– А ну как я и правда, человек хороший? – лукаво подмигнул Везунчик охраннику. – Только ты тоже понять должен: есть у меня тайны, о которых я поведать не имею права даже под страхом смерти. Могу лишь на слово заверить тебя, что всегда стараюсь делать людям добро. Но виной произошедшему точно не моя персона, а, как мне кажется, все же вещичка та, что я случайно нашел. Так что, поможешь мне?
– Сказал же – помогу! А вещичка что из себя представляет? Вдруг я знаю?
– А вот, – на ладони Стража блеснул гравированным боком перочинный ножик.
– Хм… – охранник осторожно протянул руку и коснулся гравировки кончиками пальцев. – Я подобные только до Судного дня видал, а гравировка такая не попадалась ни разу. «ВВ»… Из этого точного вывода не сделаешь. Может, вертолетные войска, а может Виктор Витальевич… Тут вариантов до хрена и больше!
– Я точно так же думаю. Но мне непонятен один вопрос: для чего из-за вот такой тарабарщины человека убивать и при этом рисковать своими жизнями? Зачем, когда нападение не удалось, добивать точным выстрелом в голову собственного подельника?
– А кто добивал, мы ж не знаем…
– Знаем, Жека, очень даже знаем.
– В смысле? – недоуменно заморгал охранник. – Мы ж не видели никого!
– Это вы не видели, а я заметить успел. Именно такую же фигуру в длинном плаще!
– Вот оно что… Понятно. И что теперь предлагаешь делать?
– В первую очередь мне нужен человек, который досконально знает форт. Это на случай, если придется в темноте убегать, сечешь?
– Угу.
– А во-вторых, искать нужно начать с вашего калеки Тохи. Это же он на меня «охотников» навел!
– Так оно. А найти его просто. Он в хибаре прямо возле входа на рынок обитает. Часто в его халупе кодла пьяни собирается, иногда и охрана рынка погреться заскакивает. Так что, идем?
– Идем, – согласился Везунчик.
– Тогда я Динара позову, чтоб сменил на посту. Скажу, что шибко до ветру захотелось. А ты пока за улицей посмотри…
Жека хлопнул в ладоши и направился в обеденный зал.
* * *
Сумерки набежали быстро. Внутри форта царил мрак, только редкие одинокие масляные фонари на столбах вырывали у темноты небольшие участки пространства. Вообще Везунчик заметил, что после Судного дня переходное время от дня к ночи значительно сократилось. Вроде только что закатывающийся красный диск солнца висел у самой линии горизонта, и вдруг округу окутывала тьма, словно кто-то резко выключал свет.
Оживленные до этого улицы опустели. Выжившие после катаклизма запирались в домах, стараясь обезопаситься от непредвиденных ситуаций. Лишь редкие прохожие проскакивали перекрестки, да чинно осматривали улицы небольшие группы патруля. Поэтому спутники, старающиеся обходить освещенные участки, добрались до рынка практически незамеченными.
Из окон покосившейся хибары не блеснуло ни одним огоньком. В доме стоял такой же мрак, как и на улице. Лишь недалекий одинокий фонарь у плотно запертых высоких ворот рынка тускло отсвечивал на одну из бревенчатых стен. Где-то далеко, у базарных рядов, вяло брехало несколько собак. Скорее всего, сторожевых. Видел несколько штук Везунчик днем – больших и лохматых, каждая из которых с легкостью бы могла справиться со средней величины зверем-мутантом. Но даже подумать не мог, что эти псины обладают столь тонким голосом, словно какой-то хозяин-аристократ вывел на поводках пару той-терьеров, облаивающих всех и каждого, чтобы показать тем самым свою непременную значимость.
У бывшей многоэтажки, являющейся сегодня домом Совета Старейшин, пьяные голоса нестройно, с подвыванием, запели что-то трудно узнаваемое как мелодией, так и словами. После каждой фразы собачий хор на рынке дружно брался подпевать. Надо отдать должное, у собак выходило гораздо лучше, и Страж мысленно им поаплодировал.
Под самым фонарем, похохатывая, курили два охранника и смотрели в противоположную центральной площади сторону. Оттуда доносились истеричный женский крик и редко отвечающий ему, явно нетрезвый бас вернувшегося с гулянки мужика:
– Набрался уже, скотина! Бездарь! Тварь подзаборная! Получка где?! Чем детей кормить?!
