По сравнению с польским «дранг нах остен», немецкий «натиск на восток» выглядит гораздо бледнее, тем более, что он зачастую проходил при прямом содействии польских властителей.
На протяжении столетий Польша поглощала земли своего русского соседа на востоке, как правило мирно сдавая свои собственные земли немецким соседям на западе, севере и юге (пока в 1945 красноармеец не вернул Польше все территории, которые она отдала немцам, пока завоевывала русских).
Выдавливаемая или ассимилируемая немцами польская народность перетекала вслед за польской шляхтой на восток, на земли восточных славян, растоптанных походами азиатских кочевников и литовцев.
Сопротивление местного населения на новых землях было слабым и это означало, что шляхта мало нуждалась в сильной центральной власти. Кошицкий привилей 1374 освобождал шляхту от всех повинностей, кроме уплаты небольшой подати с земельных владений, гарантировал ей исключительное право занятия государственных должностей. Нешавские статуты 1456 освобождали шляхту от суда королевских чиновников и распространяли шляхетский суд на города. Согласно «Радомской конституции 1505», называвшейся также по её первым словам конституцией «Nihil novi» (ничего нового), король не имел права издавать какие-либо законы без согласия сената, то есть высшего аристократического совета, и шляхетской посольской избы.
Характерной особенностью польского хозяйства, начиная с 15 века, стало господство барщинно-крепостнической системы, происходит так называемое «второе издание крепостного права». Господское хозяйство (фольварк), основанное на барщинном труде, ориентировалось на производство товарного хлеба и других сельскохозяйственных продуктов для внешнего рынка. На рубеже 15 и 16 в. закрепощение польско-литовских крестьян шло быстрыми темпами. С 1496, по Пётрковскому статуту, правом выхода мог воспользоваться только один владелец крестьянского надела в деревне, а из его семьи – только один сын; помещик же получал право искать бежавшего крестьянина неограниченное время. С 1503 крестьянин может выйти только с разрешения господина – это фактически год введения крепостного права в Польше. Крестьяне откликаются участившимися побегами в Пруссию и в Московскую Русь. Сеймы 1510, 1519 и 1520 гг. воспрещают переход крестьян, требуют выдачи беглых крестьян, определяют вознаграждение за их возвращение. В 1519 и 1520 вводится общеобязательная барщина (за исключением королевских имений), с 1538 крестьянам запрещено уходить в города, в 1543 полностью отменен крестьянский переход.
Крестьяне теперь окончательно прикреплены и к земле, и к господину – на основах частноправовых. Работа на барщине постоянно увеличивается, доходит до 5–6 дней в неделю. В конце концов, многие господа отнимают наделы у своих крестьян и выдают им за постоянную работу на барщине «месячину», своего рода концлагерную пайку. Невыход на работу, как и в концлагере, карается смертью.
Шляхта постоянно расширяла права вотчинного суда и дошла до полной власти над жизнью своих крестьян: по приказу пана крестьянина могли замучить, повесить, зарезать. «Народ жалок и угнетен тяжелым рабством, – свидетельствует о Польше имперский посол Герберштейн. – Ибо, если кто в сопровождении толпы слуг входит в жилище поселянина, то ему можно безнаказанно творить все, что угодно, грабить и избивать…»
И это «нация свободных людей», как сегодня пишут в польских книгах по истории?
Польско-литовского крестьянина терзал крымский налетчик, терзал собственный пан или пан соседний – налеты шляхты на соседние имения были обычным делом.
«Близким нашим, как мы видели, отрубали, отсекали и отрывали от тел их руки, ноги и головы, трепещущие сердца и вырезанные легкие бросали в огонь, а, выпотрошив животы их, из остывающих кишок выхватывал дикий враг внутренности для жертвенного гадания, желчные пузыри и желчь для мазей», – пишет Михалон Литвин, соединяя вместе все виды бедствий, которые подстерегали простолюдина.
Пётрковский статут 1496 и привилея короля Александра от 1504 дают шляхте право на беспошлинный вывоз сельскохозяйственной продукции и ввоз иностранных изделий. Шляхта начинает выступать самостоятельно на внешнем рынке, продавая ганзейцам сырье и покупая у них товары роскоши. Она получала и исключительное право на производство и продажу спиртных напитков, чем и воспользовалась для спаивания своих холопов. В результате таких «новаций» начался длительный экономический упадок польских городов и был прерван процесс складывания польского национального рынка.
Пётрковский статут также запрещал мещанам (городским буржуа) покупать у шляхты землю. С 1538 г. мещане вынуждены продавать свои земли вне городов.
