Кстати, остаться и поужинать прямо в квартире — отличная идея. Едва ли я перенесла бы долгую поездку на такси, а чопорные лица официантов не дали бы мне насладиться ужином. Кроме того, здесь на меня не будут пялиться и думать, какой черт занес такую несуразную девицу в дорогое заведение.
Как там сказала Шарон? Коротышка и стропило — так, кажется? Что за пара из нас получается? Я, в разношенных лодочках на плоской подошве и неброском платье, призванном делать меня незаметной, и Чарлз, в дорогом костюме, с золотой цепью для часов и на каблуках.
Пожалуй, Чарлз совершенно прав: ужин в квартире… интимнее. В хорошем смысле этого слова.
Главное, не думать о том, что может предложить мне Чарлз после ужина. Я снова отпиваю джина с тоником.
— О, ты одолела коктейль в два глотка! — Это не очень похоже на комплимент, но Чарлз одобрительно смеется. — Давай я сделаю тебе новый.
Я качаю головой:
— Не нужно. Я не хочу напиться раньше, чем мы сядем за стол.
— О! — Чарлз смеется с еще большим одобрением. — Это очень предусмотрительно. Тогда давай садиться. Позволь, я провожу тебя в столовую.
Боже, он ведет себя так галантно, что я начинаю стесняться своего убогого платья. Наверное, сюда стоило бы захватить королевскую мантию, если бы она у меня была.
— А где же дворецкий? Кто же произнесет сакраментальную фразу «кушать подано»? — смеюсь я.
— У меня нет дворецкого, — растерянно говорит Чарлз. — Если бы я знал, что ты этого хочешь, я бы пригласил на сегодняшний вечер.
— Не говори глупостей, я пошутила, — ошеломленно говорю я. — В наши дни никто не держит слуг.
Услышав это, Чарлз втягивает голову в плечи.
— У тебя есть слуги? — осеняет меня.
— Всего пара, — оправдывается он. — В Честер-Хаусе. Это не я их нанял. Они служили еще при деде. — Чарлз разводит руками. — Да, вот там как раз есть дворецкий. И горничные. И садовник. — Голос его звучит все тише. — И кухарка.
— Ну, раз кухарка, тогда ладно, — киваю я, не в силах справиться с удивлением.
— А еще у меня есть личный лакей.
— Чарлз, но ведь всем им нужно платить. Наверное, содержание слуг обходится тебе очень недешево?
— Но ведь я постоянно живу в Лондоне. И кто-то же должен следить за домом, — слабо возражает Чарлз.
— Да, кто-то, конечно, должен, — соглашаюсь я. А что, без кухарки пустой дом развалится?
— Анна, послушай, — умоляюще говорит Чарлз, прочитав мои эмоции по лицу. — Не думай обо мне как о богатом разгильдяе, который ради престижа решил завести слуг.
Именно это я и подумала, поэтому мне становится немного стыдно.
— Забудь об этом. У нас свободная страна, — миролюбиво говорю я Чарлзу. — Ты можешь делать со своими деньгами что пожелаешь.
— Они работали еще на моего отца. А некоторые — даже на деда, — пытается объяснить он. — Кроме лакея. Бедняга лишился работы в преклонном возрасте, а начинать с нуля было поздно. Мои слуги дали ему хорошие рекомендации и уговорили меня взять его в Честер-Хаус. Я не мог отказать.
Мое сердце оттаивает.
— Значит, ты просто не нашел в себе сил разогнать тех, чья жизнь на протяжении многих лет была связана с Честер-Хаусом?
— Вроде того, — с облегчением говорит Чарлз.
Черт, до чего я порой несправедлива! Чарлз — добрый и отзывчивый человек, а не богатый сноб, как я подумала.
— А почему твой лакей лишился работы?
