«Игра Лав — изумление, — сообщала «Newsweek». — Забавная, раскрепощённая и почти пугающе живая перед камерой, она — сама «естественность». «Spin» неистовствовал: «Её Алтея — едкая, подобострастная, благоразумная шлюха, и каждый раз, когда Лав улыбается той чумовой улыбкой, камера заглатывает её целиком». Даже сам Флинт выразил сдержанное одобрение: «Милош увидел в Кортни то, что больше никто не видел, и он зафиксировал это на плёнке. Я был просто потрясён ею в этом фильме. Милош сделал из неё абсолютное совершенство».
«Us» утверждал, что «Лав локазалова[-ла] скорбящее сердце фильма без дешёвых слёз и [взяла] ноту чистого, откровенного изящества». «New York Times» объявил Кортни «потрясающей Алтеей». «People» отметил, что «он[а] — единственный человек в этом радужно безобидном фильме, которая выглядит так, будто ей нравится секс, и чем грязнее, тем лучше». Она получила номинацию на «Золотой Глобус» прежде, чем «Лэрри Флинт» даже вышел в кинотеатрах; впоследствии она завоевала награду Кинокритиков Нью-Йорка, Кинокритиков Бостона и Золотой Спутник лучшей актрисе второго плана в большом кинофильме. Теперь люди говорили о номинации на Оскара. Кортни не могла этому поверить — её начинали одобрять взрослые.
Она начала соответственно приводить в порядок свой имидж. Январский «Vogue» представил «Большое Преображение Кортни Лав»: четыре страницы с этой звездой, одетой в наряды от Версаче, Дольче & Габбана, Альберты Ферретти и Валентино, говорящей что-то вроде: «Я только недавно научилась покупать одежду. Когда у меня не было денег, я отоваривалась в магазине поношенной одежды, и я всегда точно знала, что покупать. Потом я заработала деньги, перестала там отовариваться и стала покупать в моллах. Я внезапно больше не знала, что покупать».
Когда у неё брали интервью на шоу «Today», она отказалась отвечать на вопросы о наркотиках из-за того, что это шоу «демографическое». Ведущий упорствовал. Убедившись, что камеры включены, исключительно вежливая Кортни встала и начала уходить со съёмки. Она добилась своего, не произнеся ни одного «вашу мать».
Все эти хорошие манеры ошеломили СМИ. Вскоре она попала в заголовки газет из-за своего «нового имиджа», своей «очистки», своего «преображения». Конечно, всё это рассматривалось как просчитанный коммерческий ход; никто, казалось, не принял во внимание тот факт, что она на самом деле могла находиться в процессе взросления.
Её не номинировали на Оскар, как предсказывали глянцевые журналы, но она на самом деле появилась в качестве ведущей, волосы в аккуратном блондинистом пучке, элегантно одетая в серебристое платье от Версаче. И она вела себя прилично — никаких поцелуев с девушками или угроз журналистам, как она делала с Амандой ДеКадене два года назад».
За несколько месяцев до этого события «Brandweek» попросил женщин по всей Америке перечислить голливудских знаменитостей, ожидаемых на Оскаре, чувство моды которых они больше всего уважают. Кортни поместили на третье место в этом списке. Эта реакция (и возможно, наряд от Версаче) побудила этот журнал провозгласить её образцом для подражания, ту, что прошла через огонь, не опалив своей одежды высокого класса:
Тонкая элегантность [наряда] Лав в вечер вручения Оскара, возможно, показалась некоторым резким отходом от её гранджевого облика или хуже — признаком конформизма, но ничто не может быть дальше от правды. Её заявка на модность была одинаково сильным и честным высказыванием о многих сторонах её личности. Для многих женщин в нашем опросе Лав представляет собой олицетворение честности, смелости и индивидуальности. Они уважают то, как она очень уверенно выражает себя через свою одежду и свою внешность. И они полагают, что она выбирает ту одежду, которую она носит, потому что она позволяет обнаружиться её истинным цветам.
Да, теперь взрослые её любили.
Глава двадцать пятая
В начале 1997 года Кортни выставила свой сиэтлский дом на продажу и переехала с Фрэнсис в Лос-Анджелес. После того, как Служба Защиты Детей пыталась отобрать Фрэнсис у них с Куртом, Кортни думала, что Лос-Анджелес будет хранить слишком много плохих воспоминаний для того, чтобы когда-нибудь снова здесь жить. Теперь Сиэтл был полон плохих воспоминаний, а её возлюбленный и большинство её друзей были в Лос-Анджелесе.
Она рассказала прессе, что продаёт особняк на Лэйк-Вашингтон, потому что слишком много ребят приходит поклониться святилищу смерти Курта, что было, по крайней мере, частично правдой. Она уехала из Сиэтла с чистой совестью: она улучшила свои острые отношения с Кристом и Дэйвом, и Фрэнсис могла летать и гостить у бабушки Венди или дедушки Фрэнка всегда, когда захочет.
Дом был продан в мае, как сообщают, почти за запрашиваемую цену 2.9 миллионов $. Покупатели были обязаны подписать договор, обещая не превращать особняк в музей или достопримечательность для туристов. Этот договор также предусматривал, что когда Кортни устроится в Лос-Анджелесе, она сможет вернуться и забрать плакучую иву, под которой была захоронена часть пепла Курта.
Курт. Её драгоценное воспоминание и её проклятие. Работа над новым альбомом «Hole» не шла. Слух, что Курт написал «Live Through This», был необоснованным, но Курт помогал ей бесчисленными способами; это было бы смешно для кого угодно, только не для музыкантов, которые прожили вместе два с половиной года.
Её группа стала вялой от ничегонеделания. Кортни отчаялась когда-либо ассимилировать песни и написать так, как она хочет. Она била себя по голове от недостатка мастерства. Она была истощена. А потом позвонил Билли Корган.
Начиная с конца их отношений, Билли достиг твёрдой славы альт-рока с «Siamese Dream» и его продолжением «Piesces Iscariot», но он не был этим удовлетворён. В конце 1995 года «Smashing Pumpkins» выпустили эпопею «Mellon Collie and the Infinite Sadness», который стал самым продаваемым двойным CD всех времён. Но в 1996 году, когда они гастролировали по США, у них возникло затруднение: клавишник, гастролировавший с ними, умер от передозировки героина, когда кололся с ударником «Pumpkins», Джимми Чэмберлином. Несколько дней спустя Билли сообщил, что Чэмберлин уйдёт из группы и обратится в реабилитационный центр. «Pumpkins» наняли нового ударника и продолжили тур.
Теперь Билли звонил, сказав, по существу: «Знаешь что, я думаю, что ты очень устала, и я думаю, что ты очень нуждаешься во мне, и я — твой друг, и я хочу, чтобы ты воспользовалась мной, чтобы помочь написать альбом».
Никогда и через миллион лет Кортни не подумала бы, что она позволит Билли связываться со своей музыкой. Но он очень хорошо её знал. Он знал, как сказать как раз всё, что надо. И она действительно устала, и она сходила с ума от предварительной работы над альбомом. Она попросила его приехать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
