Глава 30
Мы пробыли у Сильвестри часов до трех.
— Желательно, чтобы вы оба пришли ко мне вечером, — сказал он на прощание. — Мне нужно задать вам несколько вопросов. То, что вы рассказали, было исключительно полезно. Но не забывайте — вы оба в смертельной опасности. Особенно вы, Эндрю. Вы встали Милну поперек дороги. А он так просто не прощает. В данный момент вы ему нужны, но как только потребность в вас отпадет, он не замедлит уничтожить вас.
— Знаю, может, я скажу глупость, — сказал я, — но не пойти ли лучше в полицию и не рассказать все, что мы знаем?
Сильвестри призадумался.
— Это не так уж и глупо, — признал он. — Несмотря на свое могущество, Дункан Милн все же человек. Публичное разоблачение для него нежелательно. А заключение в тюрьму представляет реальную угрозу его столь продолжительному существованию. Ведь он не сможет посещать Марокко, да и доступа к нужным ему книгам у него больше не будет. Он очень зависит от своего личного богатства; бедный человек не смог бы достигнуть того, что сделал он. Ему нужны свобода, возможность путешествовать, покупать редкие книги, содержать церковь и дом в пригороде. Но полиция не осмелится выдвинуть против него обвинение, пока не будет неопровержимых доказательств. Вы можете добиться, чтобы арестовали его приспешников, как это случилось с Маркхэмом, но Милн — орешек, который полиции не по зубам.
— Но ведь нашли же ребенка... А останки Катрионы... Камерон просто обязан действовать. И Дункану трудно будет отвертеться.
— Не следует быть слишком уверенным. Однако дайте мне обдумать все это. Я посоветуюсь с надежными людьми. В этой борьбе вы не одни.
На прощанье он обнял нас, неуклюже, как это бывает с людьми, кто не привык к открытому проявлению чувств.
— Господь да благословит вас, — сказал он. — И защитит.
* * *
В город мы поехали на автобусе. Генриетта хотела вернуться в Дин-Виллидж, я же беспокоился об отце. У меня к тому же была назначена встреча с Рэмзи Маклином.
— Поезжайте, — сказал я. — Рэмзи меня не задержит — его ждут пациенты. Но мне хотелось бы знать его мнение о состоянии отца.
— Я буду ждать вас. Не опаздывайте. Нам нужно поесть, прежде чем мы отправимся к Сильвестри.
Маклин ждал меня. Было приятно встретиться с ним. Казалось, он все исправит, как это бывало в детстве, когда я хворал. Он пожал мне руку и усадил в кресло.
— Я посижу здесь, — сказал он, присев на краешек кушетки, где он обычно осматривал больных. — Мы старые друзья, можем говорить в неформальной обстановке.
— Надеюсь, я не оторвал вас от дел.
— Вовсе нет. Сказать по правде, я встревожился, когда ты сказал о болезни отца. Я не общался с ним уже несколько месяцев. Он, конечно, никогда не отличался хорошим здоровьем. Старался никому не рассказывать о своих болячках. Полагаю, у него нелады с сердцем.
— А я и не знал...
— Ну, конечно же, ты не знал. Я же тебе говорю, он все скрывал.
— Но сейчас это не сердце, насколько мне известно.
Брови его изумленно поднялись:
— Вот как? Тогда расскажи мне, что тебе известно, а я подумаю.
Я постарался точно описать симптомы болезни. А потом заговорил о Яне и о том, как тот умер. Маклин терпеливо выслушал, то кивая, то ворча.
— Это не так все просто, — заключил я.
— Да? — Брови опять взметнулись.
Тут я стал объяснять, начав с могилы Катрионы, самого наглядного, на мой взгляд, доказательства того, что дело нечисто. Он слушал без комментариев, не прерывая меня. Только кивал или жестами призывал меня продолжать.
Я показал ему письмо Яна и рассказал все, что узнал от Сильвестри, не упомянув, впрочем, его имя.
— Я сам видел фотографии, — сказал я. — Ошибки нет — на фотографиях Милн и Катриона. Готов поклясться.
— Да, конечно, — пробормотал он и опять углубился в письмо. Он прочел его во второй раз очень внимательно, и когда кончил, лицо его выражало тревогу. За дверью я слышал шаги. Начался рабочий день хирургического отделения.
Маклин встал с кушетки и уселся за стол. Не говоря ни слова, снял телефонную трубку:
— Мисс Мензис, позаботьтесь, чтобы меня в течение получаса никто не беспокоил. Да, я знаю, что там собралось много народа, но у меня сейчас очень важное дело. Отправьте домой тех, кому не нужна срочная помощь, и попросите доктора Мелроуза разобраться с остальными. — Он положил трубку и взглянул на меня: — Да, Эндрю, кажется, ты попал в передрягу.
— Значит, вы мне верите?
Он хмыкнул и покачал головой:
— Если ты спрашиваешь, верю ли я всем басням о колдунах и воскрешении людей из мертвых — конечно же, нет. Ведь я ученый, или думаю, что это так. Но что-то нехорошее и в самом деле происходит. В городе полно придурков, которыми можно набить с десяток сумасшедших домов. Этот Милн, кажется, еще тот фрукт. По нему уже давно тюрьма плачет. К сожалению, ты напрасно потратишь время, если попробуешь что-то доказать в отношении его. Согласен, он вполне мог быть причастен к этому могильному делу и убийству младенца. Возможно, у него имеются навязчивые идеи о собственном тождестве с отцом и дедом, и он действует под влиянием этих идей. Оккультные дела выброси из головы. Из того, что ты тут рассказал, следует, что в Марокко тебя напоили коктейлем из наркотиков. Отсюда и твои галлюцинации, и кошмарные сны. Там ты видел старика и решил, что он умер.
— Но я видел его!
— Ты видел его спящим. Поверь мне, Эндрю, не так уже невозможно впасть в коматозное состояние, при котором сон очень напоминает смерть. Существуют наркотики, которые производят сходный эффект.
— Ну, а звуки?
— Если ты сейчас хотя бы наполовину в таком же состоянии, в каком я видел тебя последний раз, не удивлюсь, если тебе опять чудятся подобные вещи.
— А как же Генриетта? Ведь она тоже их слышала.
— Наверное. Но мне очень хотелось бы самому поговорить с ней о ее впечатлениях. Ты сейчас возбужден, а она только что овдовела и находится на грани нервного срыва. Послушай, Эндрю, я вовсе не хочу посмеяться над твоим рассказом, просто собираюсь я взглянуть на все более рационально. Ведь ты же ученый и понимаешь ценность фактического материала. Думаю, в отношении Милна ты не заблуждаешься. Показания священника могли бы стать бесценными, если поверить во всю эту суеверную чепуху. Но ведь он должен представить неопровержимые доказательства, иначе полиция не может возбудить дела.
— А как же фотографии? Разве по ним нельзя доказать, что три Милна на самом деле один и тот же человек?
Он тихонько рассмеялся и покачал головой:
— Без сомнения, сходство есть. Но не более, чем можно ожидать у трех поколений одной семьи. Поверь мне, Эндрю, эти иррациональные страхи ослепляют тебя. Ты не видишь того, что очевидно каждому. Тебе следует принять успокаивающее да попить той травяной настойки, которую я тебе прописывал в прошлый раз. Я тебе приготовлю ее, и ты возьмешь домой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
