Гитлер движением руки прервал своего главкома военно-морскими силами: «Нет, нет. Будем ориентироваться на 27 сентября. Так что ближайший срок для принятия предварительного решения – 17 сентября. Только после этого ориентироваться на 8 октября». Редер доволен: перенести высадку на 8 октября – значит фактически ее отменить, по крайней мере в этом году. В октябре два дня хорошей погоды в проливе большая редкость.
Знающие правду Браухич и Гальдер молчат. Впрочем Браухич заметил, что для высадки в Англии ему не нужны ни авиация, ни флот – он высадится под прикрытием дымовой завесы. Ешоннек и Редер покрываются пятнами.
Мягко улыбаясь, Гитлер объявляет обоим, что они свободны, и остается с Браухичем, Гальдером, Кейтелем и Йодлем. Все свои, можно не ломать комедии. Обстановка сложная. Вдоль всей западной границы Сталин уже в течение трех месяцев проводит бесконечные маневры, максимально приближенные к боевой обстановке. В любой момент можно ожидать неожиданностей.
Ясно наметились направления главных ударов: по Румынии с одновременной оккупацией Болгарии и с Белостокского балкона – на Варшаву, с выходом к Одеру. Предполагаются вспомогательные удары по Восточной Пруссии и Финляндии. Наши же силы в этом направлении совершенно недостаточны для оказания Москве противодействия.
Гитлер успокаивает военных. Россия ожидала нашего «истощения» в войне на Западе. Но Сталин видит, что его расчеты провалились. «Истощения» не произошло. Мы достигли величайших успехов без больших потерь. Это оказало нужное воздействие на Сталина. Осознание нашей мощи уже повлияло на поведение Сталина в отношении Финляндии и на Балканах. Он ждет высадки в Англии, чтобы начать активные действия, и пусть ждет. Следует форсировать переброску войск в Румынию и генерал-губернаторство и ускорить составление планов сокрушения России. А что касается высадки, то мы все решили на этом совещании…
Чтобы оправдать доверие фюрера и доказать всем скептиками, кто является хозяином в небе над Англией, Геринг решил совершить 15 сентября небывалый по мощи дневной налет на Лондон. В этот день около полудня над Ла-Маншем появилось примерно 200 бомбардировщиков под прикрытием не менее 600 истребителей. Вся эта армада, блестя дюралем и стеклами кабин под лучами тусклого сентябрьского солнца, грозными клиньями шла в сторону столицы Британии. Этому воскресному сентябрьскому дню суждено было стать днем самого горького разочарования в возможностях люфтваффе. Эффективно используя радары, английское командование наглядно дало понять сомневающимся, что английская авиация не только не уничтожена, но стала сильнее, чем была.
Соединения английских истребителей в неожиданном для немцев количестве, зайдя из-под солнца, перехватили немецкую армаду на подходе к столице. Всего нескольким бомбардировщикам удалось прорваться к Лондону. Остальные были либо рассеяны, либо уничтожены.
Пока Геринг продолжал хвастливо утверждать, что ему необходимо еще 4-5 дней, чтобы окончательно прикончить англичан, произошло еще одно событие, которое показало Гитлеру, что он платит за дезинформацию Сталина, пожалуй, слишком высокую цену.
16 сентября в районе Антверпена немецкие войска проводили крупное учение по высадке десанта. Личный состав и боевая техника были погружены на транспорты и баржи, которые под прикрытием эсминцев вышли в море, чтобы, пройдя примерно 50 миль, высадить десант на одном из участков голландского побережья, напоминающего по рельефу побережье южной Англии. Неожиданно на идущий конвой обрушились английские бомбардировщики. В считанные минуты конвой был разгромлен. Потери в личном составе превзошли запланированные потери первой волны десанта при настоящей высадке в Англии.
Хотя немцы полностью засекретили эту катастрофу, разведки многих стран пронюхали о ней. Зоркие глаза советской разведки засекли три длинных эшелона с тяжелоранеными, прибывшими в пригороды Берлина. Большинство раненых были обожжены. Никаких сухопутных сражений, где немцы могли бы понести такие потери, не было, да и быть не могло. Проанализировав информацию, разведка сделала ошибочный вывод о том, что имела место попытка высадки в Англии, закончившаяся провалом и большими потерями.
Сообщение о неудачной попытке высадки в Англию пришло в Москву в разгар оперативного совещания, которое проводили Сталин с начальником генерального штаба Мерецковым и срочно прилетевшим в Москву из Киева наркомом обороны Тимошенко.
