— Магнус, — приветствовала его королева Альтия.
В послеобеденные часы она любила прогуливаться кругом замка, по замерзшим садам, непосредственно примыкавшим к отвесным береговым кручам. Ребенком Магнус часто гулял здесь с матерью. Неотрывно глядя в казавшуюся бесконечной даль Серебряного моря, она подолгу рассказывала сыну о странах по ту сторону. Краях, населенных непонятными людьми и удивительными животными…
Те занимательные повести давным-давно ушли в прошлое. Личность королевы словно бы следовала изменениям лимерийского климата: исподволь, год от года, Альтия становилась все холодней, а моменты душевного тепла, еще возникавшие между нею и сыном, делались все реже и реже.
— Матушка, — отозвался Магнус, косясь на белые гребни волн, разбивавшихся о камни внизу.
— Я как раз собиралась послать за тобой, — сказала ему королева. — Твой отец прислал сокола и с ним — послание для тебя.
Длинные седые волосы Альтии были распущены, и ветер нес их, открывая постаревшее лицо. Ради прогулки королева надела просторный теплый плащ, и холод румянил ее обычно бледные щеки.
Магнус перешел непосредственно к делу.
— Сабина Маллеос в самом деле украла Люцию из колыбельки где-то в Пелсии и принесла сюда, чтобы ты вырастила ее как свою дочь?
Королева резко оглянулась, скрещивая с ним взгляды.
— Что?..
— Ты слышала мой вопрос.
Губы королевы задвигались, но дар речи вернулся к ней лишь через несколько мгновений.
— Что заставляет тебя так думать, сын мой?
— Сабина сама мне рассказала непосредственно перед тем, как Люция ее подожгла. — И Магнус продолжил, аккуратно подбирая слова и столь же тщательно их выговаривая, чтобы не осталось места для недопониманий: — Люция не сестра мне по крови. Это так?
— Магнус, сынок…
— Мама, не надо. Сегодня мне нужна от тебя только правда… если, конечно, это возможно. Я хочу услышать простой ответ: да или нет. Люция сестра мне?
Королева выглядела очень взволнованной.
— Мой мальчик, Люция — сестра тебе во всех смыслах… за исключением кровного. Мне же она — дочь…
Итак, Магнус получил желанный ответ, и мир словно бы подвинулся у него под ногами.
— Но не дитя твоего чрева, — сказал он.
Королева промолчала.
Сердце Магнуса глухо и тяжело стучало в груди.
— Почему ты столько лет мне не говорила?
— Потому что на самом деле это неважно. А еще так пожелал твой отец. Возможно, он собирался однажды открыть тебе правду, но у меня не было на это права.
Магнус рассмеялся. Смех получился безжизненным и холодным, как вынутый из ножен клинок.
— Да, конечно, я понимаю. Он велел тебе растить ее как собственную дочь, и ты в точности исполнила его волю. Знаешь, мама, я временами задумываюсь, боишься ли ты королевского гнева. Или ты одна из немногих, кому удавалось всегда избегать его?
— Твой отец — король. И он делает только то, что считает должным.
Когда-то Магнус любил мать. Но она никогда не мешала Гаю затаптывать сына — как физически, так и морально, — и его любовь мало-помалу померкла.
— Ты не должен ей говорить. Во всяком случае, пока. — В голосе королевы слышалось беспокойство. — Она такая чувствительная девочка. Не поймет…
— Если ты вправду так думаешь о Люции, это лишь доказывает, насколько мало ты ее знаешь. Нет, мама. Девочка, которую ты растила как мою сестру, не родня мне по крови, но она — истинная Дамора! А это значит, что все сопливые чувства должны быть выжжены без остатка, и чем скорее, тем лучше, иначе просто не выживешь. А Люция теперь что угодно выжечь способна — просто силой желания…
— Я лишь исполняла свой долг…
— Естественно. — Магнус повернулся и зашагал прочь, оставив королеву в одиночестве стоять у края утеса. Он услышал все, что хотел, и продолжать разговор не было смысла. — Как и все мы.
Вернувшись в замок, он забрал письмо, присланное королем. Принц сразу узнал почерк отца, а это значило, что послание было слишком конфиденциальным, иначе король велел бы слуге составить его. Магнус прочитал письмо дважды.
Оказывается, оранийскую принцессу Клейону схватили во время путешествия по землям Пелсии и теперь удерживали там силой. Король Гай приказывал сыну взять двоих спутников, съездить за принцессой и сопроводить ее в Лимерос. Он давал сыну очень важное поручение, от успеха которого вполне мог зависеть исход переговоров с королем Корвином, а стало быть, и будущее Лимероса.
Магнус, давно выучившийся читать между строк, понял, что его отец собирался сделать девушку заложницей. Чего еще ждать от Кровавого Короля! Собственно, Магнусу было без разницы. Его скорее удивляло, что король Гай еще много недель назад не заслал лазутчиков непосредственно в Оранос — похитить девушку прямо из постели. Если это могло облегчить захват земель короля Корвина и возвышение Лимероса, так за чем дело стало?..
На самом деле Магнусу очень хотелось наплевать на поручение и в мрачном затворничестве дожидаться отца из поездки, чтобы так или иначе выманить у него недостающие крупицы правды.
Однако он понимал, что ему назначено испытание, пренебречь которым не имел права.
Принц ни в коем случае не желал терять право на трон, понимая, что с короля станется привести во дворец очередного бастарда и объявить его законным сыном. Кажется, Гай уже разок собирался проделать подобное — с Тобиасом. Вслух об этом не говорилось, но такая возможность висела в воздухе, точно запах выгребной ямы.
Поездка в Пелсию, в какое-то местечко, название которого приводилось в конце письма, должна продлиться четыре дня. Магнусу давалось четверо суток на то, чтобы доказать свою ценность отцу — мастеру обманов и манипулирования людьми.
Тут не обойдешься простым «да» или «нет», как в разговоре с матерью. Тут все гораздо сложнее: ответ мог быть только один…
ГЛАВА 24
ОРАНОС
Король Корвин оказался совсем не таким, как того ожидал Йонас.
Пелсийцы полагали, что это был самодовольный лицемер, отмахивавшийся от нищеты и запустения их горемычной страны, в то время как Оранос жил в роскоши, не ведя счету деньгам. Поэтому Йонас, ни разу в жизни не видевший короля Корвина, загодя его ненавидел.
Внешне Корвин выглядел внушительней некуда. Рослый, мускулистый, он больше напоминал рыцаря, чья лучшая пора только что миновала. Светло-русые волосы, побитые сединой, достигали плеч, ухоженная борода коротко подстрижена, в сине-зеленых глазах светился проницательный ум. Йонас тотчас отметил, что цвет глаз у него был в точности как у дочери. А еще — при всем том, что блистательный дворец в самом деле был обильно раззолочен, король Корвин отнюдь не производил впечатления человека, поощрявшего в своих изнеженных подданных одно лишь стремление к удовольствиям.
Пришлось Йонасу напомнить себе, что внешность бывает обманчива.
Они дождались прибытия короля Гая в ставку вождя Базилия и далее в Оранос путешествовали уже вместе, показывая тем самым, что действуют заодно.
Король Гай тоже выглядел крепким мужчиной и сильным правителем. Короткие черные волосы, темные глаза, обтянутые скулы, тонкогубый рот… Все говорило о суровом и непреклонном характере, лишь в глазах порой мелькало что-то такое… подловатое, нарушавшее вполне рыцарственный облик. Йонас не был уверен, знал ли сам лимерийский король о такой своей черте. И только гадал, стоило ли доверять этому человеку.
Юноша был премного наслышан о том, как король Гай насаждал в своей стране добронравие. О хорошо обученном войске, неусыпно следившем за строгим исполнением весьма строгих законов, изданных королем. Если верить людским пересудам, история его правления была написана кровью. Слухи есть слухи, но недооценивать короля Гая опасно, ведь дыма без огня не бывает…
Король Корвин и не подумал затворяться от высочайшего посольства, пускай и незваного. Он пригласил их в свой замок и велел провести венценосных гостей в большой зал, где Йонас с Брайоном теперь и сидели по обе стороны вождя Базилия. Король Гай со своими людьми расположился по ту сторону обширного прямоугольного стола. Король Корвин сидел на возвышении с двумя стражниками за спиной.
Численное равенство присутствующих было строго соблюдено, но никто не собирался пускать в ход силу. Сегодня будут звучать только речи. А еще Йонас получил совет позволить королю Гаю говорить еще и от лица Пелсии. Юноша был потрясен и огорчен тем, что вождь Базилий согласился на это.
— Что это за ребята? — спросил король Корвин, подразумевая Йонаса с Брайоном. Спутники Гая у него никаких вопросов не вызвали. Те были облачены в темно-красную форму дворцовых стражей Лимероса, то есть, очевидно, являлись телохранителями своего короля.
Вождь указал по очереди на обоих парней.
