На городской окраине
Стрелковые батальоны гвардии старших лейтенантов Усенко и Стотланда из дивизии полковника Козина 21-й армии Донского фронта с боями шли на восток. Шли по тому пути, по которому так недавно к Волге рвались фашисты, рвались в зверином исступлении, устилая степь трупами, разбитыми и сожженными танками. "Трупы, успели сгнить, а кости засыпал снег.
В степи разгулялась пурга. Северный ветер поднимал тучи сухого, мелкого снега и гнал его на юг. Степь курилась, колыхалась, плыла.
Бойцы шли белые, запорошенные. Снежная пыль, словно мука, приставала к их шинелям, шапкам, подшлемникам. Ослепительная белизна снега резко оттеняла черноту солдатских лиц, опаленных морозом, закопченных дымом походных костров. А слева и справа от них, поднимая снежные вихри, проносились танки. И нет-нет, а какой-нибудь солдат, сбивая рукавом сосульку, что повисла на усах, не удерживался от восторга:
- Эх, хороши машинки!..
Иногда, похожие на снежные сугробы, у дороги попадались парашюты, на которых, быть может, еще вчера гитлеровские летчики сбрасывали своим воякам провиант. Их использовали для маскировки боевой техники.
Сержант Болдырев, натягивая парашют на свою тяжелую гаубицу, посмеиваясь, приговаривал:
- В шелк одеваю красавицу. Заслужила милая, - и гладил рукой холодный, отливавший матовым блеском ствол.
Ежедневно, в течение долгих месяцев, в сводках Совинформбюро сообщалось о ходе боев в заводских районах города, где ни днем, ни ночью не смолкал гул артиллерийской канонады. Здесь, севернее Сталинграда, начались первые схватки с врагом в боях за город, здесь прозвучал и последний залп великой битвы. От Замечетинской степи на северной и до Купоросной балки на южной окраине города не было клочка земли, на который не упала бы пуля, осколок или капля крови.
Никогда еще приволжская степь не слыхала такого страшного грохота. На огромных просторах, где некогда носились дикие орды Чингис-хана, вспыхивали бои короткие, но жестокие. И снег, вытаивая, обнажал землю, - серую, страшную. Враг упорно сопротивлялся, цепляясь за хутора и степные высотки. В одной балке для прикрытия своей отходившей колонны гитлеровцы поставили батарею шестиствольных минометов.
Услышав рявканье "дурилы" - так бойцы окрестили немецкий шестиствольный миномет, - лейтенант Сергей Боченок коротко сказал:
- . Придется угомонить.
С группой бойцов он напал на вражескую батарею с тыла. Боевой расчет батареи был перебит.
- Ну, вот и порядок, - удовлетворенно проговорил лейтенант.
* * *
Все вражеские блиндажи и землянки имели амбразуры и были приспособлены для длительной обороны. Гитлеровцы сидели в своих норах, а нашим подразделениям приходилось наступать по открытой местности в условиях жестокого мороза и пурги. Но бойцы шли к Сталинграду, не зная устали, презирая смерть. Дух непобедимого Суворова витал над войсками.
После тяжелого дневного боя батальон старшего лейтенанта Стотланда вышел к балке, поросшей чахлым кустарником. На противоположном ее склоне каким-то чудом сохранился тригонометрический пункт. Когда пурга на минуту стихла, в свете ракет на его верхушке отчетливо показался тригонометрический знак. В балке, в блиндажах засели гитлеровцы. Стотланд не стал ждать утра. Он вывел батальон на фланг вражеской группировки, ударил по ней и в коротком бою выбил фашистов из блиндажей.
В одном из них остался мундир капитана с рыцарским крестом и недопитый чай. "Рыцарь" едва успел унести ноги, настолько был дерзким и неожиданным удар.
Бои, начинавшиеся днем, не прекращались и ночью. Вспышки разрывов на мгновенье выхватывали из темноты армады застывших неприятельских машин, исковерканных танков, врезавшихся в землю самолетов. Орудийные выстрелы сливались в мощную гамму и не было чудесней музыки, чем музыка наступления.
* * *
...На подступах к Сталинграду с севера на юг тянется земляной вал, насыпанный еще во времена царствования Анны Ивановны. "Царицын вал" был последним рубежом противника перед городом. По обеим сторонам вала гитлеровцы соорудили дзоты, блиндажи, отрыли траншеи и хода сообщения. Видимо, они намеревались удержать вал любой ценой.
- Мы перешагнем через этот вал сегодня, а завтра будем в Сталинграде, уверенно сказал перед боем гвардии старшей лейтенант Стотланд.
Вечером 25 января 1943 года части Донского фронта начали штурм "Царицына вала".
После залпа "катюш" на рубеже вражеской обороны послышались частые разрывы, словно в гигантскую бочку посыпались чугунные ядра. Это был сигнал для атаки.
Бойцы шли на приступ. Одни падали, другие перешагивали их и шли вперед. Только вперед! Трудно им было, но они знали, что там, в Сталинграде, еще тяжелей. Выстрелы, разрывы мин, трескотня пулеметов, рез моторов, крики "ура", стоны раненых - все сливалось воедино и гремело над степью дьявольским разноголосьем.
Комбат Стотланд был там, где бились его гвардейцы. Там плотно ложились мины. Прошивали темноту ночи очереди трассирующих пуль. По звуку выстрелов комбат понял, что первая рота ведет бой в глубине обороны гитлеровцев. "Молодец ротный!" - с радостью подумал Стотланд. А вскоре и от командира третьей роты, связь с которой была прервана в первые минуты атаки, прибыл связной и передал запятнанное кровью донесение. Комроты сообщал, что его бойцы заняли траншею и отбивают контратаки противника.
- Ты ранен? - глядя на связного, спросил комбат.
- Нет. Командир роты. В руку. На словах приказал передать, что с поля боя не уйдет.
Справа и слева огонь врага начал слабеть и только в центре, там, где по балке наступала вторая рота, продолжали, захлебываясь, строчить вражеские автоматы и пулеметы.
Через полчаса командир батальона Стотланд уже находился в траншее, захваченной у неприятеля. Бой утихал.
На рассвете батальон подошел к городу.
* * *
Рано утром 26 января меня срочно вызвали к полевому телефону. Накануне я до глубокой ночи пробыл в частях и намеревался поспать, однако это мне не удалось. На войне нельзя заранее рассчитывать на отдых.
Взяв трубку, услышал голос командира полка Панихина, с которым мы расстались лишь несколько часов назад. Его сообщение сразу же прогнало сон.
- С запада слышна артиллерийская стрельба, - доложил Дмитрий Иванович, - снаряды рвутся в тылу противника.
- Это наши наступают. Немедленно выступайте им навстречу! Скоро буду у вас.
Доложив в штаб армии о полученном от Панихина сообщении, я собрался в дорогу. День предстоял напряженный, поэтому я решил наскоро перекусить, а затем уже отправиться в полк.
* * *
...Серенький январский рассвет еще не разогнал мглу. Слегка морозило. Поземка то и дело поднимала снежные вихри, жгла лицо сотнями ледяных иголок. Командир разведроты старший лейтенант Войцеховский, только что вернувшийся от Панихина, решил провести нас к Мамаеву кургану не обычным, а несколько сокращенным путем. Скоро пришлось переходить крутой и глубокий овраг. Едва мы начали спускаться вниз, как откуда-то раздалась пулеметная очередь. У наших ног пробежали снежные фонтанчики.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