Внутренняя администрация городов была отдана под надзор воевод, определяющих даже цены на товары. Поселившейся в городах шляхте запрещалось заниматься промыслами и торговлей – под угрозой лишения шляхетского достоинства.
Сейм 1565 г. воспрещал польским мещанам вывозить товары за границу, зато дозволял чужеземным купцам беспошлинно привозить свои товары в Польшу. Этим была убита польская промышленность.
Экономически над Польшей и Литвой господствовали ганзейские города на Балтике (Любек, Штеттин, Данциг, Рига), немецкие и другие иноземные торговцы оперировали на всех крупных транспортных коммуникациях – Одре, Висле, Немане, Западной Двине, контролируя товарные и финансовые потоки.
Польское хозяйство окончательно приобрела характер сырьевого сельскохозяйсвенного придатка европейского рынка – это требовало постоянных захватов земель и крепостных на востоке.
Тем более, что на других направления польские дела обстояли все хуже и хуже. Соперничество польских Ягеллонов и Габсбургов в Дунайском бассейне (Венгрия и Чехия) закончилось победой австрийцев еще при короле Сигизмунде I. После 1520 власть Польши над Пруссией, прошедшей реформацию, стала практически номинальной, несмотря на то, что прусские немцы владели исконно польскими землями. Еще в конце 15 века турки и крымские татары отняли у Польши и Литвы выход к Черному Морю, завладев побережьем от устья Дуная до устья Днестра. Турки также подчинили Молдавию, до того вассальную Польше.
Нарастал конфликт между мелкопоместной шляхтой, все более зависимой от ростовщического капитала и страдающей от татарских набегов, и крупными землевладельцами-магнатами, имевшими максимальные преимущества от своего экономического и политического господства. Это содействовало распространению в Польше реформационных учений – лютеранства, кальвинизма, социнианства, приходящих из Прусии. Польша стояла на пороге религиозной войны, похожей на ту, что терзала Францию, поэтому высшая власть пыталась сплотить обе ветви знати, направив их интересы на Восток.
И это ей удалось. Политические интересы польской короны и экономические интересы шляхты определяли русское направление польской экспансии. В экспансии были заинтересованы и «божьи слуги», ксендзы, получавшие богатые имения в каждом новом епископстве, созданном на востоке.
Польская элита видела русскую реконкисту – возвращение русских земель под власть московских рюриковичей – и всеми силами пытались остановить ее. Могло ли понравиться восстановление сильного русского государства Польше и Литве, ведь их территории включала большую часть земель древнерусского государства, причем наиболее теплых, плодородных, с отличными естественными коммуникациями?
В 1556 литовский посланник православный пан Тишкевич сообщал митрополиту Макарию в Москве, что «польские паны всею Радою беспрестанно толкуют королю, чтобы он начал войну с московским государем».
Как Сигизмунд I, так Сигизмунд II Август прилагают огромные усилия (выраженные и в огромных средствах выделяемых на подкуп), чтобы наладить союзническим отношения с Крымом и Турцией ради высвобождени рук для борьбы с Московским государством. Их не волнует, что вектор турецкой агрессии все более разворачивается от Балкан и Ближнего востока в сторону Восточной Европы. Даже учитывая отдельные антитатарские вылазки польско-литовских магнатов Дмитрия Вишневецкого (позднее перешедшего на московскую службу), Миколая Сенявского и Ольбрахта Лаского, католическая Польша в течение всего 16 века старается поддерживать мирные отношения с Османской империей и Крымским ханством. Результатом такого «мира» была постоянная выплата крымской дани и слабая неорганизованная оборона против крымских татар, которые продолжали разорять польско-литовские земли при любой политике.
В феврале 1558 года двадцатитысячное крымско-татарское войско, во главе с калгой, прошлось по Брацлавскому воеводству, Волыни и Подолии, захватив там, не много не мало, сорок тысяч пленников. Иван Грозный, прервав отношения с Крымом, послал грамоту и послов польскому королю Сигизмунду II Августу. Послы предложили полякам вечный мир и союз против Крымского ханства, а также сообщили, что собрано большое московское войско во главе с Д. Вишневецким для похода на Крым. Согласно царским инструкциям царя послы тактично не поднимали вопрос о том, какие разорения чинят литовцы проезжим московским купцам и порубежным московским землям, но напоминали, что московские ратники «стоят… на Днепре, берегут христианство от татар, и от этого их стоянья их на Днепре не одним нашим людям оборона, но и королевской земле всей защита; бывал ли хотя один татар за Днепр с тех пор, как наши люди начали стоять на Днепре?»[28]
