспорта в залог не принимаем! — хмуро ответила она. Вот же жопа! Это она Вику увидела, и выделывается. В тот раз она сама сказала, да ладно, ребята, потом занесёте. Тогда, нам почему-то не хватило денег. Но сегодня… Здесь редко бывают женщины. И богиня бутылок изволила взревновать. Сурков тоже сообразил, что косякнул, и шагнул у стойке с самым невинным видом.
— Валентина Марковна, это же мы…
— Студенческие билеты тоже не принимаем!
