– Выжил?
– Нет… но это не важно. Важно, что вторую ловушку сорвали чисто. Я только смог установить, что она сработала. Тот, кто ее тронул, должен был сдохнуть тут же, на месте. Или тело унесли сообщники, или мы имеем дело с очень опытным убийцей.
– Как и сейчас.
Метиус согласно кивнул.
– Да, идея использовать эту отраву вряд ли придет в голову простому наемнику. Есть подозрение, что все это дело рук Танжери.
– Только подозрение?
– Увы… профессиональные убийцы всегда имеют свой почерк. В какой-то мере даже гордятся этим, иногда оставляют своеобразные подписи. Урфаст, к примеру, имел привычку ножом рисовать на лбу жертвы первую букву своего имени…
– Глупо, – пожал плечами Гент. – Дополнительный риск.
– Зато приобретается определенная известность. Но насчет Урфаста я согласен, когда его все-таки взяли, было несложно припомнить ему все жертвы. Можно сказать, он сам подписал себе приговор… и неоднократно. Что же касается Танжери, то эта стерва практически никогда не повторяется.
Он некоторое время помолчал, сделал несколько глотков вина из высокого бокала темно-синего стекла, затем, тяжело вздохнув, продолжил:
– Кроме Дарша, совершено нападение на Фудра арБиланга. Гент, ты с ним знаком?
Рыцарь отрицательно мотнул головой.
– Самый молодой из Вершителей… и самый перспективный. Его ввели в состав Совета всего лишь полгода назад. Проклятие, арБиланга ликвидировали настолько чисто, что я даже не могу свернуть шею ублюдку, который сделал это.
Рыцарь и целительница удивленно переглянулись. Орден обладал в Инталии всей полнотой власти – и если намеревался отправить кого-нибудь в петлю или на плаху, мог сделать это без особого труда. Такое бывало, хоть и редко, – иногда интересы Ордена требовали чьей-то жизни…
– Дуэль, – горько пояснил Метиус. – Я был против того, чтобы вводить этого мальчишку в Совет. Власть надлежит получать в зрелом возрасте… а у этого сосунка еще молоко на губах не обсохло. Поссорился с каким-то воякой. Нахамил. Вместо того чтобы просто схлопотать по морде, получил вызов на дуэль. По всем правилам, с отметкой в канцелярии Обители. При свидетелях…
– Он же маг! – почти крикнул Гент. – Он мог потребовать магического поединка… или даже замены!
– А ты бы потребовал замены? – в тон ему рыкнул Метиус.
Рыцарь опустил голову. Кодекс чести светоносцев крайне холодно относился к тем, кто пытался уклониться от оформленной по всем правилам дуэли. Даже если она была откровенно навязанной.
Метиус понимающе кивнул, успокаиваясь.
– Разумеется, он мог отказаться. И сделал бы это, будь хотя бы лет на двадцать постарше. К сожалению, у арБиланга недостало ума принять верное решение. Я склонен считать, что мы поторопились с решением о включении этого юноши в Совет. Он, конечно, блестящий маг, но Вершитель – это не только умение составлять заклинания и оперировать силой. Нужны еще и мозги.
– О мертвых не говорят плохо, Мет, – мрачно заметил рыцарь.
– А он не мертв, – презрительно фыркнул Вершитель. – Если я говорю, что один из высших магов Инталии ликвидирован, это еще не означает, что его убили. И это хорошо… потому что, когда он встанет на ноги, если это вообще произойдет, я буду иметь счастье лично спустить с него шкуру. И слава Эмиалу, что мой ранг и мой возраст позволяют сделать это.
– Так что же случилось? – не выдержала Делора Неккер.
Губы рыцаря тронула понимающая усмешка. Его и самого распирало от нетерпения, но возможность проявлять несдержанность следовало уступить женщине.
– Ему отрубили правую руку, – мрачно сообщил Метиус.
Делора глухо застонала. Если и был надежный способ лишить мага его способностей, то именно такой – оставить его без руки. Или без языка. Почти все заклинания – от простейших атакующих до сложнейших формул и плетений – требовали от мага определенных жестов. Чаще – одной рукой, реже – двумя. Фактически, лишившись конечности, Фудр разом утратил большую часть своих возможностей и уже не мог рассматриваться как сильный волшебник. Его уделом останутся немногочисленные и не слишком полезные фокусы… Так что Метиус был прав – несмотря на то, что забияка остался жив, Орден все же лишился Вершителя.
В дверь деликатно постучали.
– Войдите, – буркнул на правах старшего арГеммит.
Дверь наполовину распахнулась – ровно настолько, чтобы в щель проскользнул неприметный человечек в простом коричневом камзоле.
– Прошу прощения, господа, прошу прощения… – Он согнулся в угодливом поклоне, но при этом Гент заметил, что глаза человечка сверкнули сталью. Такой человек кланяется только тогда, когда считает нужным. Или если того требуют обстоятельства.
– Парлетт?
– Господин арГеммит, поступили первые сведения. Мы можем поговорить… наедине?
– Эти люди должны быть в курсе расследования, – нетерпеливо махнул рукой Вершитель. – Докладывай, Парлетт.
Человечек тут же выпрямился, отбросив угодливость. Да и Гент теперь смотрел на него несколько иначе – немногие водили знакомство с Парлеттом Дега, еще меньше было тех, кто этого знакомства желал. За глаза его называли верховным палачом Ордена, хотя руки Парлетта редко обагрялись кровью жертв. Разве что в тех случаях, когда следовало сохранить в тайне и саму казнь, и то, что вольно или невольно может сказать жертва, отправляясь в чертоги Эмнаура.
В общем, роль палача не была основной для Дега. Его жизнь была посвящена иному – поиску врагов Ордена. Не было сомнений, Дега сделает все, чтобы найти убийцу… даже если для этого ему придется смешать с землей два-три десятка невиновных. К вопросу выбора методов ведения следствия и дознания верховный палач подходил с редкостным равнодушием, принимая во внимание лишь одно – конечный результат. Мысленно Гент покачал головой – если бы у Дега была хотя бы капля уверенности, что преступник еще находится в селе, он, не задумываясь, отдал бы приказ уничтожить всех взрослых жителей.
– Пока что доподлинно удалось установить немногое, господа. Безусловно, молодой человек, поднявший оружие на Попечительницу, не слишком виноват. Он находился под воздействием заклинания и не может отвечать за свои поступки… – Судя по кислому выражению лица Дега, тот был бы не против отправить Мерата арДанга под топор палача, просто так, на всякий случай. – На празднике он был один, затем ушел вместе с танцовщицей. Высокая, хорошо сложена, длинные каштановые волосы, пухлые губы…
– Перечисление примет можно изложить на бумаге, Парлетт.
– Прошу прощения. Так вот, площадь, где стояли помосты, изгажена магией сверх всякой степени, найти сколько-нибудь существенные следы проблематично. И все же я могу с достаточным на то основанием утверждать, что танцовщица замешана в этом деле. Она находилась либо под миражем, либо, что более вероятно, под фантомом. Кроме того, нам удалось найти место – на самом краю села, – где совсем недавно применялась рассеянность, причем на очень высоком уровне. Даже окажись там полусотня имперской гвардии, никто бы ничего не заметил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
