— Ее нет в живых, — сказала презрительно Катрин, видя животный страх, охвативший его. — Чего вам бояться?
— Она мертва, но ее душа живет, а душа колдуньи всегда опасна. Ее можно вызвать, назвав по имени. Я не хочу слышать это имя!
— Как вам будет угодно, — ответила Катрин, пожимая плечами. — Но тем не менее я — графиня де Монсальви, и у меня есть сын.
С той минуты, как Катрин отказалась произносить имя Жанны д'Арк, Жиль успокоился. Его побледневшее лицо приняло свой обычный цвет.
— Почему же в таком случае вы оказались здесь одна? Где Монсальви?
Лицо Катрин окаменело. Она опустила веки, чтобы он не видел, какую боль она испытывает каждый раз, когда он произносит эти жестокие слова.
Мой супруг тоже умер, вот почему я здесь одна.
Наступила тишина, быстро ставшая невыносимой. Чтобы разрядить обстановку, Катрин спросила почти светским тоном:
— Могу ли я знать, как поживает мессир Жан де Краон, ваш дедушка, и мадам Анна, его супруга, которая была так добра ко мне в мою бытность у вас?
Она тут же пожалела о своих словах. Гнев исказил демоническое лицо Жиля. Он посмотрел на нее безумными глазами.
— Мой дед умер прошлой осенью, 15 ноября… проклиная меня. Он завещал свою шпагу, вы слышите, моему брату, этому бледнолицему ублюдку Рене. И вы еще осмеливаетесь спрашивать у меня о новостях? Надеюсь, что в этот час его проклятая душа горит в аду. Я надеюсь, что…
— Не будем об этом, монсеньор, — сказала она устало. — Забудьте ваших родственников и раны, которые они, по вашему мнению, нанесли вам, и скажите, зачем вам так нужна цыганка Чалан?
— Затем, что мне нужен тот самый предмет, за которым вы явились в этот замок: мне нужен черный бриллиант! Цыганки умеют жульничать, умеют воровать, умеют очаровывать!
— Но я же не настоящая цыганка…
Неожиданно Жиль отбросил вежливый, светский тон, который до сих пор старался сохранять. В его взгляде появился огонь алчности. Он подошел к Катрин, схватил ее за плечи, да так сильно, что она застонала.
— Нет, ты не умеешь так ловко воровать, как эти черные козы. Ты не дочь цыганского племени, но ты дочь дьявола! Ты тоже колдунья. Ты завлекаешь в свои сети мужчин — сеньоров и простых мужиков, они едят с твоей ладони, как прирученные птицы. Ты ускользаешь из рук и появляешься вновь, еще более сильная и красивая! Ты лучше, чем цыганка! Уж не воспитана ли ты той колдуньей, которую я хотел сжечь?
Сара! Катрин стала тут же жестоко упрекать себя. Как она могла все это время не вспомнить о Саре… А ведь этот человек только что упоминал, что она приехала сюда с Сарой.
— Я потеряла мою верную Сару. Я даже не знаю, где она. Она исчезла сегодня утром.
— А я знаю. Один из моих людей опознал ее, когда она бегала по городу и разыскивала этого Тристана Эрмита. Теперь она под охраной… хорошей охраной, и успокойся, ей нечего бояться. По крайней мере, в данный момент. Ее судьба зависит от твоего повиновения.
— Я была бы вам признательна, если бы вы перестали говорить мне «ты». И еще, что случилось с мэтром Тристаном ?
— Этого я не знаю, — бросил Жиль, не сознавая, что он обороняется, и продолжил:
— Когда я послал людей, чтобы арестовать твоего сообщника, в таверну «Королевская винодельня», ему удалось — не знаю уж каким дьявольским способом — улизнуть от них через окно. С тех пор его никто не видел.
Катрин сделала усилие, чтобы освободиться от рук, сжимавших ее плечи, но безуспешно. Он крепко держал ее и почти касался лица. Запах вина вызвал у нее отвращение.
