В целом Альенде удалось значительно укрепить свои позиции в Латинской Америке. Кроме указанных республик, к нему благожелательно отнеслись правительства Венесуэлы, Мексики, Коста-Рики, с президентами которых он был лично знаком и поддерживал дружеские связи.
Хотя официальный Вашингтон с каждым днем ожесточал свои отношения с Чили, замораживая кредиты, свертывая торговые операции и все чаще прибегая ко всякого рода угрозам и враждебным инсинуациям, противникам Чили не удалось изолировать ее в Латинской Америке, как то было с революционной Кубой. Урок с Кубой пошел впрок многим правительствам западного полушария, осознавшим, что разрыв отношений с островом Свободы и участие в экономической блокаде против него в первую очередь наносили вред тем странам, которые слепо следовали в этом вопросе в фарватере госдепартамента, Пентагона и ЦРУ. Политический климат менялся в Латинской Америке, и менялся к лучшему, К чести Альенде следует сказать, что он сумел использовать этот климат в интересах укрепления внешнеполитического авторитета своего правительства, восстановить дружеские отношения со столь, казалось бы, «несхожими» главами правительств, как Фидель Кастро, президент Аргентины генерал Лануссе и президент Мексики Эчеверрия.
Несомненно, успехи правительства во внутренней и внешней политике сказались на результатах муниципальных выборов, состоявшихся в апреле 1971 года. На них партии Народного единства одержали внушительную победу, получив 50,86 процента всех голосов, или почтп на 15 процентов больше, чем на президентских выборах. Трудящиеся Чили проголосовали за доверие правительству Альенде.
С приходом Альенде в «Ла-Монеду» некоторые реакционеры надеялись, что им удастся отдалить президента от Народного единства, вскружить ему голову обещаниями поддержки. Так, «Меркурио» писала тогда: «Как бы там ни было, общественное мнение видит в успехе доктора Альенде не удачу группы партий, а победу лидера, который самоотверженно боролся за место, им завоеванное». Орган «мумий» призывал Альенде соответственно характеру чилийского президентского правления «отказаться от узкопартийных интересов». Но эти старые трюки, дававшие результат применительно к Гонсалесу Виделе, Ибаньесу, Фрею и им подобным «друзьям народа», не сработали. Альенде нельзя было перекупить, соблазнить, совратить, перессорить с его союзниками, друзьями и единомышленниками. Он мог быть только товарищем Президентом и никем другим. Когда «мумии» убедились в этом, они вновь объявили ему войну.
В начале 1971 года развернула свою подрывную деятельность преступная банда, кощунственно присвоившая себе название «Родина и свобода». Пользуясь существующей в стране неограниченной свободой слова, террористы из этой банды открыто призывали к свержению Альенде и расправе над его сторонниками. Почти ежедневно они совершали бандитские нападения на помещения левых партий, газет, профсоюзов, избивали активистов, устраивали дебоши, скандалы, провоцировали столкновения с полицейскими властями, создавая, в особенности в столице, обстановку нервозности, беспокойства и неуверенности.
Активизировались и другие террористические подпольные группы, готовившие покушения на самого Альенде. Несколько таких покушений были своевременно раскрыты и обезврежены личной охраной президента, организованной его единомышленниками. Американская газета «Нэшнл обсервер» предрекала неминуемое убийство президента Альенде.
Немало трудностей своими безрассудными действиями принесли и различные организации леваков. МИР и ему подобные крайне левые группировки призывали крестьян к немедленному захвату, земель, а рабочих — к захвату фабрик, обвиняя партии Народного единства и самого Альенде в реформизме, соглашательстве. Под вывеской ультралевых стали действовать и некоторые фашистские группки провокаторов. Они устраивали вооруженные ограбления банков, похищали богатых людей, за которых требовали выкуп, убивали политических деятелей. Они убили 8 июня 1971 года бывшего министра в правительстве Фрея и одного из руководителей ХДП Эдмундо Переса Суховича с расчетом обозлить и ожесточить против Альенде сторонников «буржуазного порядка», в данном случае — демохристианских лидеров. Они, как и правые, толкали Фрея и его сторонников на более решительные действия против правительства Народного единства.
Как жил, что думал, что чувствовал в первые месяцы своего пребывания в «Ла-Монеде» товарищ Президент?
У него была бездна дел, личных, государственных, общественных, и он их решал со спокойной уверенностью, с достоинством, с улыбкой, внушавшей оптимизм и веру в дело, которое он олицетворял.
«Ла-Монеда» не была приспособлена к проживанию в ней большой президентской семьи. В этом старинном здании, похожем на проходной двор, трудно было найти уголок, в котором можно было бы уединиться, отдохнуть или поговорить спокойно с друзьями, не привлекая всеобщего внимания. Здание не обеспечивало и условий безопасности для главы государства. Все это заставило Альенде создать вторую президентскую резиденцию на улице, носящей имя великого английского утописта Томаса Мора, или, по-испански, Моро. Здесь, по соседству с женским монастырем, в обширном саду было выстроено несколько коттеджей, в которых разместились родные президента, его личная охрана — ГАП, что расшифровывалось как «Группа личных друзей» главы государства, другие службы. Район этот был соответственно укреплен так, чтобы он не мог стать объектом неожиданного нападения.
Альенде полюбил резиденцию на Томас Моро, он предпочитал здесь работать, принимать друзей, играть с ними в шахматы, отдыхать, возиться со своей любимой собакой Акой, с которой он в шутку играл в бокс. Ака обожала хозяина и каждый вечер с нетерпением ожидала у ворот его возвращения.
Дон Чичо лично развесил в этой резиденции свою небольшую, но очень ценную коллекцию картин, состоявшую из подаренных ему полотен знаменитых латиноамериканских художников, с которыми он дружил и общался на протяжении многих лет. Здесь были полотна и рисунки Давида Сикейроса, писавшего в начале 40-х годов фрески на стенах школы в городе Чильяне, разрушенном до этого землетрясением; Диего Риверы, эквадорца Гуайясомина, чилийца Эскамеса, аргентинцев Кастаньино и Верни. Все они были революционерами, антиимпериалистами, его единомышленниками.
В спальне он повесил оставшееся от матери старое железное распятие. Повсюду разместил любимые книги, среди них многие преподнесенные ему авторами — писателями, поэтами, учеными.
Собственные книги и произведения искусства он принес и в президентский кабинет в «Лa-Монеде», где принимал сотрудников, политических деятелей, иностранных: дипломатов и журналистов. Здесь, под стеклом, в скромной деревянной рамке висела знаменитая семейная реликвия — президентский декрет о назначении его деда — Красного Альенде — врачом чилийской армии «без права на получение жалованья», как любил напоминать дон Чичо своим посетителям.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
