— Допустим, — вздохнул я, — Но зачем мне это делать?
— Чтобы никто не выстрелил отравленной пулей в твоего птенца? — мягко предположил человек, сидящий напротив.
— А что помешает вам выстрелить потом? — вопросом на вопрос ответил я, кладя книгу рядом с собой и принимаясь за остывающий кофе, — Что помешает попросить еще что-нибудь? Что-то… что я не смогу выполнить?
Вместо того, чтобы перейти к угрозам, спокойно выслушавший меня старик устало моргнул… а затем торопливо допил кофе, почти выжрал его, жадно работая кадыком. Потом, устало выдохнув, он потёр лицо ладонями, а затем сказал:
— Всё ты сможешь, Конрад Арвистер. И всё сделаешь. Мы не просто так отправили к тебе Виолику. Не просто так вынудили Завроса Виккельбана нанять Аннику Скорчвуд. Не просто так оставили тебе Ассоль. Ты был нужен нам с самого начала.
Вот тут меня как обухом ударило. Как драконьим хвостом перешибло. Как…
А он, этот поганец, всё говорил и говорил.
Сначала он рассказал про настоящую Виолику Радиган, несчастную полуэльфийскую девчушку-младенца, которую они забрали у мамаши-шлюхи, предварительно ту убив. Как Зелисса, та самая блондинка с искусственными эльфийскими ушами, воспитывала будущее вместилище для демона, периодически скармливая ребенку не самые полезные для развития мозга препараты. О сеансах гипноза, к которым та Виолика показала чрезвычайно высокую внушаемость. Эта же внушаемость досталась в наследство и демонетке, позволив им исподволь её программировать на несложные, но определенные действия, слова, поведение.
Он, трижды он сукин сын, никуда не торопился, методично втаптывая мою самооценку ниже плинтуса. Слово за словом Эммануил Заккери рассказывал мне об операции, которая должна была привести меня и Алису сюда, в том состоянии, в котором мы сейчас и находимся. О нет, у них всё проходило далеко не так гладко, как хотелось бы! Были неудачи, были срывы, а прямая атака Чернышей на нас со Шпилькой вообще едва не стала крахом всего! Но всегда был «план Б». Всегда, даже в том случае, когда ушедшая вразнос Виолика организовала из церкви чуть ли не рок-клуб, обзаведясь целым выводком друзей-телохранителей. К счастью, друзья-рэтчеды давным-давно позаботились о том, чтобы в церкви был потайной вход.
Одна из немногих вещей, которые они не смогли исправить, стало проклятие гримуара. Сам Заккери, уставший, измученный от орущих бред ему в уши мертвецов, сунул проклятый журнал туда, куда не надо, а там его перетрогали все остальные члены их маленькой группы, получив тех же дохляков уже в свои глаза и уши. Высоты к волне добавила еще и Роксолана, буквально сбежавшая в книгу, а затем прятавшаяся от вопросов за кучей неживых полудурков. Однако, среди всех ошибок и неудач оперативной группы глубокого внедрения, посланной Канадиумом, не было ни единой, связанной с вампиром-Блюстителем, Конрадом Арвистером.
…и вот это меня убивало.
— Проведи ритуал, Конрад, сейчас, — устало вздохнул Эммануил, — у нас есть время пока спят мои товарищи. Если ты откажешься, то я достану из свинцового ящика пилу с напылением из «подарочка», а затем отпилю Алисе ноги. Нам она, в отличие от тебя, не нужна целой и невредимой, а сколько у неё займет отращивание новых ног после такого…
Человека очень легко убить. Даже для такого слабого вампира как я большинство смертных представляют из себя просто мягкие мешки с кровью. Тут не нужно обладать силой Шегги, достаточно лишь быть чуток сильнее и иметь длинные острые когти, которые могут вскрыть это мясо в любой удобной тебе проекции. Не нужно иметь черный пояс по карате, не нужно тренироваться, не нужно целиться карандашом в глаз… два размашистых удара (причем второй — чисто для души) и вскрытый восемью глубокими разрезами фальшивый пастор опадает на пол грудой стремительно теряющего кровь мяса.
Это — секунда. Это импульс, отточенный веками. Стоит мне ему хоть немного поддаться, как все в этом здании умрут. Сидящий напротив меня человек это так хорошо знает, что мне даже не стали вешать такую же бомбу как у Тарасовой, скажем, на спину. Не имеет смысла.