На повестке дня находился важнейший вопрос точного определения даты начала операции «Гроза». Все сходились на мнении, что 1 октября было бы идеальнейшей датой, что дало бы возможность завершить операцию до начала зимы. Однако имелись проблемы. Если немцы начнут высадку в двадцатых числах сентября, а прогноз погоды говорит, что в двадцатых числах можно ожидать целых три дня идеальной погоды с 25 по 29 сентября, то вторгаться в Европу 1 октября несколько рановато. Лучше 10-го. С одновременным ударом по остатку Финляндии.
Армия, в принципе, готова, хотя, конечно, остро ощущается нехватка танков и автотранспорта. Флот, начавший строительство гигантских линкоров и линейных крейсеров, съедает фондовую сталь, срывая танковую программу. Мерецков явно говорит лишнее.
«А без этих 5000 танков, – спрашивает Сталин, – вы не можете начать операцию?» В голосе его звучит тревога и печаль. Он отлично видит, что генерал армии Мерецков – это не тот человек, который ему нужен. Нет в нем этакого стального большевистского стержня. Боится он «Грозы» так же, как боялся Шапошников. Но кем его заменить?
«Конечно, можем, товарищ Сталин, – бодро отвечает Мерецков, понимая, что зашел слишком далеко. – Но с учетом неизбежных потерь…»
Генеральный штаб недавно представил ему, Сталину, подробнейший расчет «Грозы» с указанием предполагаемых потерь. В операции должно было участвовать 5 миллионов человек, 11 тысяч танков, 35000 орудий и 9-10 тысяч самолетов. Срок операции 3-4 месяца. Потери в людях ориентировочно оцениваются в полтора миллиона человек. Вообще-то в генштабе считали, что два миллиона, но не осмелились дать эту цифру Сталину. Сталин об этом, конечно, знал и только усмехнулся.
Генерал Голиков, фанатичный сторонник осуществления «Грозы», более всего боявшийся, что сам Сталин, по своей хорошо известной трусости, от нее откажется, взял за правило не тревожить вождя сообщениями, которые идут вразрез с глобальными сталинскими замыслами.
В аппарате Голикова – ГРУ – сидели разные люди, большинство которых еще оставалось от несчастного Ивана Проскурова. Никто из них, разумеется, о «Грозе» не знал ничего, а просто отвечал за свой участок информации. Информация стекалась к Голикову, а тот уже сообщал ее наверх – Сталину и начальнику генерального штаба.
Эту информацию Голиков отбирал тщательно. Ну, зачем скажем, беспокоить вождя сообщением, что через Чехословакию в штатских костюмах проследовал штаб армейской группы, направляющийся в Румынию? Все свое хозяйство они везли в контейнерах, на которых была маркировка сельскохозяйственных грузов. Идет интенсивное строительство новых шоссейных дорог в Польше. Ну и что? Пусть себе строят. Зачем истерику из-за этого поднимать? Штабы 4-й, 12-й и 18-й армий переброшены на восток. Хорошо. Сколько всего дивизий у немцев на наших границах? Было 7. А сейчас? 37! Тридцать дивизий перебросили за последние полтора месяца. Ну, а что такое 37 дивизий? Смешно. Пыль. Мы ее сдуем и не заметим. А что у нас в мире? Все в порядке. Итальянцы наступают, англичане в панике бегут к Суэцкому каналу. Возможно, им придется эвакуировать с Ближнего Востока всю свою армию, а это не осуществить без переброски в Средиземное море крупных соединений флота из метрополии. И тогда… В этот момент Голикова срочно позвали к телефону. Вернулся он с выражением недоумения на лице. Только что пришло сообщение: немцы пытались высадиться в Англии, но были отброшены, понеся большие потери. Это был сюрприз. Если эта информацию достоверна, то необходимо немедленно привести пограничные округа в состояние наивысшей готовности. Тимошенко следует срочно вылететь обратно в Киев к Жукову. В Белоруссии находится Шапошников. Остальным оставаться на местах. Распустив совещание, Сталин остался с Берией, который до этого не проронил ни слова, а только зловеще поблескивал стеклами пенсне. Обычно доклады шефа НКВД касались вопросов, выходящих за пределы того, что было положено знать военным и членам Политбюро. В данном случае Берия, перейдя на грузинский язык, доложил вождю, что его люди обнаружили мощную утечку информации, идущую из Наркомата обороны и генерального штаба.
Утечка – это мягко сказано. Поток, как в горных реках их родного Кавказа. Оказывается, еще до начала конфликта мерзавец Маннергейм имел на своем столе оба наших оперативных плана: план Мерецкова, основанный на идее блицкрига, и план Шапошникова, требовавший основательной подготовки, на которую тогда просто не было времени. Хорошенькие дела! 64 секретные папки документов, по тысяче страниц каждая! Все это надо скопировать и переслать за границу!