— Отпустите меня, мессир, — сказала она сквозь зубы, — и постараемся объясниться, а то мы плаваем в море недоразумений. Что бы вы ни думали, я приехала сюда не за черным бриллиантом. На самом деле я даже не знала, что он находится в руках вашего кузена.
Пораженный искренностью тона. Жиль де Рэ отпустил молодую женщину, которая спокойно села в кресло из черного дерева. Он посмотрел на нее с некоторым оцепенением, как будто бы не понимал до конца смысла ее слов, и продолжал хранить молчание. Потом кивнул головой, и спросил с некоторым недоверием:
— Значит, вы приехали не за бриллиантом ? — пробормотал он. — Что же вам здесь надо? -
— Подумайте, монсеньор. Я вдова, к у меня есть сын. С другой стороны, мы, семья Монсальви, находимся вне закона, разорены и подвергаемся смертельной опасности, если будем схвачены. От кого же зависит наша судьба? От вашего кузена Ла Тремуйля. Вот почему я хотела попасть сюда, сблизиться с ним, увлечь его, если смогу, и добиться отмены королевского указа, вернуть земли, унаследованные моим сыном. Разве это вам не кажется достаточным основанием?
— Зачем же весь этот маскарад?
— А могла ли я беспрепятственно попасть в замок и не быть арестованной первым же постом, явись я в нормальном виде?
И, поскольку Жиль молча кивнул головой, она продолжила:
— Случайно я узнала о вкусах вашего кузена и его пристрастии к песням и танцам цыганок. С помощью Сары мне нетрудно было проникнуть в табор… Последствия вам известны. А теперь я, в свою очередь, хотела бы знать, что вы будете делать со мной?
Жиль ответил не сразу. С мрачным видом он нервно поигрывал кинжалом с золотой рукояткой, который достал из ящика. Молодая женщина сидела ни жива ни мертва, боясь потревожить угрожающую тишину. Внезапно она подскочила на своем месте: Жиль ударил кинжалом в дорогой ящик и, не глядя на Катрин, отчеканил:
— Я хочу, чтобы вы украли для меня бриллиант…
— Вы забыли, что он принадлежит мне. Кстати, я хотела бы знать, как он попал в руки вашего кузена?
— Один кабатчик, я не знаю, из какого места, якобы услышал, что вы доверили бриллиант некоему меховщику из Буржа, а он заложил его у еврея из Бокера по имени Арабанель. Надеясь на хорошее вознаграждение, кабатчик приехал сюда и рассказал об этом Ла Тремуйлю. А потом дело не представляло трудности.
— Он убил мэтра Кера? — вскрикнула Катрин с болью.
— Да нет. Ваш эмиссар, получив свое золото, отбыл на корабле. Бриллиант остался у еврея. Он не хотел отдавать его посланцам кузена… и поплатился жизнью.
Катрин ужаснулась, а потом нервно рассмеялась, сказав с иронией:
— Смерть! Еще одна смерть!.. И вы хотите получить этот проклятый камень. Он приносит несчастье, кровь, страдания. Тот, кто им обладает, испытывает жестокие удары судьбы или просто погибает. Я надеюсь, что это ожидает и вашего кузена. Если вам нужен этот дьявольский бриллиант, добывайте его сами!
Ее отчаявшийся голос поднялся до крика. Жиль грубо обрушился на нее, схватил за плечи, его лицо, искаженное от ярости и страха, приблизилось вплотную к ее лицу.
— Я меньше боюсь Сатану, чем твоего колдовства, проклятая ведьма! И у тебя нет выбора. Завтра я передам тебя Ла Тремуйлю или ты украдешь бриллиант для меня, или умрешь в муках, и твоя цыганка вместе с тобой. Ты здесь никто, просто бродяжка, которую можно спокойно уничтожить. Жители этой страны так радуются при виде твоих соплеменников, болтающихся на виселице.
