Отец тяжело вздохнул и покачал головой.
— Ничего, скоро все разъедутся, в том числе и вредные дамы, Хильда немного успокоится. А потом, может быть, ты ее уговоришь.
— Буду надеяться, — кивнул отец.
Я улыбнулась. С Хильдой надо будет поговорить, возможно, удастся поколебать ее уверенность. Что-то мне подсказывает, что папа все равно добьется своего.
После «прощания с родом» подруги повели меня в новые комнаты, по пути давая забавные советы. В комнате меня снова выкупали служанки, растерли каким-то кремом и обрядили в длинную белую ночную рубашку — очень красивую, но такую тонкую, что тело просвечивалось сквозь ткань.
— Думаю, вашему мужу понравится, — краснея, сказала Лили. — Он иногда так на вас смотрит…
Другие девушки согласно закивали, потом пожелали мне доброго сна и удалились. Как только дверь за служанками закрылась, в спальню вошел Флайдин, увидел меня в неприличной сорочке и будто бы споткнулся.
— Это платье мне нравится больше, чем свадебное, — хрипло выдохнул он.
— Это не платье, а ночная рубашка, — хихикнула я. Реакция мужа мне очень понравилась.
— Ночная рубашка? — поднял брови Флай. — И ты меня корила за то, что я сплю голый?! В этой рубашке практически все видно — разница не принципиальна.
— На самом деле это особенная рубашка, — взгляд мужа заставил покраснеть, — ее надевают в первую брачную ночь. Обычно спят в непрозрачных.
— Вот как, — Флайдин подошел к кровати, сдернул покрывало вместе с одеялом, достал небольшой кинжал и немного порезал руку.
— Ты что делаешь? — не поняла я.
— Пусть у служанок не остается никаких сомнений, — ответил любимый, пачкая простынь кровью.
— У меня хорошие девушки, они бы ничего не сказали, — нахмурилась я.
Не нравилось мне то, что Флай себя порезал, но я не могла не признать, что он опять защищал мою честь, как мог. Даже мужчина, который вырос у нас в Бизарии, среди людей, не факт, что повел бы себя так же, а Флайдин только начал разбираться в хитросплетениях придворного этикета. Я присела на кровать рядом с мужем. Целительское заклинание получилось легко, небольшой порез на руке моего мужа зарастал на глазах. Когда я подняла глаза, Флай голодным взглядом смотрел на хм… декольте. Помня, как любимый отреагировал в прошлый раз, я подавила инстинктивное желание прикрыться и спросила:
— Тебе нравится моя сорочка?
— Да, — мой дроу облизал губы, — но, пожалуй, фасон можно немного подкорректировать.
— Как?
Флайдин присел возле моих ног и дернул за подол, ткань затрещала, и рубашка сильно укоротилась. Это было настолько быстро и неожиданно, что я попыталась одернуть подол, от которого практически ничего не осталось. Теперь сорочка лишь слегка прикрывала попу.
— Лада, — простонал мой дроу и впился поцелуем в губы.
Сейчас я чувствовала, что он практически не сдерживает себя. Горячие ладони гладили меня по спине, опускаясь все ниже, прижимая все ближе. Я чувствовала себя воском, который плавился от пламени свечи. Я таяла от прикосновений, тянулась за ними, вздрагивала и стонала.
— Зачем надо было настолько ее укорачивать? — отдышавшись, спросила я, когда все закончилось. Теперь сорочка выглядела не просто неприлично, а развратно.
— Сейчас покажу, — хитро улыбнулся мой дроу.
Он вскочил с кровати, поднял меня на руки и отнес к большому зеркалу.
— Смотри, — прошептал он, становясь сзади.
Это было действительно красиво и волнующе. Лунный свет падал сквозь едва колыхающийся тюль, освещая меня, практически обнаженную, и темные руки Флая, которые путешествовали по бедрам, животу, груди.
— Нравится? — наклонив голову к моей шее, спросил любимый.
— Да-а, — выдохнула я, вздрогнув от того, что Флай слегка прикусил мочку уха.
Наблюдать в зеркале за своим телом, которое с готовностью откликалось на ласки мужа, было сладкой пыткой не только для меня, но и для любимого. Я постоянно проваливалась в его чувства, захлебывалась страстью, кусала губы, только для того, чтобы не кричать от наслаждения. Он не торопился, сознательно растягивая удовольствие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Фла-ай, пожалуйста, пожалуйста, быстрее, — простонала я, когда терпеть стало невозможно.
