смотря на напряженную травницу. — Мне надо наверх, — сглотнул и пошел обратно на негнущихся ногах.
От Элиз непостижимым образом пахло Любой. Значит, они ее заставили. Зелье вони есть только у травницы. Неужели можно быть настолько бесчеловечными?! Заставить лекаря вычерпать резерв до дна?… Зачем? Встал. Потряс головой. Ощущение, что вижу не все детали. Не могла она. Люба- хороший человек, неоднократно доказала это.
Вспомнил бледное лицо Элиз. Злость вскипела с новой силой, кипятком пробежавшись по венам. Не нужно быть таким наивным! Служанка, влюбленная в хозяина. Женское коварство не знает границ.
Я, как лекарь, должен оградить от повторной угрозы невесту друга. Зло улыбнулся, окунувшись в волны черного гнева, разливающиеся в душе.
* * *
Люба
Тихонько выглянув за дверь, одним глазом проверила местность — никого. Выдохнула, плотно прикрыла. Развернувшись, спиной привалилась к двери.
— Он все понял, — прошептала травнице.
— Да, — не добавила радости старуха.
— Что делать будем?
— Готовиться, — деловито сообщила сообщница. — Обед отдадим, стражу накормим на заднем дворе, посуду принесут с кухни. Ужин на Олафе, сама видишь, не справляемся. Вот и пойдешь, поможешь. Я тут останусь, по мелочи сделать, — повернулась как ни в чем небывало, продолжив нарезать хлеб.
— Нет, — чистая речь без народных словечек радовала уши.
— Зря. Дурит наш лекарь.
Больше ничего из нее не вышло. Разобравшись с кормежкой, прислонилась к стене на улице, наблюдая за фанатиком своего дела — парнишкой, что облагораживал землю новыми растениями. Нашептывая ласковые слова, он сидел на земле, гладил, поливал, удобрял, вливал силы и верил, верил в успех, делясь этой уверенностью с землей и зелеными друзьями.
Хорошо, что он успел озеленить не весь сад, иначе двойное кольцо охраны попортило бы лужайку знатно.
Чувство вины внутри стучало колотушкой, стыдя за поступок с девушкой. Высоко в небе кружились птицы, щебеча и перекрикиваясь. Ну и пусть. Ладони приятно грелись о нагретую древесину. Непослушная прядь настойчиво выбивалась из-под чепца, вызывая зуд. Почесала щеку, заправила смутьянку и направилась к пареньку за советом.
Присев рядом, поздоровалась и попросила рассказать, как он пользуется силой.
— Здесь всяк по-своему творит. Сила — это ты, вы едины, как растение в горшке. Позови ее, представь росточком в ладонях, обогрей и взрасти в себе. Уж тогда сладится. То мой путь, что прошел я. Ругали, конечно, не по науке. Так и сила моя, не науки или других. Ты же, Люба, найди свой образ, другой, родной. Главное, не бойся, иначе навредить можешь, взбунтуется она.
Вот так путано и не понятно, меня посадили на землю, развернув спиной ко всем и велели искать единения. Скептическая улыбка пыталась вылезти изо рта, как плохо сложенная вещь из битком набитого шкафа сквозь узкую щелочку.
Дико хотелось взглянуть на силушку свою богатырскую. Хоть бы на ладони вот. Развернула правую руку вверх. Чуда не произошло. Да я и не ждала. Улыбнулась. Сидеть на холодном было чревато женскими болезнями, а оба лекаря точат на меня зуб. Встала, отряхнулась. На ум пришло мое варенье. Его цвет. Абрикосовый, солнечный. Подняла голову. Тут их аж два. Большое и маленькое. Закрыла глаза, тоскуя по земному теплому кругляшу привычных размеров на лазоревом небе. Волна грусти легкой дымкой появилась в иллюзорной картинке.
Мое солнце.
Привычное и понятное.
Почему бы и нет. Представила, что там в вышине, пока незнакомая, но моя магия, с которой очень хотелось бы подружиться, стать единым целым. Внутри приятно потеплело. Дар откликнулся.
Светило спускалось вниз, становясь все больше и шире. Тепло обернулось жаром. Легкая паника распушила крылья. Приближался огромный пылающий шар, грозясь поглотить глупую женщину. Смотреть было больно. Явь смешалась с вымыслом. Где мысль, где настоящее — не отделить.
— ….Главное, не бойся, иначе навредить можешь, взбунтуется она, — всплыло в голове.
Раскинула руки в стороны, накрывая плечи платком уверенности. Это часть меня, варенье тому доказательство.
Хватит быть чужими.
Мы едины.
— Не боюсь, — прошептала из последних сил, глядя сквозь слезящиеся глаза на застывший пожар в сантиметре перед носом. Все адски горело. Дышать было больно.
Мир потонул в ослепляющей вспышке света. Перед тем как снова отключиться, я сгорела — раскаленный шар вошел в тело.
* * *
Дом Джонатана Мюррея этот же день
Парнишка травник полыхнул, словно сухая травинка, от головы до ног. Люба, которую он науськал, встала и плашмя брякнулась вперед, как есть, лицом носом вниз.
— П..помо, — из горла выходил только шепот. — Помо….Помогииитеее!!!! — набрав побольше воздуха, орал на ходу.
Любу спешно перенесли в дом. Хвала богам, красота не пострадала, иначе гореть огнем заду мальца — так пригрозила старуха, потрясая кулаком. И малец поверил. Вот так сразу, на слово. Уж больно грозно выглядела травница. Бухнулся на колени и выложил как духу, что произошло, откуда ноги растут случившегося. Вину заглаживал старательно. Подай, принеси, налей, убери. Прошло всего ничего, а рубаха хоть выжимай — вся мокрая. Конечно, потеть можно со страху, но приятнее думать о своей полезности.
Выперев горе помощничка за дверь, старуха подошла к спящей. Ласково погладила по волосам, качая головой:
— Люба, горе мое, нашла к кому за советом идти. Меня надо было спрашивать, меня! Не блаженного этого.
Подпалив пучок трав, она старательно окурила лежащую со всех сторон. Дымок нехотя вился тонкой струйкой. Убрав в сторону, затушила. Взяв другой, свежей травы, обмакивала в чашу с особым настоем и бубнила под нос заклинание, стряхивая брызги в разные стороны. Много лет назад, ее наставница показала этот ритуал, велев запомнить:
— Смотри, да на ус мотай, — монотонно вещала, размеренно совершая действия. — Маги они далече, в городах крупных, до золота охочи. Помощи от них не жди. Простой люд в лесах, деревнях, коли дар проснется не к месту, сгорит али других покалечит. Кому они ко двору? Никому. Ежели чудить начнет, кидаться — бей по голове, не жалей. Бывает сами падають, как скошенные — то магия здороваться пришла. Видения у каждого свои, испытания. Неподготовленным трудно противиться, а коли слабину даст — ужо не проснется. Туточки мы подсобить могем. Слова древние, да травки нужные… Рука помощи из сердца одного войдет в другое. Там, где один, теперь уж двое. Ты дар волшебный свой прими. И в мир добро только неси, — распевала наставница, ходя вокруг тела. — Хотеть надо помочь, искренне. За вранье магия накажет — сожжет. Коли человек гнилье, али не мил — не берись. Всяко знание с умом применяй. Заговор часть силы духа твоего с каплями в тело нуждающегося проведет, подсобит справиться, выстоять.
Повторяя действия за почившей наставницей,