Вместо этого я открыл восемнадцатую страницу.
— Учти, я знаю теорию тауматургии, и знаю хорошо, — мягко предупредил меня собеседник, — Если попробуешь шутить — то знаешь, что случится.
— Если я захочу пошутить, то ты не узнаешь, что случится, — также мягко проговорил я, стараясь выдать свою самую лучшую гнусную усмешку.
Заккери она не впечатлила.
— Подобный исход есть в плане, вампир, — вздохнул этот говнюк, — Поверь, он для тебя будет наихудшим.
Хуже всего было не то, что он, этот извращенец, любящий засаживать невинным девочкам под хвост, был прав, совсем нет. Худшее, что я слышал в голосе этого немолодого, страшно уставшего человека, было равнодушием. Он совсем не против был своей смерти, даже, может быть, за. Его ровный тон был наполнен не только уверенностью, что я буду выполнять их указания, но также и смирением с тем, что что-то может пойти не так. Вариант «А» не сработает, значит будет вариант «Б» и дальше по алфавиту. Провал? Ну, значит, провал.
Он слишком устал, чтобы надеяться.
Поэтому я принялся за ритуал. Он оказался несложным, хоть и чрезвычайно требовательным к начертанию. Совершенно незнакомую мне грамму нужно было начертить с точностью, недоступной человеку. Освещение, наточенные карандаши, ровные линейки, даже планшет для рисования — всё это оказалось здесь. Немного крови на обложку, короткий речитатив-воззвание-принятие, пара жестов, а затем книга, она же гримуар, она же лабораторный журнал некроманта, коротко вспыхивает ярким зеленым светом, выдав из себя слабенький фонтанчик туманчика такого же цвета. Туман быстрой змейкой залетает в мои ноздри, обжигая слизистую мертвящим холодком.
— Хорошо, — тут же сказал, встав с места и покачнувшись, фальшивый пастор, — Теперь, Конрад, я тебя оставлю на несколько часов, но перед этим, давай кое-что проясним…
Я напрягся, пытаясь хоть как-то просканировать этого человека, безучастно объясняющего мне, что делать так, как будто всё это давным-давно было им отрепетировано. Думал, что готов был ко всему, но…
— «Песнь Слёз», Конрад, — выбил всю почву мира из-под моих ног Заккери, — Мы читали эту балладу. Внимательно. Можешь считать, что именно твоё появление в Омниполисе и послужило стартом всей операции. Поэтому, пожалуйста, не предпринимай ничего, чтобы покинуть эту комнату. Даже я не знаю всех мер предосторожности, установленных здесь, так что любое твое движение, кроме лежания на кровати, несет в себе риск подрыва бомбы на твоей дочери. До встречи.
С его уходом я упал на кровать и пролежал так почти полчаса, молча, тихо и разглядывая потолок. А потом начал смеяться. Беззвучно.
Может быть, немного истерически.
Сыщик. Детектив. Блюститель.
Трехсотлетний вампир, привыкший обводить вокруг пальца существ, бывших куда сильнее и могущественней чем он. Хищник, охотник, агент всемогущего и таинственного Управления. А для кого-то — жертва. Цель. Мишень. Тщательно изученная. Направленная в нужную сторону с помощью красных флажков. Взятая живьем и посаженная в клетку.
Теперь у них есть на руках всё, чтобы заставить зверя танцевать нужный танец.
Демоны Иерихона и сам Саркат, долгий жизненный срок ведет к большому опыту? Не смешите, он ведет лишь к груде бесполезных воспоминаний, от некоторых из которых избавиться невозможно.
Причем, меня подцепили на множество крючков. Сочетание Шпильки и «подарочка» было грубым, но действенным. Виолика наоборот, более тонким вариантом, рассчитанным на то, что вампир вдует безденежной монашке под хвост, а затем будет приходить снова и снова, вдувая и рассчитывая найти книгу. Сыщик, блин. Алиса? Её не трогали, она была счастливым билетиком, по которому можно достать вампира из гнезда.
И насколько же просто, а? Не надо вламываться в дом-крепость тауматурга, просто найди придурка, который постучит в его дверь, достаточно жалобного и безобидного, чтобы девчонки выскочили сами защищать жертву от злобного лысого психопата…
