Конюх взнуздал двух лошадей, и Кэтрин первой сорвалась в галоп. Артур догнал ее и пристроился рядом...
– Не уверен, что это удачная мысль, соваться к Баттерси, не предупредив остальных, – обратился он к девушке.
Та дернула головой, все равно что кобыла, прядающая ушами.
– Ты так осторожен, что это почти умиляет... ой, прости, раздражает! – огрызнулась она.
И Артур действительно ощутил раздражение, острое, всколыхнувшееся в самых недрах души, он сцепил крепко зубы и сжал удила так сильно, что скрипнула кожа перчатки.
Они как раз свернули на тракт, дорога сделалась ровной, и Артур, повинуясь скорее порыву, нежели разуму, ухватил лошадь девушки под уздцы. Та резко застопорилась, едва не скинув наездницу наземь, и Кэтрин вскрикнула от испуга, сверкнув рассерженными глазами.
– В своем ли ты разуме, Артур Флинн? – вскричала она.
А он, подведя лошадь совсем близко к ее, круп к крупу, ноздря к ноздре, наклонился и, обхватив голову Кэтрин руками, притянул к себе для поцелуя.
В этот раз поцелуй не был ни нежным, ни трепетным – скорее настойчивым, даже чуточку грубым. Голодным, дерзким, как будто утверждающим что-то... Кэтрин даже на мгновение испугалась, и этот страх заставил ее задрожать от неведомого прежде желания, посмотреть на старого друга другими глазами. Ощутить кожей и каждым рецептором губ что-то глубинное, прежде ей незнакомое, но как будто проснувшееся под напором целующих ее губ. И руки, обхватившей и словно бы заклеймившей её...
В самый пик удовольствия, когда рука Флинна скользнула по ее спине в нежной ласке, язык же его, коснувшись кончика ее языка, взметнул пламя абсолютно неведомых прежде эмоций, по дороге загрохотала карета. Кто-то ехал в их направлении... кто-то мог их увидеть в любую минуту, если уже не увидел, выпучив от восторга и надвигающего скандала глаза, но Кэтрин – всемогущий господь! – не сумела оттолкнуть целовавшего ее человека. Ни грохот кареты, ни грохот ее же безумного сердца в груди – ничто не могло привести ее в чувства...
Она с трудом удержалась на крупе, когда Артур все-таки отстранился. Сам, без ее на то ведома...
И сказал:
– Держите удила, мисс Аддингтон, не хочу, чтобы вы снова лишились сознания.
Она хотела бы дерзко ответить, но из груди вырвался то ли хрип, то ли стон... Голос как будто покинул ее. Как и желание препираться... В голове вместе с кровью билось только одно: «Неужели в самом деле возможно, ощущать нечто подобное при одном-единственном поцелуе?» Да еще в объятиях Артура Флинна...
Грохот колес, между тем, приближался, И Кэтрин, все еще в сладостной полудреме, не сразу заметила выражение лица ее спутника: из довольного, произведенным его поцелуем эффектом, оно стало сосредоточенно-мрачным.
Карета как раз проехала мимо, и Кэтрин мельком увидала немолодого мужчину с седыми висками, глядевшего на нее сквозь занавески окна, и стоило той удалиться на несколько футов, как Артур вдруг произнес:
– Клянусь кабестаном, это был тот самый мужчина, в чьей карете мы добрались до Уиллоу-холл в ту злополучную ночь, когда я нашел тебя на руинах.
– Что... – Кэтрин дернула головой, разгоняя пьяный туман в голове, мешающий здраво мыслить. – Что ты хочешь сказать?
– Хочу сказать, что это тот самый старик, в карете которого находился дневник мистера Стаффорда.
– Ты уверен? – как-то робко глянула на него девушка-непоседа.
– Совершенно, – ответил Артур, срывая лошадь в галоп и устремляясь за удаляющейся каретой, ничуть не заботясь о здравомыслии, в избытке которого Кэт Аддингтон еще недавно его укоряла.
39 глава
Не сразу, но горе-преследователи догадались, что открытая слежка привлечет к себе слишком много внимания – не мешало бы затаиться. Они так и сделали, следуя за каретой на почтительном расстоянии, а после и вовсе засев в кустах за витой оградой богатого дома, который оба помнили, как Шеридан-плейс. Правда, он долго стоял нежилым и какое-то время интриговал своей мрачностью, наподобие Уиллоу-холла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но теперь в доме появился хозяин...