— Его прежний хозяин умер, а наследники решили, что старый лакей им не подходит. Старик долго пытался найти работу, прежде чем оказался в моем доме. Уилкинс хорошо знал этого человека и порекомендовал его мне. Я доверяю мнению своих слуг. Кстати, мой лакей отлично завязывает галстуки. В этом ему нет равных!
Я смеюсь.
— Знаешь, Чарлз, ты — отличный парень.
Он краснеет до свекольного цвета, чем еще больше меня умиляет.
— Ты тоже мне нравишься. — Он делает жест в сторону столовой. — Приступим к ужину?
Почерпнув дозу уверенности в джине с тоником, а также слегка расслабившись после рассказа о лакее, я неожиданно осознаю, что мне вполне комфортно в квартире Чарлза. А я не из тех, кто привык чувствовать себя комфортно в незнакомой обстановке.
К тому же столовая оказалась невероятно уютной. Стены с дубовыми панелями, точно такой же по фактуре стол, тяжелые стулья с фамильными гербами на спинках и гладкими подлокотниками. К сожалению, стулья немного узковаты, скорее всего усохли от времени, но по-прежнему прочны. На столе расставлены блюда из китайского фарфора с серебряной каймой, столовые приборы из серебра, в центре стоит керамическая ваза с короткими, плотно прижавшимися друг к другу розочками белого и желтого цвета. Повсюду свечи, длинные и очень тонкие, в подсвечниках без изысков (и в этом свой шарм), в ведерке из серебра, заполненном неровными кусочками льда, остужается шампанское неизвестной мне марки.
— Тебе здесь нравится? — как-то нервно спрашивает Чарлз.
— Тут чудесно, — отвечаю я с ободряющей улыбкой. До сих пор самым застенчивым человеком в любой компании оказывалась я, но никто не бросался ко мне в попытке поддержать (разве что Ванна), а теперь я оказалась в непривычной для себя — и, что скрывать, довольно приятной — роли, когда приходится опекать и подбадривать.
— Предлагаю начать с икры, потому что потом она уж и не покажется такой вкусной. Ты любишь икру? — с надеждой спрашивает Чарлз. — Некоторые ее ненавидят.
— Да я никогда ее не пробовала, но уверена, что она придется мне по вкусу.
— А потом будет цесарка, приготовленная на гриле, с начинкой из пастернака и орехов.
Боже, как аппетитно звучит все то, что он перечисляет! Как бы не забурчало в животе!
— Затем, — продолжает Чарлз, — шербет из зеленого чая и пудинг из горького шоколада со взбитыми сливками и апельсиновым мороженым. Есть еще пирожные к кофе, фрукты и сыр. Я заказал сразу несколько видов десерта, потому что не знаю твоих предпочтений. Или ты не употребляешь сладкое? — с беспокойством спрашивает Чарлз.
Я уныло гляжу на свое брюхо.
— Нет, как раз я-то и употребляю сладкое.
— Здесь еще шампанское и бренди, но если ты не захочешь, есть портвейн и другие напитки. Только скажи…
— Чарлз, милый, — говорю я, стараясь не рассмеяться, — все, что ты предлагаешь, так чудесно, что мне трудно будет сделать выбор. Ты так здорово все устроил! Никто и никогда не заботился обо мне так, как ты. — И я легонько целую его в щеку.
— Что ж… — Второй раз за вечер Чарлз краснеет. — Что ж… Бедняга даже дара речи лишился, так что спасать беседу приходится мне.
— Так, предлагаю устроиться за столом и начать есть. Мне не терпится попробовать икру.
Чарлз безропотно предлагает мне руку, затем отодвигает стул и задвигает его за мной. Я принимаю эти ухаживания с величием королевы (по крайней мере так мне кажется), словно каждый день бываю на приемах и балах. Чарлз садится рядом, готовый мне услужить. Неужели именно так живут красивые женщины? Такого отношения ждет Лили, встречаясь с парнем? А всем, кто не умеет красиво ухаживать, можно запросто давать от ворот поворот?