– Уйду… Совсем уйду от тебя, стерва! К Вальке свалю на хрен!
– К этой шмаре?! Иди, иди! Кто держит-то?! Вот и сопьетесь с ней на пару, так она тебя в могилу и сведет раньше времени, чучело!
Жека, уловив взгляд сталкера, хмыкнул и пояснил:
– Жалование сегодня у воинства выплатили, как раз вчера налоги с фермеров и торговцев собрали в Совете. Поди, после дележки крупного куша Старейшины и остальных порадовать решили…
– Так кто ж себя любимого обделит? – Страж стрельнул глазами в сторону дома. – В какой комнате этот юродивый обитает? Спит, наверное, уже?
– Да там комната всего одна. Двери между ней и кухней нет, только занавески. Но не советую об них тереться, до того засаленные и грязные, что снова мыться придется, да еще и стираться наверняка. Аккуратно в сторону их отодвигай при входе.
– А лаз на чердак в доме находится или снаружи?
Охранник поморщился, оценивающе оглядел худую крышу с разломанным местами шифером, чудом держащимся на стропилах.
– В доме. Но он заколочен, вроде, был. Тохе при его немощи чердак без надобности. Да и лестницы там точно нет. Если доски у лаза отдирать будешь, шум поднимешь…
– Ясно, – Везунчик подобрался к небольшому окошку, ведущему в сени. – Попробуем здесь пролезть. Ты как, со мной?
– Конечно! В крайнем случае, меня он узнает, посговорчивее будет.
– Тогда придержи створку, я сейчас ее ножом подцепить попробую, – сталкер включил «ночник» шлема и, уже взявшись за подоконник, резко отдернул руку назад. – Стоп! Это что, кровь? – указал он на темное пятно.
Жека тронул пальцем липкую массу, поднес к носу и принюхался.
– Возможно… Ни дерьмом, ни еще чем другим не пахнет…
– Тогда погоди, – Везунчик насторожился. – Побудь здесь, по сторонам внимательно озирайся, а я быстро заберусь, гляну – что там и как. Чую – недоброе произошло…
Стараясь не оставлять следов, Страж осторожно протиснулся в окно и крадучись добрался до комнаты. Карниз из старой ржавой трубы с висящими шторами оказался сорван с одного гвоздя. Нижний край ткани тянулся по полу и мок в большой набежавшей луже крови. Везунчик присмотрелся и понял, что от хозяина хибары теперь вряд ли можно получить даже минимум информации. Тоху сейчас нельзя было назвать только безногим, поскольку голова калеки с раскрытым в ужасе ртом и застывшими глазами находилась в двух метрах от тела.
«Дело становится все запутаннее…» – подумал с огорчением сталкер и, решив больше не задерживаться в доме, поспешил вернуться к окну.
– Ну что там? – уточнил взволнованный Жека у спешно вылезающего на улицу Стража.
– Быстро делаем ноги отсюда… – выпалил Везунчик, но договорить не успел. Совсем недалеко, из подворотни, громко ухнул выстрел охотничьего ружья. Из оконной рамы, там, где мгновение до этого находился сталкер, жаканом вынесло крупные щепки. Резко пригнувшись, Страж рванул рукав напарника, потянув того за собой. – Валим! Иначе нам это убийство впаяют!
Подскочившие от неожиданности охранники рынка развернулись на звук выстрела и увидели мелькнувшие в боковой проулок две тени. Раздались трели свистков, громче залаяли собаки от торговых рядов. Теперь в их хор вплелись и басовитые ноты, напомнив о величине сторожевых псов. От пожарной каланчи частым набатом загудел колокол. Смолкли пьяные песнопения, сменившись на встревоженные крики, с разных сторон послышался топот множества ног.
Перевалив через невысокий забор вокруг палисадника, Везунчик, продолжая тянуть за собой Жеку, достал из кармана разгрузки небольшой баллончик, встряхнул его несколько раз и рванул в темноту, не разбирая дороги. Сейчас он не столько волновался за себя, сколько за напарника, поскольку в одиночку мог с легкостью замести следы.
Миновав еще пару дворов, сталкер остановился и, глядя на грузную фигуру запыхавшегося Жеки, выпалил скороговоркой:
