Однако никто и не умирал. Клерки отпечатали списки «ожидаемых потерь», а война так и не разразилась, никто не воевал и не было никаких потерь. Лишь призраки людей, которые никогда не умирали, кроме как в воображении клерков.
Луна осветила линию укреплений, и бетонные силуэты показались вдруг голубовато-белыми, словно свежие, сырые кости.
— Мне это не нравится, — произнес Харви. Я с любопытством взглянул на него, решив, что он думал о том же самом, и лишь потом понял, что он имел в виду. Действительно, хорошего было мало. В этом укрепрайоне можно было спрятать целую армию. Собственно говоря, для этого все и было задумано.
— Они будут поджидать возле дороги, — осторожно заметил я. — При таком освещении это значит — меньше чем в десяти ярдах от нее. Так что придется нам залезать в эти траншеи и пробираться по ним ползком.
Он надолго задумался. Потом покачал головой.
— Извините, Кейн. Если начнется стрельба, я должен быть рядом с ним. Он кивнул в сторону машины.
— Было бы лучше, если бы мы с вами покончили со стрельбой, прежде чем он окажется поблизости.
— А может, они набросятся на нас, а он будет сидеть там, сзади, совершенно беззащитный. Я так не могу, Кейн.
— Нас наняли, чтобы доставить его туда, — сказал я. — И я собираюсь это сделать. Он снова покачал головой.
— Нет. Это вас наняли, чтобы доставить клиента; меня же наняли, чтобы помочь ему остаться в живых. Если я сочту, что живым Маганхарду туда не добраться, то посоветую ему даже и не пытаться. — Он пристально посмотрел на меня. — Кейн, я же говорил вам в самом начале, что такое может случиться. Что в итоге, может статься, мы с вами будем стремиться к разным целям.
— Маганхард захочет попытаться.
— Вас удивило бы, знай вы, с какой готовностью люди отказываются от всяких попыток, стоит мне только объяснить им, что их ждет верная смерть.
Я внимательно на него посмотрел.
— Хотите выйти из игры?
— Да. Я хочу выйти из игры, — тихо ответил он. И тогда я понял. Он говорил правду — для такого человека, как он, наилучшим выходом было говорить прямо о подобных вещах.
— Посмотрим, что скажет Маганхард, — предложил я и направился обратно к машине.
* * *
Маганхард уже нетерпеливо высовывался из окошка. Лица его я не мог разглядеть, но догадывался, что оно выражает.
— Ну? — требовательно спросил он. — Чем теперь вызвана задержка?
— Мистер Маганхард, зона укреплений представляет собой труднопроходимую местность, — тщательно подбирая слова, произнес Харви. Она как нельзя лучше подходит для осуществления задачи, которую поставили перед собой наши противники. Если вы продолжите путь, я не смогу гарантировать вашу безопасность. И советую вам этого не делать.
Очки Маганхарда тускло блеснули, когда он повернулся ко мне:
— А вы что скажете, Кейн?
— Я тоже ничего не гарантирую, — спокойно отозвался я. — Это вообще не в моих правилах. Но я готов идти.
А при таком освещении они с равной вероятностью могут попасть как в вас, так и в меня.
— Вот это звучит разумно, — произнес ровный металлический голос. Очки вновь сверкнули и повернулись к Харви.
Тот упрямо повторил:
— Мы с Кейном выполняем разные задачи…
— Похоже, он выполняет именно ту задачу, которая мне требуется, резко оборвал его Маганхард. — А почему же вы отступились?
Воцарилось долгое, томительное молчание, слышалось лишь постукивание мотора «роллса», напоминавшее глухие удары усталого сердца.
Наконец Харви ответил:
— Я слишком много пил, мистер Маганхард. Бессмысленно говорить, что я сожалею об этом. Но у меня замедлены реакции, я не так хорош, как должен быть.
Надо полагать, чертовски непросто ему было это сказать. Ни один алкоголик никогда не признает того, что он алкоголик, и ни один профессиональный стрелок никогда не признает, что может быть побежден. А он признал.
Маганхард снова перевел взгляд на меня. Я пожал плечами.
— Лично я по-прежнему считаю, что мы сможем прорваться.
Распахнулась передняя дверца автомобиля, девушка спрыгнула на землю и очутилась рядом с нами.
— Если Харви говорит, что ему лучше туда не ходить, вы не можете его заставить…
— Я и не прошу Харви никуда ходить. Я иду сам. Именно для этого меня и наняли.
— Вы знаете, кто там вас поджидает? — глухо произнес Харви. — Ален.
— Ален? — Я поразмыслил над этим и решил, что он прав. Ален и Бернар двое лучших профессиональных убийц, люди, которых я в первую очередь просил у Мерлена. Они всегда работают вместе. Только в Оверни они нарушили это правило — и в итоге Бернар убит. Да, скорее всего там засел именно Ален. Мне следовало подумать об этом раньше.
— Вызнаете Алена, — продолжал Харви. — Думаете, что сумеете его одолеть?
— Да, — я кивнул, — я знаю его. И сумею его одолеть.
— Вы рехнулись.
— Нет. В этой игре правила устанавливаю я, а не Ален. Я застану его врасплох. Ведь он по-прежнему думает, что мы будем передвигаться на своих двоих, не подозревая об опасности. Нет, здесь все будет по-моему. Я с ним справлюсь.
— Судя по всему, вам очень хочется получить свои денежки, — со злостью заметила мисс Джармен.
— Нет. — Харви устало покачал головой. — Дело не в этом, моя дорогая. Он просто хочет быть Канетоном. А никто и никогда не мог победить Канетона. До сих пор, по крайней мере.
Я торопливо распорядился:
— Подгоните туда машину через пятнадцать минут, если не услышите стрельбы. А уж если… тогда поступайте по собственному усмотрению.
Я спустился по насыпи и, отыскав вход в траншею, нырнул туда.
Глава 30
Я сделал несколько быстрых шагов, и бетонные стены плотным кольцом сомкнулись вокруг меня. Дальше я стал продвигаться более осторожно, предварительно ощупывая стены и проверяя пол под ногами.
Траншея представляла собой зигзагообразный бетонный туннель без крыши, так что он не мог простреливаться во всю длину. Бетон был таким же сырым и пористым, как и в стенах блокгауза, оставшегося далеко позади, а грязь, натекшая в туннель сверху, образовала небольшие бугорки, поросшие пучками травы. На дне траншеи когда-то был проложен водосток, однако теперь он представлял собой вереницу вязких лужиц, в которых с бульканьем копошились какие-то мелкие твари.
Где же ты притаился, Ален, где поджидаешь меня? Вот бы узнать. А ведь в былые времена мы с тобой работали вместе, на одной стороне. И я помню, каков ты: стремительный, хладнокровный и безжалостный. А с тех пор, как я слышал, у тебя была богатая практика.
Я вдруг обнаружил, что передвигаюсь пригнувшись. Вот уж глупо. Туннель был достаточно глубоким для того, чтобы по нему можно было идти, выпрямившись во весь рост и не рискуя при этом быть замеченным снаружи. Семь футов в глубину. Всего на один фут глубже могилы. Да и вид отсюда открывался не многим лучше.
Следующий поворот оказался гораздо круче. Осмотревшись, я понял, что нахожусь в огневой траншее третьего рубежа.
Она располагалась перпендикулярно линии ходов сообщения. Также выложенная из бетона, она была шире, и в ее передней части имелась восемнадцатидюймовая стрелковая ступень, на которую могли встать обороняющиеся. А выше, вдоль края траншеи, на остатках рассыпавшегося бруствера, темнела неровная полоска мелкого кустарника.
Я сделал шаг, и что-то хрустнуло у меня под ногами. Эхо тотчас подхватило этот звук, и он громкими раскатами, напоминавшими колокольный звон, разнесся по траншее; существа, возившиеся в лужицах, неожиданно зашевелились, закружились в водоворотах, издавая негромкое чавканье.
Я замер — и звуки тоже. Приподняв ногу, я обнаружил, что раздавил грязно-белый скелет лягушки, и, сделав глубокий вдох, одним прыжком очутился на стрелковой ступени.
Воздух вдруг показался мне удивительно свежим, кустики тихо шелестели на ветру. Только вот ни черта не видно. Впереди меня весь район укреплений был сплошь покрыт невысоким кустарником.
Ален, может, ты притаился там, снаружи, а вовсе не в траншеях? В кустах ты мог бы запросто спрятать целую армию. К тому же ты наверняка не один — это не в твоем стиле. Вас по крайней мере двое, и засели вы по обе стороны тропы, чтобы иметь возможность вести перекрестный огонь. Так что если первые выстрелы не достигнут цели, то, куда бы мы ни рыпнулись, все равно получим свои пули. Ведь вы профессионалы — и эта работа лишится смысла, если вы отойдете в мир иной, так и не получив свои денежки. И вам вовсе ни к чему ввязываться в перестрелку — куда проще покончить с жертвой аккуратным выстрелом из засады.
Я продвигался вдоль стрелковой ступени; здесь не было никаких луж только кучки мокрого песка, просыпавшегося из полусгнивших мешков, образовывавших бруствер. Когда я быстро наклонил голову, ветер резко прекратился, словно я закрыл люк, а воздух снова стал теплым, спертым и душным.
