Бракосочетание состоялось неделю спустя в небольшой сельской церквушке недалеко от Лондона. Ради соблюдения приличий новобрачные решили какое-то время пожить в загородном имении маркиза Ферли, а затем вернуться в столицу. Элиза была рада возможности побыть в уединении. Говоря откровенно, она предпочла бы вообще не возвращаться в шумный Лондон до рождения малыша, но Сазерленда это, конечно же, не устроило бы.
С маркизом у нее с первых дней сложились доброжелательные отношения. Они встречались за завтраком, обедом и ужином, обсуждали последние светские новости и расходились по своим покоям. Сэр Бенджамин большую часть дня проводил в своем кабинете или подремывал, сидя в глубоком кресле в гостиной. Элиза, если позволяла погода, гуляла по парку, любуясь осенними картинами, а в дождь уединялась в библиотеке. Чувствовала она себя пока нормально, а свежий воздух и спокойная, размеренная жизнь только пошли на пользу ее здоровью. Она усиленно гнала от себя тоскливые мысли, стараясь все время чем-то себя занимать. Но это удавалось далеко не всегда.
Однажды в имение приехал молодой Джордан Ферли. Дождавшись, когда дед удалится к себе после обеда, Джордан подошел к Элизе и передал ей письмо от герцога.
– Ответ я могу передать уже завтра, миледи, – с лукавой улыбкой сказал Ферли. – А если хотите, вместо ответного письма доставлю в Лондон вас саму.
Поблагодарив его, Элиза поспешно распечатала письмо. Гордон просил ее поскорее вернуться в Лондон. Начинался сезон светских балов, и герцог считал, что Элиза должна поспешить с заказом новомодных туалетов, чтобы выезжать в свет, пока беременность не бросается в глаза.
Отложив письмо, Элиза задумчиво посмотрела в окно. Хочет она того или нет, ей придется поехать в столицу. Она стольким обязана Сазерленду, что просто не может не послушаться его. Хотя одна мысль о том, что ей придется жить в чужом доме, с людьми, с которыми ее ничто не связывает, наполнила сердце девушки глубокой тоской. Здесь, в имении, она не так сильно ощущала свое двусмысленное положение, с первого дня внушив себе мысль, что просто приехала на отдых в дом своих друзей. Но в Лондоне она будет чувствовать себя запертой в клетке. И неизвестно, когда сможет вернуться домой, в свою квартиру.
Дом… Будет ли у нее когда-нибудь настоящий дом, муж, семья? Ведь у нее скоро родится ребенок, как же она будет растить его без отца? С помощью Гордона она смогла обеспечить своему малышу знатное аристократическое имя и кое-какое состояние. Но ведь этого недостаточно, чтобы сделать его счастливым. У нее должен появиться муж, настоящий муж, который станет отцом ребенка. И будет любить ее саму.
Внезапно Элиза вспомнила о Каролине, и с ее губ невольно сорвался грустный вздох. Наверное, подруга уже вышла замуж за Лектура и сейчас привыкает к своей новой роли замужней дамы и супруги наполеоновского офицера. Интересно, как ей живется во Франции, которую она покинула еще ребенком? А она, Элиза, так никогда и не увидит своего дорогого Парижа, величественного особняка в предместье Сен-Жермен, где она когда-то появилась на свет.
Смахнув набежавшие на глаза слезы, девушка встряхнула головой и решительно направилась в свою комнату. Нужно заняться укладкой вещей и выбросить из головы все эти никчемные размышления. Это даже к лучшему, что Сазерленд требует ее возвращения. В шумном Лондоне у нее не останется времени для сожалений и грустных дум.
ГЛАВА 17
– Бедная маркиза! За один месяц она потеряла сразу двух близких людей! Как это, должно быть, нелегко в ее положении!
– В одно время лишиться и единственного родственника, и мужа!
– Поговаривают, что виконт де Марни оставил после себя одни долги. А Бенджамин Ферли? Он хоть успел написать завещание и обеспечить будущее ребенка? Ведь этот повеса Джордан мигом спустит дедовское состояние.
Сочувственные высказывания доносились со всех сторон. Но, слава богу, толпа, пришедшая почтить память умершего маркиза Ферли, постепенно рассеивалась. Элиза уже просто валилась с ног от усталости. Ее огромный живот казался непомерно тяжелым, ноги распухли и непрестанно болели, голова слегка кружилась. Подумав, что до родов остается еще две или три недели, девушка ужаснулась. Как она выдержит эти дни?
Спускаясь по соборной лестнице, Элиза поскользнулась на обледенелых ступеньках, и задержавшийся наверху лестницы Джордан поспешно бросился вниз, чтобы поддержать ее.
– Осторожнее, миледи, а то, не ровен час, случится непоправимое! – неуместно веселым тоном пропел он.
Элиза незаметно усмехнулась, бросив на него беглый взгляд. Похоже, молодой повеса не слишком огорчен из-за внезапной кончины родственника. Но удивляться здесь было нечему: за последние месяцы отношения между дедом и внуком обострились, а карточные долги Джордана снова выросли. Теперь он, наконец, получил долгожданное наследство, и это не могло не улучшить его настроения.
– Ну что? Едем домой? – нетерпеливо проговорил новоиспеченный маркиз. – Признаться, меня уже тошнит от этих постных лиц. Скорее бы уж прошел этот скучный срок траура.
– Да, пора возвращаться, – устало отозвалась Элиза. – Я тоже чувствую себя неважно. Даже не верится, что уже заканчивается март. Так холодно!
Оказавшись в особняке Ферли, Элиза сразу поднялась в свою комнату. Впрочем, она никогда не считала этот дом своим. Ей не терпелось поскорее перебраться в свою квартирку, но она не знала, будет ли уместным съехать прямо сейчас, до рождения малыша. Наверное, ей нужно сначала посоветоваться с Сазерлендом.
«Как всегда, – досадливо подумала она. – Всегда и во всем поступать так, как решает Гордон! Настанет ли день, когда я буду принимать важные решения сама?»
Тянущая боль в животе все усиливалась. Желая поскорее переодеться и лечь в постель, Элиза направилась к звонку, висящему над кроватью, чтобы вызвать горничную, и не смогла дойти до места. Резкая боль так скрутила ее тело, что ей пришлось вцепиться в спинку кресла, чтобы не упасть. От нового приступа боли перед глазами Элизы все поплыло. Когда же боль немного отпустила, она тяжело перевела дыхание и коснулась рукой взмокшего лба. С каждым мгновением ей становилось все жарче, все труднее дышать. И вдруг она все поняла. Это же схватки! Из-за пережитых волнений они начались раньше срока, зато она уже сегодня родит своего долгожданного малыша!
Теперь боль накатывала равномерными, периодичными приступами. Дождавшись, когда ей станет немного легче, Элиза кое-как доковыляла до звонка и изо всех сил дернула плетеный шнурок. Прибежавшая спустя минуту горничная взволнованно всплеснула руками, сразу догадавшись о том, что происходит с госпожой.