Экипаж на подъездной дорожке и свет в окнах первого этажа явно указывали на то.
К тому же, они оба знали, кто именно в нем обитается: тот субъект, что похитил дневник Стаффорда-старшего из рук Эдена с Андервудом.
– Нужно вернуться в Уиллоу-холл и рассказать о нашем открытии, – шепнул Артур Кэтрин, не сводящей глаз с дома.
– Уйти и позволить этому типу сбежать?! – отозвалась она с возмущением. – Ну уж нет, кто-то должен его караулить. – И как бы загоревшись новой идеей: – Вот почему бы тебе и не отправиться в Уиллоу-холл? Езжай, вижу, тебе не сидится на месте.
Артур невесело усмехнулся.
– Уехать и позволить тебе совершить какую-нибудь глупость? Я ведь знаю тебя, Кэтрин Аддингтон, ты непременно сунешься внутрь совершенно одна.
Она сложила на груди руки, за что миссис Чемберс непременно бы ее отругала, но к счастью, строгая директриса была далеко, и изобразила всем видом королевское возмущение.
– Тогда оставайся, а я отправлюсь в Уиллоу-холл.
– Одна, по этим дорогам?!
– Артур Флинн, вы просто невыносимы!
– Как и ты, Кэтти-Кэт. Мне кажется, мы достойны друг друга!
От подобного обращения – Кэтти-Кэт – девушка даже застыла на месте, должно быть, решая, не ослышалась ли ненароком.
– Кэтти-Кэт? – повторила она. – Что ты себе позволяешь?
Но вместо ответа – Артур понял уже, что это самый действенный способ заставить ее замолчать – он сграбастал Кэтрин в охапку и снова поцеловал. В конце концов, чем лучше он ей продемонстрирует, от чего она столь уперто отказывается, тем больше у него шансов переубедить эту упрямицу.
Он вспомнил про Андервуда – неужели он, в самом деле, ее целовал? – и кровь в нем взыграла с удвоенной силой, заставив углубить поцелуй, как будто стирая губами, прикосновением рук память о ком-то другом, помимо себя. Он покрыл поцелуями ее губы и шею, спустился к тонкой ключице, покрытой прожилками вен, замер у выреза платья, грудь за которым вздымалась так бурно, что сомневаться в ощущениях Кэтрин не приходилось, и провел вдоль него шершавыми от долгой работы с грубой пенькой пальцами. Все ее тело отозвалось крупной дрожью...
Артур заглянул Кэтрин в глаза.
– Кэт, я ведь лю... – начал он, совершив очередную попытку признаться, но девушка прикрыла ему губы ладонью.
– Слышишь, в кустах кто-то есть?
У Артура сердце лупило по ребрам, как ошалевшее, – как он мог что-то слышать? Да и ей бы не следовало... Но это ведь Кэтрин.
Он прислушался. В самом деле, в кустах за их спинами что-то шуршало. Может, птица какая возилась в поисках пищи, может...
– Скорее. – Кэтрин потянула его за собой, увлекая вдоль ограждения в самую чащу, туда, где они привязали своих лошадей. – Я думаю, они нас заметили, – сказала она на ходу. – И ты прав, будет лучше вернуться сюда с остальными!
Кэтрин призналась, что была неправа, и это поразило Артура больше всего остального. Он даже подумал, уж не волшебному ль действию поцелуев стоит приписать это чудо? И решил провести эксперимент в самое ближайшее время...
Вот только вынырнувшие из кустов мужские фигуры, державшие под уздцы их лошадей, смешали все его планы.
– А вот и голубки прилетели! – осклабился самый плечистый, хватая Кэтрин за руку.
И Артур, кинувшись ей на помощь, был грубо схвачен другим, заломившим ему обе руки. Изловчившись, он заехал мерзавцу головой в нос, и тот взвыл, ругаясь непристойнейшими словами, но хватки своей не ослабил, лишь заломил руки сильнее, так что Артур рухнул на землю лицом в траву.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он видел, как Кэтрин брыкалась в руках второго мужчины, как вцепилась ему зубами в оголенную кожу руки и получила за это знатную оплеуху, заставившую ее присмиреть и рухнуть сюда же, в траву. Артур в бессилии зарычал, задергался под руками мучителей, пеленавших им обоим веревками руки и ноги.
Глядеть Кэтрин в глаза не было сил – он не смог ее защитить, и это причиняло страдание посильнее впившихся в кожу веревок.