— Смотри, — прерывистым голосом приказал он.
Напряжение нарастало с каждым вдохом. Тела в отражении двигались все быстрее и резче. Та нить, которая удерживала мой контроль над телом, истончилась и лопнула. Чувства выплеснулись, закрутились, как в омуте, смешиваясь с эмоциями Флая. Где я? Где он? Нас не было по отдельности. Мы смешались в единое целое.
Но потом все прекратилось.
— Лада? — боль и неверие в любимом голосе.
Я сквозь зубы втянула воздух. Он увидел отражение в зеркале. Белая, мутная радужка глаза прояснялась, постепенно возвращая зеленый цвет.
— Ты — менталист… — с горечью в голосе констатировал Флайдин.
— Да, это так. Я хотела признаться тебе после. Поверь, никаких чувств тебе не навязывала, ни к чему не принуждала, — оправдывалась я, но мой дроу уже разорвал объятья, отпрыгнул от меня, как от заразной.
— Менталистка. ПрОклятая кровь, — выплюнул он. — Лада, почему? Почему ты? Кто угодно, только не ты!
Флая трясло, он задыхался, боль душила, не давала вдохнуть. Меня, как жгутом ударило этой болью, на глазах выступили слезы.
— Клянусь силой, я не принуждала тебя ни к чему, не внушала тебе никаких чувств! Флай, я люблю тебя! — прокричала я ему в спину.
Он исчез в своей спальне за смежной дверью. Я бросилась в погоню, дернула ручку, но дверь не поддалась. Слезы душили, сил не было, я осела на пол и зарыдала. В голове стучало брошенное злым голосом: «ПрОклятая кровь!»
Сколько плакала, не знаю. Потом собрала волю в кулак, забралась в ванну и помылась. С трудом доползла до кровати и, только умастившись на подушке, начала соображать.
ПрОклятая кровь. Что-то не так именно с тем, что я — ментальный маг. Надо узнать, как дроу вообще относятся к менталистам. Может быть, как и у нас, придумали бредни? Флай — умный, замечательный, он должен понять, что все, что там придумали про нас темные эльфы, не правда! Про людей они тоже много ерунды в книгах писали, мне сам Флай признавался. Он должен понять. Мы поговорим завтра. Он поймет, обязательно все поймет.
Уже в полусне я подбирала слова, чтобы рассказать моем удроу все о своем даре. Вдруг тихо зашуршала дверь тайного хода, отъезжая в сторону. Вернулся! Сейчас мы поговорим! Но почему-то все тело стало тяжелым, голова налилась свинцом, губы не слушались. Как странно пахнет. Что это за запах?
Перед помутившимся взглядом мелькнуло лицо в странной маске. Щербатая улыбка. Накатил страх. Флай, помоги! Помоги. Темная муть поглощала сознание, но я отчаянно боролась, боясь потонуть в этой темноте и не выплыть. Нельзя засыпать. Флай, ну где же ты?!
Глава 27. «Голубая смерть»
Флайдин До’Уорт
Я бежал сквозь лес по тропе, стараясь забыться. Ночной, прохладный воздух не остужал тело. Деревья, кустарники мелькали перед глазами, ныли ноги, побаливало в груди. Бег и физические нагрузки раньше всегда помогали успокоиться, взять чувства под контроль, но теперь эти методы не действовали. Я остановился и огляделся.
Это место было мне знакомо: чуть севернее располагалась небольшая деревенька. Далеко меня унесло. Сколько я бежал? Не помню. Обессиленно уселся на ствол поваленного дерева. Помню, как быстро оделся, взял сумку и выбежал в сад, но потом осознал, что тренироваться не смогу. Тогда просто перепрыгнул через стену и понесся, куда глаза глядят.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я понимал, чувствовал, что есть какой-то подвох. Ждал удара, но даже не представлял, что может быть так плохо. Больно дышать. ПрОклятая кровь. Моя Лада оказалась магом-менталистом. Ллос! Почему она?
Именно ментальные маги создали клятвы и ритуалы привязки детей. Благодаря их изобретению, те, кто не владел умениями менталистов, могли воздействовать на других. С самого младшего возраста дети знали, что такое ментальные атаки, от которых нельзя защититься. Знали эту ломающую, лишающую воли боль, знали и ненавидели всей душой. И ментальную магию, и ее носителей.
